Лис и империя - Тертлдав Гарри Норман - Страница 69

69

Пухлый евнух в своих причудливых одеяниях, похоже, был сильно разочарован тем, что ни один из паломников не вострепетал, но все же взял факел и повел их к отверстому зеву пещеры.

Элабонские каменщики выложили там ступени, чтобы было удобней спускаться, правда, лишь после того, как один весьма знатный паломник споткнулся, упал и сломал лодыжку. Впрочем, крутой уклон вскоре закончился, и Джерин ощутил под ногами шероховатую скальную твердь. Целые поколения просителей, ищущих совета Сивиллы, протоптали в этой тверди дорожку, но и та, даже освещенная светом факела, не была особо пригодной для привольной ходьбы.

Время от времени к свету пылающей в руке священника головни примешивались отсветы факелов, вставленных в настенные скобы. Их пламя подрагивало от прохладного ветерка.

— Ну разве это не странно? — пробормотал Адиатанус. — Я всегда думал, что воздух внутри пещер должен быть неподвижным и мертвым, как труп.

— Это могущество бога, — сказал священник.

— Или что-то природное, чего мы не понимаем, — прибавил Джерин.

Священник сердито взглянул на него. Отблеск и факелов посверкивали в глубине его темных глазниц. Джерин твердо встретил взгляд евнуха. Кажется, Байтон не собирался карать богохульника.

С разочарованным фырканьем священник продолжил свой путь. Вниз, к пещере Сивиллы.

От хода, по которому они пробирались, ответвлялись другие ходы. А порой к нему примыкали и целые подземные кладовые. В некоторых из них священники Байтона хранили сокровища. Сверкание выхваченных из тьмы огнем факела золотых и серебряных слитков то и дело заставляло трокмуа восклицать. Впрочем, они точно так же реагировали и на вспышки кристалликов горного хрусталя, вкрапленных в стены подземного коридора. Очень красиво, но ценности никакой.

А некоторые из ответвлений от хода в подземную обитель Сивиллы были накрепко замурованы. Не только кирпичной кладкой, но и могущественными магическими заклинаниями. Некоторые кирпичи, обожженные очень неравномерно, напоминали хлебные караваи, что неоспоримо свидетельствовало об их древности.

Подойдя к одной из таких кладок, Фердулф вздрогнул.

— За этими кирпичами обитают чудовища, — пробормотал он.

— Да, — согласился Джерин. — Точно такие же, как Джеродж и Тарма. Но между чудовищами и людьми существует теперь определенное соглашение, поэтому удерживающие их чары не слишком крепки. Они могли бы прорваться сквозь них и напасть на нас, но не станут этого делать. Их боги в долгу перед нами за то, что мы ввергли их в битву с богами гради.

— Безумное предприятие, — сказал священнослужитель.

Адиатанус кивнул. В свете факела тень от его головы покладисто закивала. Поскольку Джерин тоже был склонен кивнуть, он не стал спорить.

Они добрались до пещеры Сивиллы скорее, чем он ожидал.

Жрица Байтона сидела на троне, который, казалось, был вырезан из огромной черной жемчужины, поскольку отливал перламутром, когда на него падал свет. На ней была простая туника из льняного некрашеного полотна. Евнух подошел к жрице, положил руку ей на плечо и что-то сказал, но так тихо, что Джерин ничего не расслышал. Будучи полноценным мужчиной, этот человек не имел бы права на подобную фамильярность. Сивиллы не только блюли свою девственность в течение всей своей жизни, но им также не позволялось даже дотрагиваться до мужчин.

Чем-то походившая на Силэтр (не как близкая родственница, но как соплеменница — явно), она оглядела Джерина с любопытством. Возможно, священник сказал жрице, кто он таков (вряд ли Лис запомнился этой девушке по визиту, после которого пролетело пять лет), а также сообщил, что его жена тоже некогда восседала на перламутровом троне, и теперь затворница пыталась определить, счастлива ли та в браке.

Если и так, то жрица ничем этого не показала.

— Вы подготовили свой вопрос? — спросила она.

— Да, — ответил Лис. — Вот он. Как можно заставить Элабонскую империю отказаться от своих притязаний на северные земли и отозвать свои войска за Хай Керс?

