Фантастика 1981 - Курочкин Николай - Страница 73

На экране замелькали кадры жизни верхнего, среднего и нижнего тоннелей. В нижнем был подземный город с серыми кварталами жилых домов, заводскими корпусами и коммуникациями обслуживания всей системы. Серые тени скользили по узким улицам, сквозь туманную дымку светились редкие оконца.

Маленькие фигурки копошились возле огромных ящиков, чемто наполненных доверху. Над ящиками поднимался пар. Сгорбленная тень подошла к одному из ящиков и что-то вывалила в него из ведра…

Толпа теней повалила в распахнутые ворота. В полутемных шахтах суетились силуэты у машин, поблескивающих маслом…

Пятьдесят черных ступеней поднимались от нижнего тоннеля до желтой квадратной площадки. Здесь был вход в желтый тоннель.

Свет люминесцентных ламп заливал помещения лабораторий, конструкторских отделов со счетными устройствами и чертежными манипуляторами. Здесь дома желтого цвета выглядели повеселее. На улицах было светло. В помещениях фигуры возились с аппаратурой, сверяя схему с показаниями вычислительной машины…

В фигурах уже не было обреченности, но лица выглядели усталыми, утомленными…

Тридцать желтых ступеней поднимались до синей квадратной площадки. Артур увидел синий тоннель со стеклянными террасами. Там были коттеджи с фонтанами, дома с окнами на солнечную сторону, здание управления, зал заседаний… Фигуры в синих одеждах сидели вокруг стола, на котором стоял макет странного корабля.

И наконец, двадцать синих ступеней до красной квадратной площадки, где в электронном зале царил мозг планеты, и еще десять красных ступеней до горного плато…

“Это справедливо, как то, что я существую… - продолжал голос, - это справедливо… Потому что раз в году каждый сообразно заслугам и достижениям, сообразно достоинствам разума и энергии действия может испытать судьбу и подняться на одну или несколько ступеней лестницы жизни…” Артур слушал, закусив губу. Картина была достаточно ясной, и он понял жесткую суть идеи пресловутой “лестницы жизни”.

Да… каждый мог раз в году испытать свою судьбу и после тестовой проверки подняться на одну или несколько ступеней вверх. В пределах своего цвета, разумеется…

Всякий вышестоящий получал преимущества в жилье, пище и потребностях, ограниченных законом… Но та же ежегодная тестовая проверка могла вернуть вниз всякого, если он совершил случайную ошибку, помедлил с ответом, был не уверен в себе…

Не все ступеньки лестницы жизни были одинаковы. Всякий раз менялись номера запретных ступеней. И человек, попав на роковую ступень, мог оказаться на несколько ступеней ниже, а то и в самом начале лестницы. Это напоминало детскую игру, лидер мог при очередном ходе, попав на запретный кружок, спуститься к первому, где все предстояло начинать сначала.

Случайное совпадение давало возможность запоздавшим догнать ранее вырвавшихся вперед. Но кто мог рассчитать при каждой тестовой проверке, на сколько ступеней надо подняться на этот раз, чтобы не скатиться вниз?

С желтых ступеней можно было скатиться на черные. Коснувшийся черных ступеней уже не имел права вернуться, он утрачивал его навсегда и мог пытать судьбу только в черном пределе. И только с синих ступеней никто никогда не спускался вниз.

Артур перевел взгляд на бластер, потом снова на экран. Он увидел столкновение двух миров, двух цивилизаций. Жестокую кровавую победу. Мерзкое торжество “лестницы жизниэ.

Его охватила безотчетная злоба. Усилием воли он поднялся с кресла. Никто не знает, на что бы он решился, если бы на экране не появилось лицо Моры…

– Желтая лестница… - проскрипел голос.

Артур вздрогнул. Показалось бледное лицо Нелла.

– Черная… - отрезал голос.

Артур скрипнул зубами и увидел на экране свое лицо.

– Синяя…

Глаза заволокло туманом, кровь кинулась ему в голову, снова все закружилось вокруг. Он видел сына, ползущего по черной лестнице. Мору, протягивающую руки к сыну с желтой площадки… Потом все исчезло.

Веки его были тяжелыми. Все смешалось. Спал ли он и все это видел во сне или все это было на самом деле? Силы медленно возвращались к нему, На пульте мигал зеленый огонек.

