Пляски демонов - Сафронов Виктор Викторович - Страница 58

Значит, где-то мы с ним должны будем ещё пересечься.

ГЛАВА 49 Север. Отлет. Бегство Муранова

Пацаны! Утверждать то, что я крутой полярник это погрешить против здравого смысла. Но для будущих сошедших с ума и решившихся без нужды прогуляться по тем местам, хочу поделиться ощущениями, которые подстерегают, нас, арктических волков на каждом полярном шагу.

Берем, как самый показательный пример песню «О тяжелой мужской доле». В этой песни, на протяжение восьмидесяти семи куплетов, поётся о том, как в условиях дикого севера парням захотелось исполнить физиологические потребности. Что и как надо сделать, чтобы пописать или, что совсем уж выходит за рамки нормального разума — покакать.

Представить себе это тяжело. За рёбрами жёсткости термобелья — минус сорок. Жители Якутска, услыхав такую цифирь, могут лишь злорадно рассмеяться, тоже мне, фраера нашлись на нашу голову, это и не мороз, так похолодание. Однако нам приходиться выкручиваться и изворачиваться, прятаться за торосами. Если бы не построенная ледяная избушка, всё, пришлось бы дуть в штаны, проклиная физиологию европейца-славянина. Наверное, поэтому женщин вообще не берут в полярники, но сейчас песня не о них.

У меня все получилось без обморожений и переохлаждений, чего не скажешь о Муранове.

Крики, проклятия, шум борьбы.

— Марина! — орал в горячечном бреду он. — Где мои трусы..? Где мои носки с кальсонами.

Гнетущая тишина была ответом на эти всхлипы. Все эти вопли не могли не огорчать настоящих полярников.

Струя, исходя густым паром, замерзает, не успев коснуться снега. Задница, отмерзает ещё до момента снятия предпоследнего слоя арктического белья. Но раз об этом пишу-переписываю, значит, тема идёт в охотку и ни яйца, ни жопу, я себе не отморозил.

По чьей наводке мы действовали, не знаю, но только один армейский ящик, изнутри обитый жестью и выстланный внутри толстым слоем рассыпавшегося от мороза поролоном, мы втроём допёрли к вертолёту. Килограммов триста вся эта музыка весила.

Упарились, а летчик-вертолётчик, весёлый такой малый, поинтересовался, давно ли мы сошли с ума и зачем нам вывозить разную рухлядь, лучше бы дерево использовали при растопке буржуек.

Мы втроём замахали руками, аки пропеллерами, закричали, зашумели типа: «Акстись, Акстинья!».

Тем не менее, где угрозами, где денежными посулами, а где и тихим жоркиным голосом, с показом каких-то краснокожих удостоверений, уломали авиацию загрузить наше барахло.

Прилетели на Диксон. Втянули ноздрями воздух цивилизации… Оказалось рано, распускать ноздри. Пока ещё — не оно.

Порадовались преждевременной ошибке. Отметили прозрение, уж извините, как положено.

Через пару часов бесед в табачном дыму, Жорку уложили спать с пола на топчан и удивились. Оказывается, когда в нормальном бараке отдыхаешь — не так и холодно. Оказывается, тепло может поступать не только от «спи рта» т. е. когда рот спит, но и когда просто нет пронизывающего ветра.

Под мерное гудение прибывающих бортов и удары дизельной установки, с удовольствием заснули и сами.

Через пол суток нас разбудили и винтокрылая птица новейшей конструкции (1965 года выпуска) АН-24, с образцами грунта, так мы записали свой ящик, взмыла в небо в сторону Норильска. Я правда пытался скандалить, давай, говорю, главного специалиста по арктическому небу — Владимира Освальда — с ним полечу. Мне порекомендовали заткнуться, пояснив, что он давно не у дел… Типа, жри скотина, что дают.

Заткнулся. И ж(с)рал что дают…

Прилетев в райское место со странным названием Норильск, наша дружба с Жоркой закончилась неприятным инцидентом. Груз он оформил на себя, поэтому по прибытии побежал оформлять бумаги «сдал-принял» и переоформление на другой рейс.

Пока он утруждал себя дружбой с канцелярщиной, мы с Федей штурмом захватили ресторан и уселись за столик. Чтобы как то израсходовать накопившиеся запасы слюны пришлось взяться за решение проблемы основательно. Заказ включал в себя: три мясных солянки, три шницеля «Штирлиц», салаты со свёклой «Гамлет», селедочку, вымоченную в молоке и выложенную кольцами лука, горячий разварной картофель, много хлеба черного «Бородинского» с хрустящей корочкой, поднос масла сливочного и небольшой полуторалитровый графинчик тёплой, я подчеркиваю, именно тёплой водки. Такое вот интермеццо с лебедями.

Принесли водку, салаты, масло, хлеб, солянку — а Муранов не появлялся. Я сразу к диспетчеру, так, мол, и так, водка принесена, закуски на месте, а человек пропал. Девушка в летной форме сообщила по громкой связи «Товарищ Муранов — вам немедленно надлежит явиться в ресторан за пятый столик». Люди слушали, улыбались.

После сообщения прошло много времени, он не появился. Ровно через триста секунд после вышедшего в эфир сообщения я загрусти. До меня начал доходить смысл красного цвета, в который были окрашены мурановские «корки».

Уверенно сообщаю — Жорик сбежал. Сделал это не по своей воле. Ну, посудите сами: мясная солянка, шницель «Штирлиц», салат со свёклой, сыром Пармезан, сбрызнутый чесночным оливковым масло, селедочка, украшенная кольцами лука, горячий разварной картофель, без счёта хлеба черного «Бородинского» с хрустящей корочкой, граммов 500 масла сливочного, тёплая водка. Какой человек в здравом уме и трезвом рассудке может от всего этого отказаться? Нет таких людей.

Когда солянка сборная мясная была во второй раз принесена после разогрева в микроволновке, а Георгий так и не прибыл к месту построения и выравнивания гастрономических пристрастий, я серьёзно взгрустнул. Тяжела доля служивого люда, горестно думалось мне, и под эти размышлизмы, хошь не хошь, а опрокинул пару стопарей без закуски. Зато Федя ликовал совершенно искренне — по его расчётам получалось, что заказанная на троих прорва еды, очень даже мило и удобно делится на двоих.

Покушали основательно. В роскошном зале ожидания сумели выспаться, даже вытянув тело в горизонтальную позицию.

После здорового сна, с опухшими лицами и коробкой конфет, выяснили у красивой девушки-диспетчера Марьяны Лопниглазовой, что наш бывший приятель вылетел со своим багажом в сторону Москву больше суток назад. Мало того, за ту же коробку конфет я получил и дополнительную информацию. Борт, на котором Жорка покинул гостеприимную, полную редкоземельными металлами, норильскую землю был чартерным рейсом.

Получался следующий акварельный набросок: конторские ребята ждали ящик отравы с Мурановым во главе, но не нас. А как же мы? В унтах, шапках малахаях, все такие продрогшие, холодные и голодные.

Федя, после того, как я на него сурово и вопросительно посмотрел, повалился в ноги и рубанул с плеча:

— Прости, святой человек, забыл тебе сказать, уж больно горяча и вкусна была солянка, что всё это было написано на лице этого плохого человека, который еще и два литра нашего экологически чистого спирта выдул.