Патрульные Апокалипсиса - Ладлэм Роберт - Страница 74

– Да, что там еще?

– Что еще? Это Карин, дорогой.

– Боже, где ты?

– Я поклялась не говорить тебе.

– Чушь собачья!

– Нет, Дру, это называется защитой. Полковник сказал, что переводит тебя… Пожалуйста, я не хочу знать куда.

– Это становится смешным.

– Тогда ты недооцениваешь нашего врага. Я просто хочу, чтоб ты был осторожен, очень осторожен.

– Ты слышала, что случилось сегодня вечером?

– О Рейнольдсе? Да, Витковски мне рассказал, потому я и звоню. Не могу до него дозвониться, все время занято. Это значит, он постоянно говорит с посольством. Мне тут в голову пришла одна мысль, я должна ею с кем-то поделиться.

– О чем ты говоришь?

– Алан Рейнольдс часто заходил в отдел документации и справок под тем или иным предлогом. Обычно его интересовали наши карты и информация о транспорте.

– И никому это не показалось странным? – прервал ее Лэтем.

– Да нет. Это же легче, чем звонить в аэропорты или узнавать на вокзале расписание поездов, или – что еще хуже – покупать карты автодорог на французском, где все напечатано мелким шрифтом. Наши же карты на английском, и шрифт у них крупный.

– Но тебе это показалось странным, так?

– Только после того, как полковник рассказал о сегодняшнем инциденте, не раньше, честно говоря. У нас многие в выходные путешествуют по Франции, Швейцарии, Италии и Испании. Особенно те, чье передвижение по Парижу ограниченно. Нет, Дру, тут другое, и это действительно странно.

– Что именно?

– Таких случаев было два. Я возвращалась в транспортный отдел и видела, как Рейнольдс выходит из последнего коридора перед дверью в этот отдел. Я тогда подумала: «У него, наверное, подруга в одном из офисов, и он зашел договориться с ней пообедать или поужинать вместе» – что-то в этом роде.

– А теперь ты думаешь по-другому?

– Да, но я вполне могу ошибаться. Все мы в отделе документации и справок имеем дело с конфиденциальными материалами. Многие из них не заслуживают грифа «секретно», но всем известно, что работающие в том последнем, дальнем от двери, отсеке занимаются сверхсекретной информацией.

– Что-то вроде табели о рангах? – спросил Лэтем. – Секретность возрастает от офиса к офису по коридору?

– Вовсе нет, – ответила Карин. – Просто офисы разные, но когда кто-то работает над сверхсекретным материалом, то переходит в последний отдел. Там компьютеры мощнее и система связи позволяет тут же связаться с любой точкой мира. Я сама там три раза работала с тех пор, как появилась здесь.

– Сколько всего офисов в последнем отделе?

– По шесть с каждой стороны от центрального коридора.

– С какой стороны ты видела Рейнольдса?

– С левой. Я повернула голову налево, точно.

– Оба раза?

– Да.

– Когда это было? День, число помнишь?

– Господи, не знаю. В пределах нескольких недель, месяца два назад.

– Попробуй вспомнить, Карин.

– Если б могла, вспомнила, Дру. В то время я просто не придала этому значения.

– Это важно, он нам важен.

– Почему?

– Потому что чутье тебя не обмануло. Витковски говорит, в посольстве есть еще один Алан Рейнольдс, еще один агент – на высоком посту и глубоко внедрившийся.

– Я возьму календарь и постараюсь выделить недели, потом дни. Напрягусь и попытаюсь вспомнить, над чем работала.

– Тебе бы помогло, если бы ты попала в свой офис в посольстве?

– Нет, лучше не в свой, а в помещение суперкомпьютера, оно где-то в подвалах. Там информация хранится в течение пяти лет, а наши бумаги сразу же уничтожаются.

– Это можно устроить.

– Даже если и можно, я понятия не имею, как на этом компьютере работать.

– Ну кто-нибудь да знает.

– Милый мой, сейчас 2.30 утра.

– Мне плевать, луна или солнце на небе. Кортленд может приказать оператору, а если не он, то уж Уэсли Соренсон наверняка. Если же и он не сможет, тогда пусть президент приказывает!

– Не злись. От этого мало толку, Дру.

– Сколько раз мне нужно повторять – я не Гарри.