Теперь он не знал, где Мора и Нелл. Опрометчивость могла обернуться катастрофой. “Главное - успокоиться, - говорил себе Артур, - только холодный расчет, только холодный анализ, без эмоции… Попробуем разобраться… Если это машинная цивилизация, то почему кресла? Кто сидел там, где сижу я сейчас?… Кто-то задавал программу… Программу жестокую…

Потом… Потом машина вышла из подчинения и, видимо, стала диктовать свою волю… Что произошло дальше? Почему нет людей или существ, им подобных, тех, кто создал машину? Где они все? Погибли? Уничтожены собственным дьявольским изобретением? Боятся, обнаружить себя или прячутся с определенной целью? Может быть, все до одного покинули планету и на ней остались только роботы? А может быть, кто-то остался и, сойдя с ума от одиночества, отравил электронный мозг своим бредом?… Не может же машинная цивилизация возникнуть сама собой… А если может?” Но для того чтобы разобраться во всем, нужно время. Что, если он теряет драгоценные минуты: Мора в желтом тоннеле, Нелл в черном, а рудовоз давно пуст?…

Положение было таким, что Артур должен был рискнуть и выйти на связь. Подбородок коснулся кнопки ультрафона. Послышался треск, шипение, щелчок. Голос Моры был взволнованным: “Артур!… Артур!… Что с тобой?… Все сроки прошли… Больше не можем ждать… Тебя нет уже сорок восемь часов по хронометру… Ты понял нас?… Где ты?… Мы уходим тебя искать, я и Нелл… Мы покидаем корабль… Конец записи…” Это был неожиданный удар. Артур медленно опустился в кресло. Дикий хохот, начавшийся где-то в глубине машины, потряс гулкие своды машинного зала, пронесся по гранитному тоннелю эхом, леденящим кровь. На мгновение наступила тишина, и резкий металлический голос властно и самодовольно произнес:

– Теперь ты мой!…

“Мой!… Мой!… Мой!… - отозвалось эхо в тоннеле. - Мой!”

И Артуру показалось, что он глохнет. Эхо будто металось по всем тоннелям, по черному, желтому, синему, и везде раздавался этот властный торжествующий крик.

Это был крик, рожденный безумной жаждой, крик наконец достигнутой цели, крик властного самоутверждения, отдававшийся эхом в каждом атоме планеты.

Эхо постепенно утихало, но сквозь планету ползло шипящее чудовище злорадного шепота: “М-о-о-й-й… М-о-о-йй-й…” - как чье-то прерывистое дыхание, которое витало над головой, сбоку, спереди, сзади…

Потом снова раздался хохот, потрясший своды тоннеля.

Казалось, он несся из каждого угла, из каждой ниши, он то возвышался до колоратуры, то уходил через альт в баритон, то удалялся, то приближался вновь, модулировал, рассыпался тяжелыми шариками ртути, вибрировал визгливыми тонами жести, завывал скрипучей хрипотцой ржавых петель сотен дверей, болтающихся на. ветру, проваливался в подземные шахты, сатанинским басом восходя по заводским трубам, дико плясал на всех ступенях лестницы, собирался в одном месте и вновь от эпицентра рассыпался во все стороны, громыхая по ступеням, шахтам, тоннелям, пробегая диссонансами, которые невозможно было сравнить ни с чем.

Когда все смолкло, Артур сидел потрясенный и обессиленный. Снова включился экран. Прошли разноцветные полосы, пятна, вспышки. Появилось изображение женщины..Она молча разглядывала Артура.

В чертах ее лица он не заметил черточек зла, но сколько он ни вглядывался, не нашел хотя бы одной линии, которая засветилась бы надеждой добра. Взгляд был внимательным, но холодным. Светлые волосы отливали солнцем.

– Я давно ждала тебя, пришелец… Почему ты молчишь? Или этот образ не располагает тебя к откровенности?

Артур молчал, он не знал, что ответить. Изображение женщины заколебалось, помутнело и сменилось другим.

Теперь на него глядела темноволосая женщинa с резкими чертами лица, высоко поднятыми округлыми бровями. Ее удлиненное лицо можно было назвать красивым, чем-то она напоминала Мору, но у Моры были мягкие, добрые золотистые глаза, а эти глядели жестко и тяжело.