Он сформулировал вопрос очень тщательно, не спрашивая, что он лично мог бы для этого сделать. Возможно, это произойдет без его участия. А может, вообще не произойдет. Лис заставил себя отогнать эту мысль.

Едва он произнес последнее слово, как Сивилла напряглась. Потом она затряслась на своем троне, а конечности ее неестественно вывернулись. Глаза закатились так глубоко, что остались видны лишь белки. Когда она заговорила, зазвучал не ее собственный голос, а низкий сильный баритон Байтона:

Враг силен, от него одни беды. Бронза и дерево — залог победы. Бога ища, не надейтесь на прок, Коль не хотите погибнуть не в срок. Те, что дерзят, огрызаясь и рея, Тропы к развязке отыщут скорее.

IX

Едва покинув пределы огороженной территории храма, Фердулф взмыл в воздух и вздохнул с огромнейшим облегчением.

— У меня ноги устали, — пожаловался он и обратился к Джерину: — Ну что, в этих стихах больше туману, чем тебе бы хотелось?

— Я бы не горевал, если бы его не было вообще, — ответил Лис. — Прежде мне доводилось получать запутанные предсказания в Айкосе, но это головоломней всех прочих.

— Насколько я понял, оно бессмысленное, а не головоломное, — сказал Дагреф.

— Разве ты можешь заглядывать в будущее дальше, чем бог-прозорливец? — спросил сына Лис.

Дагреф лишь пожал плечами. Его поддержал Адиатанус:

— Я на стороне мальца, лорд король. Думаю, когда ты слышишь нечто, лишенное смысла, чаще всего причина в том, что смысла этого вовсе нет, а не в том, что какую-то слишком умную мысль нельзя выразить простыми словами.

Джерин и сам, особенно в складывающихся обстоятельствах, вполне мог бы привести тот же резон. Но сейчас он уперся:

— Я не раз был свидетелем, как Байтон в конечном счете оказывался прав, хотя другие считали, что он ошибается. Поэтому и теперь я не стану хулить его прорицание.

— Зачем искать бога, не ожидая от этого проку? — потребовал ответа Вэн. — Если ты ищешь, значит, на что-то надеешься?

— И вообще, какого бога нам следовало бы искать? — добавил Адиатанус. — Это не может быть сам Байтон, а то мы пропали бы, не успев и начать. Но он не сказал, что это за бог, разве не видишь?

— Все очень туманно. Фердулф подобрал верное слово, — сказал Джерин. — Рано или поздно мы все же постигнем скрытый смысл обращенных к нам строф.

— Йо, скорее всего, слишком поздно, чтобы извлечь из этого пользу, — проворчал Вэн.

— Таковы порой предсказания, — согласился Лис. — Однако пока не шагнешь, не сойдешь с места.

— Но мы уже шагнули и никуда не ушли. Что же нам делать теперь? — спросил Адиатанус. — Не провести ли нашу армию через Айкос? Пообещав, конечно, не мешкать.

— Я бы этого не хотел, — сказал Джерин. — И не думаю, что прозорливец этого хочет. Только при условии, что нам будет грозить гибель… тогда да, но не в ином варианте. У меня по-прежнему есть надежда обставить империю, а тот, кто идет против божьей воли, не может не проиграть.

— И это говоришь ты? — вопросил Дагреф. — Человек, сумевший самыми разными способами подчинить своей воле, наверное, больше богов, чем кто-либо на свете?

— Но ни разу в открытую, — возразил Джерин. — Когда имеешь дело с богами, приходится постоянно хитрить. Если хочешь заставить их делать то, что нужно тебе, следует доказать им, что эти действия вы годны и для них, даже если речь идет лишь о том, чтобы утереть нос другому богу. А еще можно использовать соперничество богов, чтобы победить божество, разгневавшееся на тебя, отвлечь его, чтобы оно о тебе и не вспоминало.

— Именно это ты проделал с богами гради, — сказал Дагреф, и Джерин кивнул.

— Так и есть, — ответил он. — Драка, в которую я их втянул, продлилась дольше, чем я мог мечтать, и, похоже, все еще длится.