Серебряный орел - Кейн Бен - Страница 49

Пролетая над войском, Фабиола вдруг заметила, как солнечный свет отразился от ярко начищенного металла. Взгляд, острота которого многократно превосходила зрение самого зоркого человека, тут же нашел предмет, породивший блик. То, что увидела Фабиола, оказалось настолько невероятным, что в первый миг она решила, что ей померещилось. Там, среди стоявших плотным строем солдат, Фабиола увидела одинокого серебряного орла.

Здесь, на какой-то совершенно чужой земле — римский штандарт.

Но это был именно он, и ничто иное — орел с распростертыми сильными крыльями, державший в когтях золотую молнию. Орла нес на древке человек с накидкой из волчьей шкуры на голове; не могло быть никаких сомнений, это был тот самый священный символ, за которым следовал в бой каждый легион. Фабиола рассматривала людей, стоявших возле серебряного орла, и видела округлые чаши бронзовых шлемов, увенчанных гребнями, удлиненные овальные скутумы, которые солдаты держали в руках, стройные ряды воинства. Неужели она смотрела на римских легионеров? Эти люди не во всем на них походили. Многие вместо пилумов несли длинные, тяжелые копья; металлические шипы щитов не сверкали на солнце, так как были покрыты какими-то матерчатыми чехлами. Командиры, стоявшие сбоку от каждого отряда, тоже выглядели непривычно: одетые в украшенные обильной вышивкой туники, мешковатые штаны, со странного вида коническими шляпами на головах и с большими луками. Если это и были легионеры, то таких ей еще никогда не доводилось видеть.

Совсем растерявшись, Фабиола начала набирать высоту над войском и вдруг заметила могучего воина огромного роста с заплетенными в две косы волосами. Рядом с ним стоял худощавый белокурый мужчина, вооруженный большой двуострой секирой. В глубине души молодой женщины пробудились воспоминания, они попытались пробиться в сознание ворона. И вдруг она поняла: это был галл. И еще один наставник. Сердце Фабиолы запело от радости.

А значит, и Ромул мог быть жив!

Но времени, чтобы найти его, у нее не оказалось.

— Что ты здесь делаешь? — раздался сердитый голос.

Кто-то схватил Фабиолу за крыло, и оно сразу превратилось в руку.

«Нет! — вновь впадая в отчаяние, думала она. — Оставьте меня здесь! Великий Митра, позволь мне найти брата. Увидеть его воочию».

Фабиола вырвалась, вновь обернулась вороном и взмыла вверх, опираясь на кстати подвернувшийся воздушный поток. Обретя свободу на столько времени, сколько понадобилось ее сердцу, для того чтобы сократиться еще дюжину раз, она пронеслась над пустым пространством, разделявшим войска, и с ужасом увидела, что численностью вторая армия во много раз превосходила римскую. Отряды пехотинцев, вооруженных всеми видами оружия, какие только существовали в мире, прикрытые с флангов цепочками воинов с луками и пращами. Тысячи лучников на колесницах и верхом. А самыми устрашающими казались три отряда огромных, укутанных в броню серых чудовищ с развевающимися ушами, длинными хоботами и ужасающими бивнями, окованными металлом. От этого животные делались еще страшнее. Наверное, слоны, подумала Фабиола. На широкой спине каждого животного сидели двое-трое лучников. Слоны являли собой сокрушительную силу, а их облик должен был вселять ужас в сердца самых храбрых солдат. Кто в мире смог бы противостоять им? Фабиола оглянулась на римских легионеров, которые, когда она промчалась над их головами, показались ей такими храбрыми и готовыми ко всему. А теперь, по сравнению с этим многолюдным войском и его колоссальными животными, они выглядели мелкими и жалкими. У боя мог быть только один исход.

Сломленная горем Фабиола все же не верила до конца, что бог мог быть настолько жестоким. Что он мог позволить ей проникнуться надеждой на то, что Ромул еще жив, и тут же показать ей то, что должно будет вскоре уничтожить его. Она не могла вынести этого. И отреагировала мгновенно, бездумно. Наполовину сложив крылья, она вытянула голову, нацелила клюв вниз и помчалась прямо на передового слона. Приняв форму стрелы, Фабиола со свистом рассекала воздух.

