Р. Говард. Собрание сочинений в 8 томах - 7 - Говард Роберт Ирвин - Страница 68

И тут что-то обрушилось сверху и клацнуло огромными зубами прямо о камень у нас над головой. В то же мгновение мы чуть не оглохли от накрывшего нас воя обозленного чудовища. Ткнув мечом наугад, я почувствовал, как он вошел в живую плоть. По руке потекла какая-то теплая жидкость. Невидимое чудовище взвыло еще раз, перекрывая ветер, только теперь от боли, и понеслось прочь, сметая все на своем пути.

— Господи, что это было? — спросил я, ужаснувшись.

— Одно из Великих Невидимых, — прошептала моя спутница. — Их невозможно увидеть, ведь они живут только в темноте Черной Бури. С бурей они приходят, с бурей они и уходят. Смотри, темнота тает.

Темнота действительно «таяла». Словно нечто вещественное, она плавилась, растекалась потоками и струями. Вот уже сквозь чернильную муть показалось солнце, еще пара мгновений — и небо вновь стало синим от горизонта до горизонта. А вот на поверхности земли все еще лежали жгуты тьмы, жившие какой-то отдельной жизнью. Они шевелились и извивались, пульсировали и свивались, словно черви. Такое могло привидеться только в отвратительном сне морфиниста. Эти шевелящиеся клочья тьмы четко вырисовывались в воздухе на изумрудном фоне зелени. Переход от света к темноте был противоестественно резким. Постепенно они истончались, становились меньше и меньше и исчезали, словно лед под струей воды. Вот обезумевший от страха олень, отбившийся от стада, на всем скаку влетел в одну из таких полос, которая вскоре растворилась в солнечном сиянии. Но животное сгинуло без следа.

Вдруг на расстоянии всего лишь нескольких метров я увидел огромного волосатого гура, удивленного нашей встречей не меньше, чем я. Затем события начали развиваться с ужасающей быстротой. Альта воскликнула: «Тугр!», а незнакомец бросился на меня, замахнувшись мечом. Я едва успел подставить под его меч свой клинок, который благо не успел еще вложить в ножны.

О том, что произошло в следующие минуты, у меня остались какие-то разрозненные и хаотические воспоминания. На меня посыпался град ударов и выпадов; сталь звенела о сталь. Наконец мой клинок вошел противнику в живот и, пронзив его насквозь, вышел наружу из спины. Я стоял над рухнувшим бесформенной кучей воином, не в силах поверить в то, что произошло. Честно говоря, я вовсе не был уверен в таком исходе поединка с местным жителем, впитавшим в себя искусство управляться с оружием вместе с молоком матери.

Я даже не мог вспомнить, как я отбивал его удары и как нанес свой удар, поставивший точку в бою. Видимо, и на этот раз меня направлял инстинкт, а не разум.

Но толком прийти в себя мне не дал разъяренный вопль, издаваемый множеством глоток. Обернувшись, я увидел толпу волосатых воинов-гура, несущихся ко мне, размахивающих мечами и потрясающих копьями. Через мгновение я оказался в центре кольца, очерченного множеством сверкающих клинков. Бежать было поздно. Я, издав боевой клич, яростно напал первым, обрушив на вражеский отряд шквал ударов.

С каким непередаваемым удовольствием я, поражаясь сам себе, отмечал, как мой клинок отбивает вражеский меч, а затем, совершив ложный выпад, отсекает держащую этот меч руку. Я вертелся, словно бешеный тигр, рыча от ярости. Жертвами моего меча пали еще несколько воинов. Однако одному из нападавших удалось достать меня копьем в ногу. За это он поплатился разваленной на две половинки головой, и брызнувшая из его шеи кровь смешалась с моей. Но в этот момент и на мой череп обрушился тяжелый удар приклада мушкета. Я успел лишь чуть отклониться в сторону, стараясь смягчить удар. Однако в глазах моих потемнело, и я, выпустив меч, рухнул без чувств.

Пришел я в себя от ощущения, будто меня несет в маленькой лодке по бурной речке. Осмотревшись, я понял, что лежу, связанный по рукам и ногам, на импровизированных носилках, сооруженных из копий и шкур. Несли меня два могучих воина, ни в малейшей мере не заботившихся о моем удобстве. Я лежал на спине и видел лишь небо, затылок идущего впереди носильщика да бородатую физиономию заднего. Увидев, что я открыл глаза, второй носильщик что-то сказал первому, И они разом бросили носилки на землю. Падение отдалось сильнейшей болью у меня в голове и в раненой ноге.