– Я любила Гарри, но он тоже был не ты. Делай, что считаешь нужным. Может, только разозлившись, и стоит этим заниматься.

Лэтем нажал на рычаг, прерывая разговор, и тут же набрал номер посольства, потребовав позвать к телефону посла Кортленда.

– Мне плевать который час! – закричал он, когда оператор стал возражать. – Это дело национальной безопасности, и я выполняю приказ отдела консульских операций в Вашингтоне.

– Да, говорит посол Кортленд. Что за срочность в такой час?

– Этот телефон надежен, сэр? – спросил Лэтем, понижая голос до шепота.

– Подождите, я заберу его в другую комнату. Телефон постоянно проверяют, да и жена спит.

Через двадцать секунд Кортленд продолжил разговор из комнаты на втором этаже.

– Ладно, кто вы и в чем дело?

– Я Дру Лэтем, сэр.

– Боже, вы же погибли! Я не понимаю…

– Вам и не надо понимать, господин посол. Найдите наших компьютерных гениев и прикажите им явиться в компьютерный зал в подвале.

– Ну и дела… Господи, вас же убили!

– Иногда бывает сложно объяснить, но, пожалуйста, сделайте, как я прошу. …И еще, у вас есть такая возможность. Подсоединитесь к телефону Витковски и прикажите ему мне позвонить.

– Где вы?

– Он знает. Поторопитесь. Я должен уехать через пятнадцать минут, но сначала мне надо переговорить с ним.

– Хорошо, хорошо, как скажете… Мне, наверно, следует сказать: я рад, что вы живы.

– Я тоже. Займитесь этим, господин посол.

Через три минуты в номере Лэтема раздался телефонный звонок.

– Стэнли?

– Что, черт возьми, происходит?

– Надо как можно скорее доставить нас с Карин в посольство.

Дру кратко и жестко объяснил ему то, что де Фрис рассказала об Алане Рейнольдсе.

– За пару минут ничего не изменится, молодой человек. Продолжайте действовать по моему плану, при первой возможности я доставлю вас в посольство и встречусь там с вами.

Лэтем стал ждать. Вскоре прибыл морской пехотинец от Витковски в гражданской одежде и забрал его чемодан и «дипломат».

– Спускайтесь через четыре минуты, сэр, – почтительно сказал он. – Мы готовы.

– Вы, ребята, всегда так вежливы в подобных ситуациях? – спросил Лэтем.

– Нервозность плохой помощник, сэр, мешает сосредоточиться.

– Где-то я нечто подобное уже слышал.

– Не знаю. Ждем вас внизу.

Через три минуты Дру вышел из номера и направился к лифту. В этот час он спустился без остановок. В фойе было пусто, ему повстречались лишь несколько загулявших гостей, в основном японцы и американцы, направлявшиеся к лифту. Лэтем шел по мраморному полу, подчеркнуто демонстрируя военную выправку, как вдруг с бельэтажа раздались оглушительные выстрелы, эхом отлетевшие от стен. Дру бросился в пространство между мебелью, не отрывая взора от двух мужчин за стойкой консьержа. Он увидел, как чудовищным взрывом одному буквально разорвало грудь и живот, и его внутренности вывалились на пол; второй поднял руки к голове в тот самый момент, когда ее буквально снесло взрывом, разбрызгивая вокруг осколки черепа. Какое безумие!

Затем снова загрохотали выстрелы, раскалывая просторное, богато украшенное фойе. Следом зазвучали громкие голоса людей, кричавших что-то с британским и американским акцентом.

– Мы ранили его! – кричал кто-то с бельэтажа. – В ноги!

– Он жив! – орал другой. – Попался, сукин сын! Он псих! Плачет и стонет по-немецки!

– Доставьте его в посольство, – раздался спокойный, властный голос. – Проведена антитеррористическая операция. Она успешно завершилась, и вы можете уверить владельцев отеля, что все убытки будут возмещены, помимо щедрой компенсации семьям трагически погибших людей. – Это обращение было адресовано уже служащим отеля. – Пусть вам не покажутся бессмысленными мои слова, поверьте, ваши коллеги погибли как герои, и благодарная Европа будет чтить их подвиг. Поторопитесь!

Перепуганные клерки замерли за мраморной стойкой. Мужчина слева спустя мгновение разрыдался, а его коллега медленно, словно в трансе, потянулся к телефону.