Она опускалась все ниже, ниже, ниже…

Вскоре Фабиола оказалась настолько близко к слону, что отчетливо видела складки на его толстой коже и на удивление сильно выгнутые луки, которыми были вооружены его седоки. Возможно, ей удастся выбить чудовищу глаз, заставить его развернуться и кинуться сеять смерть в собственном войске. Удар должен был оказаться страшным, возможно, смертельным, но Фабиолу это уже не тревожило. Все, что угодно, только не эта боль. Падая черным камнем, с пылающим от гнева сердцем, она была готова погрузиться в забытье…

На сей раз ее схватили за обе руки. И снова послышались крики.

Фабиола ничего не могла поделать. Как она ни старалась, равнина, на которой готовились к битве два воинства, исчезла. Обливаясь слезами от разочарования и отчаяния, она открыла глаза.

И вновь оказалась в подземном святилище, теперь битком набитом ветеранами. Двое из них связывали ей руки. Секунд стоял в нескольких шагах от нее, его трясло от гнева.

— Что ты наделала?! — крикнул он. — Мы спасли твою жалкую жизнь, дали тебе убежище, а ты за все хорошее осквернила наш храм?

Фабиола взглянула на державших ее мужчин. Их переполняла неподдельная, с трудом сдерживаемая ярость. Раньше они испытывали к ней лишь неприязнь, а теперь — совершенно законный гнев.

— Мне очень жаль… — прошептала она, пошатываясь под тяжестью навалившегося на нее горя.

— Этого мало, — мрачно ответил Секунд. — Ты совершила непростительный проступок и должна понести кару. — (Окружающие одобрительно заворчали.) — А кара за это может быть только одна.

Глава XII

ПАКОР

Маргиана, зима 53/52 г. до н. э.

— Стой!

Крик гулко разнесся в тесном дворике.

Неприятно удивленный Вахрам остановился и повернул голову. Гаруспик, находившийся на грани потери сознания, проследил за его взглядом.

У входа появился Ишкан в сопровождении нескольких воинов. В свете факелов, которые они держали в руках, сцена происходившего предстала во всем своем безобразии. Снег около столба, к которому был привязан Тарквиний, покраснел от крови. Немолодой тощий старший центурион не мог скрыть отвращение.

— Что ты делаешь? — рявкнул он.

— Выколачиваю правду из этой змеи, — ответил Вахрам, пытаясь не показать, насколько он взбешен тем, что его остановили. — Негодяй затеял заговор против нас.

— Это тебе командир приказал? — осведомился Ишкан.

— А то кто же? — огрызнулся Вахрам.

— И велел убить гаруспика?

— Если понадобится, — прорычал примпил.

Ишкан удивленно вскинул брови.

— А где же Пакор? — спросил он, поглядев по сторонам. — Он же всегда сам ведет серьезные допросы.

— Он еще нездоров и не может подолгу находиться на холоде, — ледяным тоном сказал Вахрам. — А я его заместитель.

— Ну как же, никто и не спорит, — ответил Ишкан, но его взгляд выразил подозрение. — Давай все же еще раз спросим у него, ладно?

Понимая, что его самовольство вскроется, как только Ишкан разбудит Пакора, Вахрам испугался и, отступив от бессильно висевшего у столба тела Тарквиния, загородил собой дверь в спальню.

Темноволосый центурион нахмурился, потом поднял руку, и сопровождавшие его воины взялись за оружие.

Трое телохранителей Вахрама вопросительно взглянули на своего командира, но Ишкан привел с собой не менее дюжины воинов, к тому же вооруженных луками. Так что им оставалось либо бесславно погибнуть, либо не вмешиваться в стычку командиров. Они, естественно, выбрали второй вариант и застыли на месте, не прикасаясь к оружию.

Примпил нахмурился и отступил в сторону. Ишкан оставил своих воинов следить за Вахрамом и вошел в дом. Отсутствовал он недолго.

Вскоре в свете факелов появился закутанный в одеяло, дрожащий спросонок Пакор. Старший центурион бережно поддерживал его под руку.

Вахрам беззвучно выругался. События развивались совсем не так, как он планировал. Надо было не возиться с проклятым гаруспиком, а сразу прикончить его.