Ледяная Королева (Трилогия) - Ахмедова Майя Саидовна - Страница 8

Ни-че-го!!! То есть совсем ничего из длинного списка ожидаемых привычных деталей давно и хорошо знакомой местности. Только непроглядная темень чужой вьюжной ночи да свист ветра, в который очень гармонично вплетается многоголосый вой… Что?! Какой, к черту, вой?!

Предпоследние полчаса я провела, добросовестно истребляя съестные припасы — откусывала горбушку от все еще хрустящей буханки, а колбасу прямо от разломленной пополам «палки». Потом, кое-как зажевав импровизированный ужин снегом, сидела, икая и пряча руки в раструбы рукавов на манер муфты, ежилась, дрожала и пыталась ужаться в компактный комок, чтобы поглубже втиснуться в узкую расщелину, немного прикрытую от происков неприветливой окружающей среды корявым и толстым древесным стволом. Теперь же, забыв о холоде, встала во весь рост, стряхнула с головы заснеженный капюшон и вдобавок сняла шапку, лихорадочно вертя головой. Кроме шуток — вой не пригрезился! Из-за усилившегося ледяного ветра определить направление не удавалось, но в том, что неведомые ночные вокалисты приближались, причем с неплохой скоростью, сомнений больше не было…

— Не было печали, просто уходило лето… Нет, не так: мы никого не звали, но рядом живоглоты где-то! — Привычка припоминать к месту и не очень строчки из песен, изменяя их порой до неузнаваемости, не подвела меня и сейчас. — Мне с детства с-снила-с-сь высота-а-а! Ч-ч-черт!!! — Это я поднатужилась и подвесила «рисовку» на ближайший сучок. — Я с детства рвался в поднебе-э-э-эсье (ага, с моей-то высотофобией — или как там она правильно называется?!)…

Подошвы скользили по кривым обледенелым веткам, стынущие пальцы примерзали к шершавой коре, поскольку тонкие перчатки очень быстро превратились в кожаные лохмотья, не выдержав неравной борьбы с дюймовыми четырехгранными шипами, там и сям торчащими вдоль основных побегов…

Науч-ч-чи м-меня летать,

С ветром в-в-весело играя,

Чтоб от-т-т края и д-д-до края

Весь огром-м-мный мир уз-з-знат-т-ть!..

[3]

С пятой попытки удалось-таки вскарабкаться на пятиметровую высоту и перетащить ближе увесистую торбу. Большее мне было уже не по силам, оставалось лишь крепче жаться к дереву, цепляясь всем, чем только можно и нельзя, чтобы не слететь со скользкого промерзшего насеста, и петь громче, попутно стуча от холода зубами, чтобы не страшно было…

Ночные гости не заставили себя долго ждать. Не меньше трех десятков каких-то существ, хрипло воя, приближались к моему ненадежному убежищу с подветренной стороны. Я как-то умудрялась различать в непроглядной снежной круговерти массивные, слегка сгорбленные силуэты, снующие между корявыми стволами редких деревьев, и парные красные огоньки, многообещающе мерцающие уже совсем близко…

С моими глазами что-то произошло: яркая вспышка преобразила успевший надоесть суровый пейзаж почти до неузнаваемости. Заснеженный рельеф теперь смотрелся беспорядочными складками матовой черноты, границы которых были очерчены тонкими тускло светящимися линиями, деревья окутались едва заметным золотистым сиянием, а фигуры непрошеных гостей стали объемнее и ближе, да еще и подсветились багровым, так что рассмотреть их в деталях теперь не составляло труда.

— Мамочки!!!

Остальные слова попросту примерзли к языку. Случалось, конечно, видеть страшилищ и повнушительнее, но — по телевизору, который можно было выключить в любой момент, а эти… Приземистые, коренастые корпуса, покрытые косматой пятнистой шерстью, наводили на воспоминания о гиенах, но размеры больше подошли бы любому из камчатских медведей, а уж массивным челюстям позавидовал бы самый матерый из известных науке аллигаторов, хотя бы потому, что слегка изогнутые игольчатые зубы росли на каждой из них в три ряда!.. Кроме впечатляющей внешности неизвестные любители плоти сражали наповал явственно исходящими от них волнами голодного нетерпения и тупой животной агрессии.

