Протокол «Сигма» - Ладлэм Роберт - Страница 91

Минувшие полчаса он провел, делая непрерывные телефонные звонки. Для начала он возобновил знакомство с Фергусом, приятелем своего приятеля, обитавшим на Каймановых островах. Тот руководил «исследовательским» бюро из двух человек, которое официально занималось проверкой многонациональных корпораций в качестве потенциальных клиентов. В действительности же фирма чаще всего по заказам достаточно богатых лиц или фирм, у которых порой возникали основательные причины для того, чтобы заглянуть в скрытые от большинства тайны банковских счетов и трансакций, занималась соответствующими расследованиями.

«О’Коннор секьюрити инвестигейшнс» была фирмой, занимавшейся самыми секретными проблемами. Ее создал ирландский экспатриант и бывший офицер полиции по имени Фергус О’Коннор, который некогда прибыл на Кайманы в качестве охранника Британского банка, да так и осел там. Потом он стал офицером охраны, еще несколько позже – руководителем службы безопасности. Когда же он понял, что сеть его контактов и его опыт являются рыночным товаром – он был знаком со всеми остальными руководителями служб безопасности, знал, кого можно подкупить, а кого нельзя, знал, как по-настоящему действует система, – то организовал свой собственный бизнес.

– Люблю делать чертовски важные дела! – прорычал в трубку Фергус.

– Не знаю, насколько это будет важно, – ответил Бен, – но уж наверняка чертовски прибыльно.

– В таком случае о чем мы столько времени болтаем? – отозвался успокоенный Фергус.

Бен прочел ему список кодов направлений и номеров телеграфных переводов и сказал, что перезвонит в конце дня.

– Мне потребуется на это куда больше времени, – возмутился Фергус.

– Даже если мы удвоим ваш обычный гонорар? Не поможет ли это ускорить события?

– Еще как поможет. – Он помолчал и добавил после паузы: – Между прочим, вы, наверно, знаете, что о вас говорят всякие ужасные вещи?

– Что вы имеете в виду?

– Целая куча всякой х…ни. Сами знаете, как расползаются слухи. Говорят, что вы ввязались в какие-то кошмарные разборки с убийствами.

– Вы шутите.

– Говорят даже, что вы убили своего родного брата.

Бен ничего не сказал, но почувствовал, что к его горлу подкатил комок. Не могло ли это в какой-то степени являться правдой?

– Ну, и тому подобный бред. Это, конечно, не моя специальность, но мне кое-что известно о том, как в финансовом мире порой распространяют слухи для того, чтобы запутать положение. Самая настоящая х. ня, иначе и не скажешь. Но все же интересно, что кто-то решил заняться этим.

Иисус.

– Спасибо, что предупредили меня, Фергус, – произнес Бен чуть более дрожащим голосом, чем ему хотелось бы.

Он несколько раз глубоко вздохнул, чтобы немного успокоиться, и набрал второй номер – молодой женщины из нью-йоркского офиса совсем иной фирмы, несмотря на то что она тоже занималась финансовыми расследованиями. Это была большая международная компания, обладавшая всеми возможными признаками легитимности, укомплектованная бывшими агентами ФБР и даже несколькими отставными офицерами ЦРУ. «Кнапп инкорпорейтед» специализировалась на том, что помогала корпорациям проявлять «должное усердие» в отношении потенциальных деловых партнеров, а также занималась борьбой с преступлениями «белых воротничков», такими, как растраты и хищения из собственных фондов, – в общем-то, детективное агентство всемирного масштаба. Время от времени к ее услугам прибегала и «Хартманс Капитал Менеджмент».

Пожалуй, лучшим из специалистов «Кнаппа» была Меган Кросби, выпускница Гарвардского юридического колледжа. Как никто другой, она умела докапываться до подноготной любой корпорации. Меган имела странное дарование в раскапывании и последующем распутывании любых византийских хитростей, к которым прибегали корпорации, чтобы замаскировать свою структуру и избежать нежелательного внимания властей, осторожных инвесторов или конкурентов. Также она, как никто другой, умела вспугнуть тех, кто на самом деле пытался затаиться поглубже, кто в действительности скрывался за спиной фиктивных компаний. Она никогда не рассказывала клиентам, как ей удается добиваться таких успехов, – фокусник не должен во всеуслышание разглашать тайны своего искусства. Бен несколько раз приглашал Меган на ленч, а так как ему неоднократно приходилось звонить ей из Европы, она сообщила ему свой домашний телефонный номер.

