Позолоченное великолепие - Лейкер Розалинда - Страница 56

— Моя дорогая сударыня, — сказал сэр Хорас, не выдавая ничего тем, кто находился поблизости, — представляю вам джентльмена, который разгадал, кто скрывается под этим нарядом. Он трудится рядом со мной на дипломатической службе на благо нашего короля и страны и по моим замечаниям догадался, что вы приезжаете во Флоренцию. Он внимательно высматривал каждую прекрасную гостью, прибывшую в мой дом, и пытался найти вас. Поэтому я не успокоюсь до тех пор, пока ему и его сестре не удастся составить вам компанию и пригласить на ужин. Он так нетерпелив! Но я поставил одно условие. Вы должны угадать, кто он, до того как окажете ему такую честь.

Изабелла улыбалась и озадаченно смотрела на незнакомца, даже в мыслях не представляя, кто может скрываться под золотистой маской, закрывавшей верхнюю часть лица. В его зеленовато-серых глазах, видных в прорезях, мерцали веселые огоньки, на устах играла улыбка, обнажая ровные белые зубы. Нельзя было определить цвет его волос, белых от пудры, как того требовала мода, а его брови и ресницы скрывала маска. Он был великолепно одет, как и полагалось помощнику сэра Хораса. Его фрак, спереди богато украшенный вышивкой золотой нитью, был из темно-оранжевого шелка. Было заметно, что этот человек уверен в себе, утончен, умен и ничему не удивляется. Трудно было определить его возраст, но по решительному подбородку и едва заметным складкам по обе стороны рта она решила, что ему около тридцати одного года. Он казался ей знакомым и незнакомым. Кто же он?

— Должна признаться, что сейчас я сбита с толку, — призналась она, лихорадочно перебирая в уме места и светские мероприятия, где они могли бы встретиться. Сэр Хорас упомянул сестру незнакомца, но это ей ничего не дало. Памятуя о дипломатических связях, она задавалась вопросом, не были ли они с Натаниелом представлены ему по правительственной линии. — Вы не могли бы дать мне зацепку?

— Ни в коем случае! — весело откликнулся сэр Хорас. — Этот злодей в маске дал мне слово, что и намеком не выдаст себя. Так что все целиком зависит от вас. Дерзайте, мадам! Не хотите рискнуть и поговорить с ним и таким образом попытаться раскусить его?

Изабелла рассмеялась.

— С большим удовольствием, — согласилась она.

— Тогда я предоставлю вас друг другу. — Сэр Хорас поклонился и оставил их наедине.

— Изабелла, вы оказали мне честь, — заговорил незнакомец. Они покинули танцевальный зал и шли по коридорам с мозаичными полами. — Я веду вас в помещение, где никто не помешает нашему разговору. Сгорая от нетерпения возобновить наше знакомство, я с самого начала сегодняшнего вечера пытался отыскать вас. Если бы не мантилья, скрывающая ваши волосы, я бы сразу узнал вас. Затем, взглянув в сторону дамы с венецианской треуголкой на голове, я начал все больше утверждаться во мнении, что нашел вас. И вдруг все сомнения исчезли. — Он тихо засмеялся и щелкнул пальцами, будто подтверждая свою точку зрения.

Теперь она узнала его. Ну какие могут быть сомнения! Да! Сомнений не оставалось! Утекло много, очень много времени, но этот голос, обращенный к ней, навеял столько радостных воспоминаний о Рождестве и Новом годе, проведенном в Йоркшире, что она подивилась, как это сразу не разглядела, кто скрывается за этой маской. Изабелла остановилась, похлопала его по руке, чтобы он повернулся к ней лицом, и ослепительно улыбнулась ему с неподдельной радостью.

— Оуэн! Оуэн Марвелл! В этом нет сомнений!

Он откинул голову и душевно рассмеялся.

— Молодец! Я все же не изменился до неузнаваемости. — Он тут же снял маску. Ей показалось, будто стрелки часов из золоченой бронзы, находившихся поблизости, начали стремительно вращаться назад, перенося обоих в прошлое. Золоченые фризы на стенах вокруг них могли показаться гирляндами вечнозеленых растений, цветы за окнами — белым снегом, а призмы подсвечника, висевшего над их головами, — омелой, под которой он однажды целовал ее, поддавшись порыву.