Один из хищников остановился у подножия моего дерева, задрал уродливую морду и хрипло зарычал. Меня словно пинком подбросило вверх по стволу на добрых пару-тройку метров — надо же, а все прибеднялась!.. Воистину экстрим пробуждает скрытые возможности, особенно когда дело касается продления жизни, хотя бы на чуть-чуть… Никаких иллюзий на этот счет у меня не было, ведь помощи ждать неоткуда, обороняться нечем, да и многовато их на меня одну… Для продолжительного и вдумчивого сидения на дереве погодка слегка не та, надолго моих силенок не хватит, так что холод, усталость и ветер свое дело сделают, а голодные монстры ни за что не отступятся и добьются своего рано или поздно, им торопиться уж точно некуда…

Безрадостные размышления были бесцеремонно прерваны очередным рыком, прозвучавшим почему-то громче и ближе предыдущих, что разом вернуло меня к реальности. Нежданные гости в своем желании первыми добраться до недоступной пока добычи успели попытаться коллективно выкорчевать злосчастное дерево и вдоволь попрыгать в высоту. Последняя затея их заметно утомила (причиной тому, как я понимаю, стала их собственная массивность и глубокий рыхлый снег, наметенный поверх гладкого льда), зато прибавила голодной злости, которую они тут же сорвали на ближних. Слушая вспыхнувшую внизу ожесточенную грызню, я могла лишь крепче цепляться за обледенелые корявые сучья и тоскливо размышлять по поводу ближайшего будущего… Наверное, стоило попытаться заглушить малоприятные звуки громким пением чего-нибудь героически-оптимистического, только погодка не очень-то к этому располагала, да и на ум ничего не шло, кроме: «А нам все равно, а нам все равно — пусть боимся мы волка и сову…» Да, еще можно было бы потешиться прицельными плевками по мельтешащим внизу мишеням, но из-за сильного порывистого ветра от этой заманчивой затеи тоже пришлось отказаться, хоть и с большим сожалением.

Впрочем, ветер помешал не только мне. Когда раздраженная возня слегка поутихла, голодные твари снова стали рыскать поблизости. Несколько особо крупных особей продолжали кружить у подножия дерева, теперь уже просто не отрывая от меня взгляда мерцающих красным глаз и вздыбив на спине впечатляющий гребень из длинных игл, который начинался почти от ушей и заканчивался у основания хвоста. Следующим номером программы на сегодняшнюю ночь явно должен был стать тур местного варианта дартса со мною в роли главной мишени, но резкие порывы ледяного ветра свели на нет все их старания.

После нескольких безуспешных попыток хищники озверели окончательно и подняли дикий вой вперемежку с рыком и визгом, и я едва не свалилась, когда невольно попыталась хоть немного зажать уши. Вконец окоченевшие руки уже просто не слушались, голова гудела и кружилась, ног я и вовсе не чувствовала, и вдобавок ко всему стали чаще накатывать приступы тошноты и слабости… С каким-то тупым безразличием смотрела я на то, как монстры сгрудились в кучу, на которую забрался самый крупный и лохматый, а потом в прыжке ухватил зубами толстую ветку в опасной близости от моих подошв. Хрипло рыча и давясь пенистой, вонюче парящей на морозе слюной, зверь извивался, скреб лапами по стволу и медленно, но верно продвигался вверх в яростной попытке добраться до желанной цели, не обращая внимания на раздирающие шкуру колючки…

Я машинально поджала ногу — для другой места просто не было, как не было и сил, чтобы даже хотя бы держаться за сучья, не говоря уж о каких-то активных действиях во имя спасения себя, любимой. «Вот и все! — далеким эхом отозвалась в гаснущем сознании с трудом состряпанная мысль. — Глупо как!.. И обидно… даже не успела…»

До конца додумать не удалось. Откуда-то сверху на нашу столь живописную компанию вдруг обрушился раскатистый утробный рев, переходящий в шипение и клекот, а следом ударила мощная струя багрово-желтого пламени. Будто со стороны я наблюдала, как трещала и осыпалась пеплом косматая шерсть, как исходили удушливым дымом обугленные туши, как с визгливым воем катались в снегу немногие уцелевшие после первого залпа монстры… Помню, что, с трудом удерживаясь в сознании, невольно удивилась, почему огонь словно стекает с меня жаркими струйками, не причиняя вреда и не опалив даже меха на шубке…