– Три часа ночи! Кому это вздумалось звонить в эту пору? – услышал Бен, когда она после изрядного количества гудков взяла трубку.

– Меган, это Бен Хартман. Прошу простить меня, но у меня важное дело.

Услышав голос выгодного клиента, Меган сразу же сменила гнев на милость:

– Ничего страшного. Чем я могу вам помочь?

– Я нахожусь на серьезной деловой встрече в Амстердаме, – объяснил Бен, понизив голос. – В Филадельфии имеется маленькая биотехнологическая фирма, которая называется «Вортекс лаборэториз». Она серьезно интересует меня. – Анна, желая воспользоваться его помощью, рассказала ему о «Вортексе». – Я хочу знать, кто ее хозяин, с кем у них могут быть негласные связи – в общем, все, что можно.

– Я сделаю все, что в моих силах, – ответила Меган, – но ничего не обещаю заранее.

– Вас устроит, если я позвоню в конце дня?

– Господи. – Она немного помолчала. – Конец какого дня вы имеете в виду? Вашего или моего? Лишние шесть часов могут иметь определенное значение.

– Тогда давайте условимся на конец вашего дня. Сделайте все, что сможете.

– Договорились, – ответила финансовый детектив.

– И еще одно. В Париже есть парень по имени Оскар Пейо, он занимался для «ХКМ» взысканием долгов во Франции. У него соглашение с «Кнаппом». Мне нужен прямой контакт с ним.

К десяти часам Грабен, одна из самых больших пешеходных улиц Вены, была полна народом, от нечего делать глазевшим на витрины, деловыми людьми, туристами. Бен свернул на Кольмаркт и, проходя мимо «Кафе Демель», знаменитого кондитерского магазина, приостановился, чтобы взглянуть на богатую витрину. В оконном отражении он заметил, что кто-то пристально уставился на него, а затем быстро отвел взгляд. Высокий, похожий на театрального бандита мужчина в плохо сидящем темно-синем плаще. У него были жесткие густые черные волосы, в которых мелькала обильная седина, и самые широкие брови, какие Бену когда-либо приходилось видеть – полоса едва ли не в дюйм шириной, – почти черные, с редкими вкраплениями седины. Щеки человека были усеяны цветами, взращенными при помощи обильных возлияний джина, – густой паутиной лопнувших капилляров, какие часто бывают у застарелых пьяниц.

Бен знал, что уже видел этого человека. Он был совершенно уверен в этом.

Вчера, а может быть, позавчера ему уже попадался на глаза этот краснощекий тип с бровями, похожими на пшеничные колосья. Где-то в толпе, но где?

Да и вообще видел ли он его?

Может быть, им по-настоящему овладела паранойя? И теперь при виде обычных человеческих лиц ему повсюду мерещатся враги?

Бен повернулся, чтобы получше рассмотреть этого человека, но тот исчез.

– Моя дорогая мисс Наварро, – сказал Алан Бартлет. – Мне кажется, что у нас с вами разные представления о том, в чем состоит ваше задание. Должен сказать, что я разочарован. Я ожидал от вас намного большего.

Анна позвонила Роберту Полоцци, и ее тут же, без предупреждения переключили на Бартлета.

– Послушайте, – запротестовала она, прижимая телефонную трубку щекой к левому плечу, – мне кажется, что я нахожусь на…

Бартлет, не дослушав, перебил ее.

– Агент Наварро, насколько я понимаю, предполагалось, что вы будете вести работу так, как это принято. А не исчезать неведомо куда, словно студент, сбегающий с лекций на перемене.

– Если вы выслушаете, что мне удалось… – снова заговорила Анна. Она начала не на шутку сердиться.

– Нет, это вы выслушаете меня, агент Наварро. Вы получили инструкции: не давать этому делу ни малейшей огласки, и именно так вы, по вашим словам, намеревались поступать. Мы узнали, что Рамаго уже нет на свете. Россиньоль оставался нашим последним шансом, причем наилучшим. Я не могу сейчас судить о том, к каким средствам вы прибегли для того, чтобы разыскать его, но совершенно ясно, что именно ваши действия повлекли за собой его смерть. Очевидно, я был введен в заблуждение относительно вашего здравого смысла. – Голос Бартлета был совершенно ледяным.