Патрульные Апокалипсиса - Ладлэм Роберт - Страница 59

– Неоправданная смерть, – добавил другой ликвидатор.

– Но есть ли уверенность в том, что мы продержимся пять часов и никто до нас не доберется? – спросил ликвидатор-бухгалтер.

– Да, но надо отключить телефоны и уйти, – ответил Четвертый. – Упакуем то, что нам понадобится, сожжем то, что подлежит уничтожению, и уберемся отсюда. Впереди у нас долгий день и ночь. Быстро – рвем досье и все бумаги, бросаем их в металлические корзины для мусора и сжигаем.

– Я даже рад такому исходу, – с облегчением произнес Ноль-Семь.

Так фанатики нашли удобную зацепку, и, когда бумаги в первой корзине загорелись, бухгалтер распахнул окно, чтобы выпустить дым.

Нокс Тэлбот, директор ЦРУ, открыл входную дверь и впустил Уэсли Соренсона. Вечерело, и вирджинское солнце опускалось за полями имения Тэлбота.

– Приветствую вас в моем скромном доме, Уэс.

– Черта с два скромном! – воскликнул шеф отдела консульских операций. – Ты что, владеешь половиной штата?

– Только малюсенькой его частичкой. Остальное предоставил белым.

– Здесь очень красиво, Нокс.

– Не стану спорить, – согласился Тэлбот, проходя с Соренсоном через экстравагантно обставленную гостиную на большую застекленную веранду. – Выпьешь чего-нибудь?

– Нет, спасибо. Мой кардиолог разрешает мне три унции в день, а я принял уже четыре. Когда вернусь домой, будет уже шесть: с женой-то ведь надо выпить.

– Тогда за дело. – Тэлбот протянул руку и взял папку с черной окантовкой. – Начнем с компьютеров «АА-ноль», – сказал он. – Не за что, ну абсолютно не за что уцепиться. Я не ставлю под сомнение Гарри Лэтема и его источник, но если они правы, то все закопано так глубоко, что не обойтись без помощи археолога.

– Они правы, Нокс.

– Не сомневаюсь, а потому и продолжаю поиски: я сказал, что ввожу новую систему ротации, и заменил всю группу. Объяснил это необходимостью продвигать людей по службе.

– Как это произошло?

– Не слишком спокойно, но без явных возражений, а я как раз и высматривал тех, кто станет возражать. Конечно, группа, которая работала раньше, теперь у меня под микроскопом.

– Еще бы, – отозвался Соренсон. – А как насчет Крёгера, Герхарда Крёгера?

– Это куда интереснее. – Тэлбот перевернул несколько страниц в папке. – Вначале он был своего рода гением в области хирургии мозга – не только удалял опухоли, но и снимал внутричерепное давление, а это излечивало больных.

– Был? – переспросил Уэсли Соренсон. – Что значит «был»?

– Он исчез. В сорок пять лет ушел с поста заместителя главного хирурга нюрнбергской больницы, заявив, что выдохся и психологически не способен больше оперировать. Крёгер женился на прекрасной операционной сестре Грете Фриш, и они уехали в Швецию – это последнее, что о нем слышали.

– А что говорят шведские власти?

– Вот это-то и любопытно. Он появился в Швеции, в Гетеборге, четыре года назад как турист. Записи в отеле показывают, что они с женой провели там два дня и уехали. Здесь следы обрываются.

– Он вернулся, – сказал шеф отдела консульских операций. – Думаю, что на самом деле он никуда и не уезжал. Просто нашел себе другое занятие, вместо того чтобы лечить больных.

– Что же, черт подери, это может быть, Уэс?

– Не знаю. Возможно, он теперь из здоровых делает больных. Просто не знаю.

Дру Лэтем открыл глаза – его разбудили звуки улицы, доносившиеся громче обычного из-за разбитого в спальне стекла. Витковски вместе с морскими пехотинцами повез захваченных нацистов в аэропорт, и кому-то надо было остаться в квартире. Слишком уж соблазнительно разбитое окно. Дру подвинулся к другому краю кровати и встал, проверяя, нет ли на полу осколков стекла. Их было несколько, и он осторожно обошел стекло. Сдернув со стула брюки и рубашку, он оделся и направился к двери. За столом в гостиной Витковски и Карин пили кофе.

– Вы давно встали? – спросил их Дру.

– Мы дали вам поспать, дорогой.

