Книга 19. Претворение Идеи (старое издание) - Лайтман Михаэль - Страница 71

На уровне нашего мира это проявляется в виде войн, эпидемий и прочих нежелательных вещей, без которых вполне можно обойтись, если включиться в работу программы и активно ей содействовать. Или хотя бы не мешать ее работе рудиментарными отклонениями в направлении нечистых сил.

Нас так или иначе вынудят к пониманию того, что Израиль – это Израиль, а не Палестина, Сирия или Иордания, что наше право жить на этой земле – оно же и наша обязанность перед лицом Всевышнего и других народов, которые в зависимости от наших реверансов в сторону демократии, прав человека или, что вообще уже сюрреализм, «права народов Израиля на самоопределение», будут вести себя, как шайка уголовников и убийц.

И не только в Израиле – во всем мире вплоть до Антарктиды. До тех пор, пока наши внутренние палестинцы, сирийцы, египтяне и многие другие нечистые желания, так называемая «клипа», восседают в бизнес-классе, мы останемся возле параши, извините за сленг, и нас будут чморить, и мы пройдем много-много страданий, если не возведем нашу миссию духовного совершенства в ранг прерогативных интересов.

Мы, изучающие Каббалу, почти уверены в том, что духовная миссия Израиля изменит путь развития человечества в самое ближайшее время. От нас с вами зависит, чтобы из этого абзаца исчезло слово «почти».

Но за «философию» ответишь

Виталий Жан, член интернет-группы 

Вообще-то обзывать Каббалу можно по-разному. Иному и брани нецензурной мало, а другие, причмокивая и расшаркиваясь, заблуждением назовут, пугаясь собственной смелости. Ну что же, каждый воспринимает Каббалу по мере своей «спелости». Кто созрел – вцепится, кто недозрелый, так рукой махнет. Но к какому отряду отнести тех, кто называет Каббалу «философией», «странной философией», или даже «интересной философией», я до сих пор не могу понять. Большего оскорбления, чем «философия», для Каббалы нет. Сравнение с самой ненужной и вредной вещью на Земле воистину обидно. Звучит странно, но это только начало статьи…

Мы ничего не знаем о том, кто выключил свет в огромном обезьяннике, назовем его просто – Хозяин света, но знаем о книгах, которые ведут к нему.

Читать обезьяны не хотели, а может, не умели. Проснувшись и оторопев от испуга, они обнаружили, что кто-то выключил свет, оставив лишь дежурную лампочку, света которой едва ли хватало, чтобы не стукаться лбами. Поиски пищи постоянно прерывались истошными воплями, испускаемыми падающими в ямы, бьющимися на лету о внезапно возникающие из темноты тупые и острые предметы.

Сбившись в кучку, обезьяны дрожали. В некоторых из них забродило сознание, ведь нужно было куда-то идти, что-то делать. Сознавая собственную хилость, обезьяны охотно поддержали назначение вожаком самого тупого и жестокого, определяя его действия своими выдумками. Себя они назвали философами, а свои измышления – философией.

Ведомая философской мыслью, стая двинулась в путь. Впереди шли философы, силою мысли определяющие, что впереди должно быть именно то, что они себе воображают. Но это «впереди» не было знакомо с их философией, и как результат – вся стая упала в пропасть. Выжившие быстро подъедали запасы, продуктов стало не хватать, начались драки за пищу, переросшие в страшную бойню.

Наконец, когда гора трупов застелила провал, оставшиеся в живых перебрались на другой край и пошли дальше. В стане назревало негодование, все знали, что виноват тот, кто их вел. Вожака рвали на части, предсмертным хрипом он успел обвинить в происшедшем философов, чьих советов слушался.

Пришлепнув философов, обезьяны столкнулись с проблемой, что управлять ими больше некому. Был избран новый вожак, тот самый, который поднял бунт, и новые философы, те самые, которые первыми поняли, что предыдущие философы были просто самодовольными идиотами. Уж теперь-то они знают, что прежняя философия не верна, а их новая философия сбоя точно не даст. Но то, что ждало их впереди, не знало их новой философии…

С тех пор сменялись вожаки, развивались обезьяны. Были придуманы дома, инструменты, тамагочи и Голливуд. Но одна пропасть следует за другой. Не желая принимать все как есть, наиболее продвинутые обезьяны отказались от фило„софии, которая на протяжении тысячелетий приносила им столько горя.

Испробовав все, они наконец добрались и до книг, которые оставил им Хозяин света. И читая эти книги в одиночестве, прячась от презрения и ненависти последователей очередной философии, они постепенно начинали ощущать новый мир, огромный и светлый. Смотря с его высоты на свой обезьянник, они ясно увидели все пропасти, поджидающие стаю, ведомую очередными философами. Завопили они, закричали: «Стойте, братья-обезьяны! Вас опять обманывают новые философы!». Но их не слушают, стая движется вперед…

Каббала полностью отрицает философию и какие-либо теоретические предпосылки. Каждый раз, когда люди оказываются в полной безысходности, они вынуждены выдумывать новую философию, потому как прежняя опять вызвала катастрофу.

Философия – не более чем размышления обезьян о том, зачем растут бананы. Только чтобы это узнать, нужно стать человеком. Возьмите Каббалу, она вас превратит в людей. Философствующие обезьяны замкнуты в клетке своего мозга и никоим образом не способны увидеть то, что действительно находится вокруг них.

Каббала же, напротив, оперирует только фактами. Каббалист, поднимаясь в высший мир, явно ощущает все процессы, которые потом излагает в своих книгах. Каббала дает человеку новую природу, благодаря которой человек становится способным видеть истинную картину мира, а не то, что философы воображают себе, внутри их же мозга.

Каббала – наука постижения и исследования высших миров, вплоть до конечной цели – слияния с Творцом. Поэтому чем меньше философий будет знать человек, тем больше у него шансов увидеть с помощью Каббалы то,что на самом деле находится вокруг нас. Тогда как философы навсегда останутся на уровне слепых котят, ведущих себя, а также те миллионы, которые им следуют, к очередной катастрофе. Предлагаю противнику Каббалы называть ее «чепухой» или «ерундой», в крайнем случае «культом секты». Чего не скажешь по слабоумию. Посему «ерунду» тебе можно простить…

Садовник

Беньямин Карпалов, «Бней Барух» 

Если можно раздеть души и составить по ним карту,

А цветами назвать творенья, а духовную пору мартом…

Там Творец, как садовник, ходит, поливая невзросшее семя,

У него бездонная лейка, у него бесконечное время.

То бутон расцветет средь поля, то росток прорастет где-то

И получит немедленно вдоволь – воду, почву, энергию света.

А садовник безмерно счастлив – одному Ему одиноко,

Ведь пока что на поле этом цветков – то совсем немного…

Семена их совсем не простые, и наружу нет у них тяги,

Их природа – расти корнем, а чем глубже – тем меньше влаги.

И из многих пока единицы жаждут счастья и свято верят

В то, что рядом находится кто-то, кто своим теплом их согреет.

И уже с этой самой минуты нет покоя в самих растеньях,

Земля для них стала тесной, где-то большее есть наслажденье!

А садовник их поливает, все неистовее и круче,

Но они по-другому не могут, рвутся к свету, а прячутся глубже.

И поняв, что не в их власти прорасти в другом направленьи,

Переполненные от страсти, криком молят об избавленьи…

И тогда прорастает стебель, пробиваясь из тьмы к свету,

Раскрывая нежданно поле – дом, роднее которого нету.

Бенъямин Карпалов, «Бней Барух»

В стране слепых обречены творенья,

На колкие углы все время натыкаться,