В этот миг из ее уст вырвался невольный и неосторожный возглас сожаления о потере радостных лет юности, которые потонули в ужасном болоте злосчастного брака с Натаниелем.

— Почему тому Рождеству в доме отца было суждено закончиться? Я не помню более счастливого Рождества.

— Я тоже ярко помню то время. Конечно, тогда я не знал, что это будет последнее Рождество вместе с родителями, братьями и сестрой. Вскоре после этого я поступил на дипломатическую службу и с тех пор работаю за рубежом.

— Как поживают ваши дорогие родители и остальные домочадцы? Помню, как я нервничала первое время после брака, когда приходилось наносить множество визитов во время кампании моего покойного мужа с целью заручиться поддержкой в качестве будущего кандидата от партии вигов. Самый теплый прием ждал нас в вашем доме. Мистер и миссис Марвеллы относились ко мне с такой добротой, будто я была их дочерью.

— С радостью могу сказать, что у них все благополучно. Мой отец хвастает, что переживает расцвет сил и встает в шесть часов каждое утро, чтобы объехать часть своей земли до завтрака. Что же касается моих братьев, они все обзавелись семьями, и я потерял счет числу племянников и племянниц, которыми пополнилась моя родня. Больше всего детей у моего брата Генри. Помню, что в то Рождество он по уши влюбился в вас.

Ее брови приподнялись, а на устах мелькнула едва заметная улыбка.

— Правда? Я так и не догадалась об этом. Сэр Хорас сказал, что здесь находится ваша сестра. Когда же я снова увижу Лоринду?

— Как только пожелаете. — Он оглянулся через плечо в сторону танцевального зала, откуда они пришли. — Она с мужем Клодом Парджетером какое-то время погостит у меня. Я сообщил им, где нас можно разыскать. Нам лучше пройти в ту комнату, ведь если нас застанут без масок, то придется платить штраф, который не будет столь приятным, как тот, который я когда-то потребовал от вас!

Значит, он все помнит! Она охотно позволила ему взять себя за локоть. Словно сбежавшие дети, они быстро шли по длинному коридору к гостиной, находившейся в самом конце. Когда они вошли, он закрыл дверь и прислонился к ней, весело смотря, как Изабелла, запыхавшись и волнуясь, опустилась на диван.

— Вот так же все было в то Рождество, — воскликнула она и засмеялась. — Мы играли в веселые игры и бегали друг за другом. Оуэн Марвелл, разве вы с тех пор совсем не повзрослели?

Он скривил губы в насмешливой улыбке.

— Думаю, я страшно изменился и, боюсь, уже очень давно.

Смена в его настроении передалась ей.

— Со мной произошло то же самое, — серьезно сказала она. Он подошел и сел на диван лицом к ней.

— Я оказался в более выгодном положении — я мог следить за вашей жизнью, тогда как вы ничего не знали обо мне. Натаниел Тренч добился своей цели в политике, и я читал многие его речи, слышал, как о нем не раз говорили на различных дипломатических мероприятиях. Мне иногда кажется, что чем дальше человек находится от родины, тем больше он знает о ней. Даже самое незначительное известие не проходит мимо него. Поэтому я знал, что его успех отражает ваши удачи, если так можно выразиться, и вы в свою очередь прославили его в обществе во время светского вечера, который устроили на площади Сохо.

Изабелла покачала головой в немом изумлении, но, взвесив все еще раз, поняла, что нет ничего странного в том, что о ней говорят в столь далеких краях. Будучи женой Натаниела, она принимала много людей, связанных по правительственной или коммерческой линии с Индией, колониями, любой зарубежной страной, а также другими дикими, не нанесенными на карту местами, до которых добрались ее храбрые соотечественники.

— Вы уже давно в Италии? — поинтересовалась она.

— Почти семь лет. Я служил в Милане до того, как приехал во Флоренцию. Моим первым зарубежным назначением был Антверпен, затем я провел год в Берлине. Поскольку я не старший сын и не наследник, то мог следовать зову своей беспокойной натуры. Мирная работа на земле не по мне, мне нужны более широкие горизонты.

Она серьезно посмотрела на него.