— Логар! — крикнул один из них. — Этот пес пришел в себя. Пусть идет сам, если тебе приспичило доставить его в Тугру живым. Мы больше на себе его тащить не собираемся!

Я услышал тяжелые шаги, и небо заслонила громадная фигура воина, чье лицо показалось мне знакомым. Помимо следов давних боев, его изломанный подбородок украшал сравнительно свежий шрам, который шел от угла рта к шее.

— Ну, Иса Кэрн, — зловеще сказал он, — вот мы и встретились снова.

Я, сохраняя равнодушный вид, промолчал.

— Что? — Его лицо налилось кровью. — Ты не помнишь Логара Костолома? Ах ты лысая собака!

Он подкрепил свои оскорбления сильнейшим пинком мне в бок. Откуда-то донесся протестующий женский крик, и, растолкав тугров, ко мне подбежала Альта. Девушка опустилась рядом со мной на колени.

— Животное! — крикнула она, сверкая полными гнева очами. — Ты только и можешь пинать его, связанного. Попробовал бы ты противостоять ему в честном бою, скотина!

— Кто отпустил эту котхскую кошку? — рявкнул Логар. — Тал, не тебе ли я приказал держать ее подальше от ее пса?!

— Она укусила меня за руку, — злобно буркнул вышедший из-за спины вождя воин, показывая в свое оправдание прокушенный палец. — Да удержать ее по лете, чем саблезубого ягуара за хвост.

— Ладно, свяжите их вместе, — распорядился Логар. — Дальше этот червь пойдет сам. Если ей неймется, пускай она сама помогает ему.

— Но он же ранен в ногу! — взмолилась Альта. — Он не сможет идти.

— Слышишь, Логар, чего действительно тянуть-то? Давай его здесь и прикончим, — предложил один из тугров.

— Нет, это будет слишком просто, — зарычал Логар, вращая налитыми кровью глазами. — Этот ворюга подкараулил меня, когда я спал, оглушил ударом булыжника, украл мой кинжал и еще осмелился повесить его себе на пояс. Ничего, как-нибудь доковыляет до Тугры, а уж там я придумаю, как прикончить ублюдка.

Мне развязали ноги, но рана так болела, что я едва мог стоять. О том, чтобы идти, но могло быть и речи. Меня безжалостно подгоняли пинками, уколами наконечников копий. Альта бессильно металась между воинами, пытаясь то уговорами, то проклятиями остановить это издевательство. Наконец она подбежала к Логару и выкрикнула ему в лицо:

— Ты не только трус, но и лжец! Он не бил тебя камнем, он победил тебя голыми кулаками, без оружия. Об этом знают все гура, и только твои приспешники не смеют признаться в этом при тебе!

Тяжелый удар кулака Логара отбросил хрупкую девушку футов на двенадцать. Она покатилась по земле и замерла без движения, из открытого рта вытекла тонкая струйка крови.

Логар довольно заржал, но его спутники стояли молча, отнюдь не выражая одобрения случившемуся.

Я бы не сказал, что определенное рукоприкладство не практиковалось в семейных отношениях гура, но ударить женщину кулаком, как противника, — это считалось позором для воина. Однако недовольные тугры не выразили и явного протеста.

Что до меня, то я оказался объят пламенем бешеной злобы. Повалив ударом головы в лицо одного из удерживавших меня воинов, я попытался оттолкнуть второго, но потерял равновесие и рухнул, увлекая тугра за собой, вцепившись зубами ему в плечо. На меня тут же набросились остальные, неосознанно вымещая на мне сдержанные в отношении Логара чувства. Град пинков и ударов обрушился на меня, но я не чувствовал боли. Завывая, словно дикий зверь, я раз за разом пытался вырваться, пока крепкие веревки не опутали меня с головы до пят. Меня опять начали избивать древками копий, заставляя подняться на ноги и идти.

— Можете забить меня насмерть, — прохрипели, сплевывая кровавые сгустки, — но я не двинусь с места, пока кто-нибудь не позаботится о девушке.

— Да она уже сдохла! — расхохотался Логар.

— Врешь, гиенье отродье! Это ты слабак, а не она. Да тебе слабо справиться даже с новорожденным младенцем! Ты не мужчина!