Фантастика 1986 - Непомнящий Тихон Алексеевич - Страница 74

Но ничего! Ничего! Я сделаю твою норму, глен, будь спокоен!

Я не подведу тебя!

Но что это? — кто-то толкает меня под руку. Кто это? Глен???

Наверное, он просто сдвинулся со своего места и навалился на меня своим туловищем… Да!

Так, ну вот и контролеры катят между верстаками свой огромный, окрашенный в красное, металлический ящик на скрипучих, деревянных — чтобы не ржавели — колесах. Какой неприятный влажный скрип!..

Да, вот это тысяча коробков — моя, а это — моего напарника…

Не больше — тысяча, как положено. Мы закон знаем. Почему он молчит? Просто он такой неразговорчивый. Все в порядке!

Ящик медленно катится дальше, к другим верстакам.

Теперь у меня не две луковицы в день, как раньше, а четыре, не один кусочек сала, а два! И это совсем не плохо!

Все-таки я был прав, дорогой мой Гримо! И зря ты до сих пор не сделал себе глена. Зря! Два кусочка сала — это прекрасная вещь! И два дня отдыха наверху — тоже! Ты же не будешь с этим спорить, дорогой Гримо!

Но что это? Что это? Будто… Померещилось! Мне просто померещилось! Я устал. Все время делать двойную норму тяжело.

Очень тяжело. Но отступать нельзя. Это может разоблачить глена. И тогда все пропало!

Так, сейчас я пойду в свою пещеру. А ты, глен, оставайся. Ведь тебе все равно где ночевать…

Но что это? Что это? Рука глена медленно поднимается к лежащей на верстаке кучке луковиц, сала и хлеба, полученных от контролера. Его плоская твердая деревянная ладонь разрезает ее напополам и уверенно отодвигает одну часть к себе. Что это?

Я сплю?.. Я пытаюсь остановить его руку, хватаю глена за локоть, и вдруг ощущаю вместо мягкого тряпичного тела под одеждой что-то твердое, словно кости… Что это? Я схожу с ума! Я смотрю на своего глена… Он усмехается мне в лицо, отвратительно оскалив свои лошадиные деревянные зубы! Я оглядываюсь вокруг.

Прямо на меня по проходу между верстаками, дергаясь своими нелепыми телами, медленно идут глены…

Андрей Сульдин

ЗНАМЕНИТОСТЬ

Рольф Герман, когда приезжает из своих командировок, всегда полон новых рассказов. Так и сегодня. Побывал на старых стартовых площадках и бывших пусковых комплексах и нахватался впечатлений. Там кое-где еще сохранились старинные космические корабли, их-то с радостью и облазил Рольф.

И историю нынче привез сногсшибательную. А рассказал ее не кто иной, как Константин Атиров, сейчас старенький сгорбленный человек, с головой, обсыпанной серебром. А в прошлом это был ас космического пилотажа, гремевший на всю Солнечную систему. Сейчас он работал директором музея космотехники и очень гордился своей должностью.

— Представляешь, Василий, я его вначале и не узнал, — признался Рольф. — Как летит время! Еще совсем недавно вся планета молилась на него, и вот вчера я видел этого бога в администраторском кресле. Все-таки несправедливая штука это — жизнь… Пока силен и здоров, ты на коне, но только сил поубавилось, как остается одно — сидеть и протирать в кресле штаны.

Зато Константин подарил мне шикарную историю, прямо для твоей коллекции о знаменитостях. Подходит на все сто пятьдесят процентов!

Происходил этот случай давно, на самой заре пассажирских космических путешествий. Группа знаменитых журналистов, писателей, музыкантов, художников обратилась тогда в Президиум Ассоциации космонавтов с просьбой устроить им небольшое космическое путешествие в пределах Солнечной системы. Служителей муз можно было понять: пассажирские перевозки еще только-только зарождались, а билет даже туристским классом стоил немало. Поэтому мотивировки на прошении были очень убедительны и просты: люди осваивают космос уже давно, а хороших произведений о космонавтах и пространстве еще не создано.

Президиум Ассоциации откликнулся на их просьбу и согласился организовать рекламный рейс по маршруту Земля — Юпитер — Земля, чтобы ознакомить эстетов с неземным образом жизни.