– Опять «дорогой». Убежден, что это слово не продиктовано нежностью.

– Это самое обычное слово, Дру, – возразила Карин. – Вы просто поразили меня прошлой ночью – вернее, сегодня утром.

– Полковник, разумеется, поразил вас еще больше.

– Конечно, малыш, но ты держался что надо. Не растерялся перед лицом врага.

– Не поверите, мистер Сладкоголосый, но я уже бывал в таких переделках. Не могу сказать, чтобы гордился собой – речь идет только о выживании.

– Идите сюда, – сказала Карин, вставая. – Я сварю вам кофе. Присаживайтесь, – продолжала она, направляясь на кухню. – Возьмите третий стул.

– Уверен, она не предложила бы мне кофе, будь я у нее, – заметил Лэтем, нетвердыми шагами направляясь к столу. – И как же развивались события, Стэнли? – спросил он, садясь.

– Все получилось, как мы хотели, юноша. В пять утра я посадил наших ублюдков на самолет в Вашингтон, и об этом никто не будет знать, кроме Соренсона.

– Что значит «не будет»? Разве ты не звонил Уэсу?

– Я говорил с его женой. Однажды я с ней встречался и ни с чем не спутаю ее полуамериканского, полуанглийского произношения. Я попросил ее передать директору, что на авиабазу Эндрюс в четыре десять утра по их времени прибудет пакет под кодовым названием Питер-Пэн-Два. Она обещала передать это Соренсону, как только он явится.

– Это не слишком надежно, Стэнли. Тебе следовало попросить подтверждение.

Зазвонил телефон. Полковник поднялся и, быстро пройдя через комнату, взял трубку.

– Да? – Через шесть секунд он повесил трубку. – Это Соренсон, – сказал Витковски. – Они расставили взвод морских пехотинцев на поле и на крышах. Есть вопросы, господин Разведчик?

– Да, – сказал Лэтем. – Отменяем магазин, где шьют обувь, и увеселительный парк?

– Я против, – сказала Карин, ставя перед Дру кофе и садясь. – Двое нео мертвы, и двое летят в Америку. Остальные сбежали – по моим подсчетам, их тоже двое.

– Всего было шестеро, – согласился Дру. – Далеко до взвода, – добавил он и посмотрел на Витковски.

– Даже половины не будет. Сколько же их там еще?

– Попытаемся выяснить. Я возьму на себя увеселительный парк…

– Дру! – воскликнула Карин.

– Ничего ты на себя не возьмешь, – заявил полковник. – У тебя короткая память, малыш: они же хотят получить твою голову – вернее, голову Гарри, ты что, забыл?

– А что же мне прикажете делать – открыть люк и спрятаться в канализационной трубе?

– Нет, сидеть здесь. Я пришлю двух морских пехотинцев охранять лестницу, а стекольщик заделает окно.

– Значит, ты не хочешь, чтобы я был как-то полезен?

– Ты и будешь полезен. Здесь разместится наша временная база, и ты будешь нашим контактом.

– С кем?

– Со всеми, кому я велю связаться с тобой. Я буду звонить тебе, по крайней мере, каждый час.

– А я? – заподозрив подвох, спросила Карин. – Я могу принести пользу, находясь в посольстве.

– Думаю, да, особенно если будете сидеть в моем кабинете с охраной у двери. Соренсон знает, кто вы, и, несомненно, Нокс Тэлбот тоже.

– Это новый директор ЦРУ?

– Совершенно верно. Если один из них позвонит мне по надежной линии, вы выслушаете, позвоните сюда Дру, и он мне передаст. Вот только как доставить вас в посольство, если на улице окажутся нежелательные элементы?

– Пожалуй, я знаю. – Карин протянула руку к сумочке, встала и направилась в спальню. – На это уйдет минута-другая, но это требует некоторых усилий.

– Что она собирается делать? – спросил Витковски, когда Карин скрылась за дверью.

– Кажется, я догадываюсь, но пусть это будет для тебя сюрпризом. Может, тогда ты повысишь ее и назначишь своим помощником.

– Лучший выбор трудно сделать. Фредди научил ее многим трюкам.

– Которым ты научил его.

– Только насчет пожарной лестницы, а все остальное придумывал он сам и обычно обскакивал нас… всех, кроме Гарри.

– А как с ней быть, когда она выйдет из посольства, Стэнли?