Берендеев лес - Срибный Игорь Леонидович - Страница 30

                      Хуран и его сакмагоны снова ушли вперед. Дойдя до следующей поляны, которая была гораздо больше первой, сакмагоны обнаружили следы большого привала. Урусы долго стояли здесь, варили мясо, трапезничали. Было видно, что они не ожидали преследования…

                      Хуран потрогал угли костра – они были еще теплыми. Значит, урусы прошли здесь сегодня утром, на рассвете. Нужно было поспешать, и Хуран послал за остальными.

                       Баракча выслушал доклад харабарчи и махнул рукой вперед.

                      Отряд двинулся к лесу, и здесь выяснилось, что дальше начинаются настоящие дебри. Ветви дубов и вязов так низко нависали над тропой, что всадникам пришлось спешиться и идти пешком, ведя лошадей в поводу. Тропа не позволяла идти широкой цепью, и нукерам пришлось передвигаться по двое, по трое в ряд.

                       Хуран снова шел первым. За ним двигались его сакмагоны, и уж потом шли основные силы.

                        Отряд все дальше и дальше втягивался в лес, который становился все более и более дремучим, а тропа все более извилистой…

                        Изобилующая поворотами тропа и стала причиной того, что исчезновение сакмагонов передовой отряд заметил не сразу. И только выйдя на новую поляну, вытянутую длинной лепешкой, и не обнаружив на ней сакмагонов, нукеры заволновались и остановились, сбиваясь в тесную кучу.

                         Вот в эту кучу и полетели роем стрелы с калеными наконечниками, выбивая нукеров одного за другим. Задние напирали, и только наткнувшись на кучу мертвых тел встали, не имея возможности маневра в теснине огромных лесных великанов-дубов.

                         Несколько десятков кметов, неожиданно выскочив из-за деревьев, порубали топорами, насаженными на короткие ручки, весь передовой отряд, и так же неожиданно исчезли в лесу.

                         Быстро сообразив, что их заманили в западню, Баракча попытался развернуть отряд и выйти из лесу, но это оказалось не так-то просто. Лошади, не привыкшие к теснине леса, тыкались в деревья, давя крупами нукеров, не понимая, чего от них хотят.

                         Замыкающий отряд нукеров оказался запертым на тропе. С ним расправились в мгновенье ока, вырубив всех до одного.

                         Бросив лошадей, нукеры рванулись в лес, надеясь там найти спасение.

                           Их ловили по одному и безжалостно рубили топорами. Некоторые пытались отбиваться, но длинные кривые сабли оказались в густом лесу, под низко нависшими ветками совершенно бесполезными.

                           Те, кому повезло вырваться из чащи, собрались на опушке, приготовившись к битве в пешем строю. Баракчи среди них не было, и нукеров строили для решающего сражения десятники, прекрасно понимая, что без него, или его тела им нет возврата в Орду. И потому, они были готовы погибнуть все до единого, лишь бы не возвращаться с позором.

                           Гуррагча – единственный из сакмагонов, которому удалось уйти, благодаря своим быстрым ногам, когда выскочившие из лесу урусы в считанные мгновенья порубали сакмагонов топорами, первым услышал с детства знакомый каждому степняку гул…

                           - Лошади! – заорал он, отбегая от тропы. – Разойдись!

                           Обезумевшие лошади, сбивая друг друга крупами, вылетели галопом из леса, растекаясь лавой по полю. Нечего было и думать поймать их в таком состоянии, и степняки шарахнулись в стороны, освобождая проход. Но вослед за лошадями нукеров из лесу вымахнула конница урусов…

                            Это было не сражение… Это было избиение… Разбегающихся по полю ордынцев легко настигали всадники урусов и рубили, рубили, рубили…

                            Когда они ушли в лес, из высокой травы поднялись не более сотни нукеров. Почти все они имели рубленные и колотые раны, и сразу же стали оказывать друг другу помощь, перевязывая раны чистыми холстинами, запас которых был у каждого ордынца в плечевой сумке.

                            В сумерках из лесу вышло еще около ста нукеров. Передние несли на плаще чье-то тело.

                            Собравшись в круг, нукеры смотрели на своего тысяцкого. Он был еще жив, но видно было, что жизнь покидает его тело…

                            Оставшийся старшим сотник Батбаяр обвел тяжелым взглядом оставшихся в живых нукеров и сказал:

                            - Баракча с нами! Мы можем вернуться в Орду.

                            - И что мы скажем? – спросил десятник Наран. – Что мы подверглись избиению, не убив ни одного руса? Мы все будем тут же казнены! Мы должны отомстить руссам и только потом идти в Орду.

                            - Половина из нас ранены! – сказал Батбаяр. – Мы не сможем одержать сколько-нибудь серьезную победу! Верблюд с козой не бодается!

                            - Идите в Орду! – вдруг тихо сказал Баракча. – Великий хан должен знать, что нукеры не смогут сражаться в лесах. Что мы должны держаться подальше от этих губительных для ордынцев мест. Исполните мою волю!

                            Нукеры медленно потянулись на шлях, унося своего умирающего тысяцкого от места страшной трагедии…

                            - Уходят! – сказал боярин Ондрей, глядя вослед ордынцам. – Мы можем догнать и добить их!

                            - Нет! – твёрдо ответил Степан. – Энто легкая добыча, и она только расхолодит кметов. Они будут думать, что так же легко можно будет одолеть любой чамбул, но так больше не будет. В чистом поле ордынцы гораздо ловчее, чем в лесу. Потому мы и одолели их с легкостью, что лес был на нашей стороне. А энти… - Степан кивнул головой в сторону уходящего войска. - В ставке хана их все одно ожидает лютая смерть, и они знають об энтом, но идут! Потому как обязаны явить хану тело свово тысяцкого.

                             - Степан верно говорит! – поддержал воеводу Хасан. – Великий хан Тохтамыш не простит им поражения! А тем паче, гибель Баракчи. Они все будут казнены в назидание войску ордынскому.

                             - Как-то не по-людски энто! – молвил боярин Ондрей.

                             - А иначе, хану не удержать войско в повиновении. Только лютой жестокостью… Не терпит хан поражений! – сказал Хасан.

                              В душе Хасана не было покоя после схватки с Баракчей – лишь опустошение… Месть не принесла ему ожидаемого удовлетворения…

Глава 35

                       Великий хан возлежал на шелковых подушках, потягивая кумыс из деревянной чаши, и вел неспешную беседу с  темником Едигеем.  Тридцатилетний сын Балтырчака, эмира племени мангытов , Едигей нравился Тохтамышу своей редкой  проницательностью и сообразительностью. Он  был смугл лицом, обладал приятной, располагающей к себе улыбкой, среднего роста, как и большинство степняков, но плотного сложения, отважен в сражении и умен в беседе...

                       Великий хан, конечно, слышал легенду о том, что Едигей является потомком ногайского святого Баба Туклеса, но считал, что ее автором был сам Едигей. Не верил Тохтамыш и в то, что Едигей был  потомком тридцатого колена арабского халифа Абу Бекра, который, как известно, был тестем пророка  Мухаммеда.  Зная  высокий ум и великую щедрость, с  которой темник одаривал преданных ему людей, Тохтамыш прекрасно понимал, что тот  заранее готовит себе великое будущее. Но пока он исправно служил ему и делом и советом, Тохтамыш считал, что лучше держать Едигея поближе к себе, чем иметь его в числе врагов.

                        - Скажи, Великий хан, почему ты пошел походом на Мамая только сейчас, спустя два года после его поражения Московским князем Димитрием? – спросил Едигей, подливая  хану кумыс из серебряного кувшина.