Рейс по этой трассе, хоженой-перехоженой, абсолютно безопасен, поэтому для полета выбрали крупный пассажирский лайнер «Лидия», только что доставленный с завода. И не случайно. На корабле все предельно автоматизировано и механизировано, и поэтому лайнер требовал минимума человеческого участия. Команда «Лидии» состояла из небольшого экипажа, который возглавил Константин Атиров; бортмехаником у него был Свен Маркелли, ну и обслуживающий персонал — десять бортпроводников и повар. Маршрут был безопасный, поэтому в рубке у Константина Атирова всегда было полно гостей. Обычно спрашивали про космические аварии, о встречах с кометами и астероидами… И каждый в разговоре с капитаном пытался подчеркнуть свою осведомленность, вспоминая написанное или придуманное, хвалясь своими связями с высоким начальством и т. п. Художники с гордостью рассказывали о своих картинах на космические темы, музыканты насвистывали синтетически-космическое… Более самоуверенных людей, чем эти эстеты, Атиров прежде не видывал.

Неудивительно, что через две недели полета Константину Атирову до чертиков надоела эта талантливая, но очень уж претенциозная толпа, и у него появилась мысль как-то освободиться от утомительного общения с этой публикой.

Свою лепту в настроение Атирова внес и Свен, когда пришел в рубку поплакаться Константину. Маркелли жаловался, что его владения — машинное отделение — делегации посещают три раза в день и допекают расспросами. Но самое обидное заключалось в том, что художники и музыканты на самом-то деле ни черта не понимают в технике, задают вздорные вопросы и при этом остроумно вышучивают механика. Да, сказал Свен, с юмором у меня плоховато, я не умею парировать шутки и оказываюсь в жутком и смешном положении. Более того, привыкнув ко мне, эстеты начинают учить меня, как мне работать.

Константину Атирову стало обидно за себя и за Свена; поэтому он решил что-то предпринять. Он заперся в рубке и не думал никого к себе пускать. Скоро у него родился замечательный план, и он решил его осуществить.

Однажды утром на корабле завыли сирены аварийного сигнала. В громкоговорителях внутренней связи раздался взволнованный голос Атирова:

— Внимание! Крупный астероид столкнулся с нашим кораблем. Обшивка в рубке повреждена. Перехожу на аварийный режим работы. Дорогие пассажиры, я прошу соблюдать спокойствие и не отвлекать экипаж от работы.

Атиров надел скафандр, повертелся для приличия перед глазком телекамеры. По его словам, из-за поломок вход в рубку оказался заклиненным, поэтому ему придется остаток пути довольствоваться одиночеством. Но рубку он не покинет, ибо обязан управлять кораблем.

После этого камера отключилась — сломалась. Она получила повреждение при столкновении с астероидом. С капитаном оставалась только радиосвязь, но и она действовала крайне нестабильно, грозясь в любой момент выйти из строя. Поэтому капитан пользовался ею очень осторожно.

Из-за столкновения с астероидом на корабле нарушились системы жизнеобеспечения, перестал поддаваться контролю тепловой автомат, автомат регенерации воды, часть бытовой техники.

И за Свеном по коридорам и отсекам корабля ходила теперь большая толпа пассажиров, они просили отремонтировать то один, то другой прибор. Естественно, что служителям муз очень хотелось ходить бритыми, умытыми и спать в прохладных помещениях.

Так продолжалось около недели, и однажды перед посадкой на Землю, когда Атиров сидел в уединении в рубке и играл сам с собой в шашки, люк тихонечко отодвинулся в сторону и появился Свен.

Атиров посмотрел на него с укоризной:

— Почему пришел без вызова? У меня же в рубке космический вакуум и без скафандра нельзя находиться…

— То-то я смотрю, что ты совсем ослаб без кислорода, — улыбнулся Свен. — Ишь разлегся, даже завидно. А тишина-то какая!.. Но я пришел по делу. Слушай, кончай крутить регуляторы на своем пульте. Меня пассажиры и так уже в ранг внука солнца возвели и не сводят с меня открытых ртов. Обещано написать с меня пять портретов, посвятить мне три поэмы, сочинить в честь меня космическую оперу; трое обещают написать от моего имени космическую эпопею.