Одинокие боги - Ламур Луис - Страница 76

В то утро она гуляла одна, и, вернувшись, решила выпить чашечку чая. Но едва присев за стол, услышала звяканье шпор. Разливая чай, занервничала: тень раздражения мелькнула на ее лице, она узнала эти тяжелые уверенные шаги.

Одетый для верховой езды, в комнату вошел дон Федерико.

— О, тетя! Так рано поднялись?

— Как всегда.

— Я и не знал.

— Конечно, откуда же...

Он бросил на нее быстрый взгляд. Донна Елена поставила чайник, не предложив ему чая.

— Скоро наконец-то все будет кончено, — с удовлетворением произнес он.

— Разве что-нибудь может действительно кончиться? — усомнилась донна Елена. — Ничто не имеет в этом мире конца и не проходит бесследно.

Дон Федерико пожал плечами.

— Иоханнес Верн отправился в пустыню разыскивать украденных лошадей. — Его глаза изучающе глядели на тетку. — И не вернется обратно. Позор наконец будет смыт.

Донна Елена пригубила чай.

— В самом деле? — откликнулась она лишь для того, чтобы что-то сказать.

— Теперь со всем будет покончено раз и навсегда.

— Ты разговаривал с доном Исидро? Он участвует в этом?

Дон Федерико нетерпеливо отмахнулся.

— Дон Исидро стал старым, медлительным, а мы не можем ждать. Он слишком долго размышляет, иногда мне кажется, он слабеет не по дням, а по часам. Но это не важно. Я сделаю это и без его помощи.

— Ты слишком много берешь на себя! Дон Исидро любит, чтобы с ним советовались.

— Он слишком долго колеблется. Кроме того, я знаю, чего он хочет. Что мне, прикажете сидеть сложа руки, пока этот... этот раб коптит свет?

Дон Федерико внезапно повернулся к донне Елене, упрекнул:

— Вы никогда не любили меня, тетя!

— За что тебя любить? — с достоинством посмотрела на него донна Елена.

Гневно сверкнув глазами, он отвел взгляд.

— Еще увидите! Когда я наследую...

— О! — вырвалось непроизвольно у тетки.

— А кто еще, позвольте вас спросить? Все умерли! Консуэло умерла. Альфредо умер. Жив, правда, один наследничек, но он никогда не станет им, потому что тоже скоро отдаст Богу душу. Кто еще?..

— Я, — неожиданно мягко возразила донна Елена, глядя на племянника проницательными мудрыми глазами. — Меня ты забыл? Сбросил со счетов?

— Вы женщина, — в раздражении отмахнулся он. — Что вы можете?

— Я могу стать наследницей. Что в таком случае ты сделаешь со мной? Тоже лишишь жизни?

Дон Федерико пересек комнату, повернувшись к ней спиной.

— Вам нет нужды беспокоиться. Вам останется все это. — Он выразительно обвел взглядом комнату. — А я вернусь в Испанию. В Испанию! Слышите вы меня? Разве можно оставаться в этом Богом забытом месте, когда можно жить в Мадриде! Ездить в Рим! Париж! Я давно мечтаю об этом! Стану жить на широкую ногу, в роскоши, изобилии. Ха! И какое мне дело до того, что будете здесь делать вы! Я продам все, включая и этот дом! — вдруг в негодовании заключил он.

— Не забудь, дон Исидро пока еще жив! Или у тебя насчет него тоже есть планы?

Дон Федерико пожал плечами.

— Я же сказал, он старик... старик...

— Ему шестьдесят семь. Отец дона Исидро дожил до девяноста пяти, а его дедушка — до восьмидесяти девяти. У дона Исидро хорошая наследственность. Он может прожить еще более тридцати лет.

Дон Федерико, раздраженно махнув рукой, отошел к арке, через которую хорошо просматривать двор. Слова Елены остались без ответа.

— Да, Федерико, он может прожить еще тридцать лет. К тому же ты и сам скоро состаришься... если, конечно, доживешь.

— Вы очень много сегодня говорите, мэм!

— Я говорю, чтобы пробудить в тебе здравый смысл, совесть. Неужели ты не видишь? Ты весь в мечтах о богатстве и в то же время не в состоянии победить. Строишь воздушные замки, но тебе никогда не одолеть Иоханнеса, как ты не одолел и его отца. Ты хотел жениться на бедной Консуэло, чтобы от тебя не ушло наследство, но этого не захотела она и стала женой Зачари Верна.

— Нищего моряка! Раба!

— Нет, Федерико, человека!

— Человека? А я что — не человек?

— Кто знает?

Дон Федерико шагнул к ней с пылающим от ярости лицом.

— На днях я... я...

— Будь осмотрительнее, Федерико, я очень не люблю тебя. — С этими словами она спокойно вынула из сумочки и показала ему маленький пистолет.

— Еще посмотрим, кто кого!..

— Когда умерла твоя мать, Федерико, дон Исидро заботился о тебе как о сыне, отправил в школу, относился к тебе как к члену семьи...

— Все равно я ненавижу всех вас! Всех вас! — повторил он. — Почему вы имеете всего так много, в то время как я нищий?!

— Что в тебе такого особенного, Федерико? По какой причине ты должен иметь что-то?

— А что особенного в вас? — Он погрозил женщине пальцем. — Или в доне Исидро?

— Не много, Федерико, — сказала она, спокойно подливая себе в чашку чая. — Действительно, не много. В Испании мы принадлежали к дворянскому сословию. А ты знаешь, что это такое? Это означает, что у нас есть один или два предка, которые были смелыми энергичными людьми. Один сражался с маврами и разбогател. Он был бедным парнем, помощником дубильщика шкур. А когда началась война, проявил себя как храбрый воин, умеющий держать в руках шпагу. Он убил мавра, забрал его доспехи, оружие и лошадь, снял с его шеи золотую цепочку, а с пальца кольцо. Потом захватил в плен другого мавра, и тот заплатил ему выкуп. Наш предок уже не был столь бедным, а потом стал состоятельным молодым человеком.

На деньги, вырученные от продажи кольца, он нанял несколько вооруженных людей, составивших его свиту. Храбро сражался и был удостоен титула. Потом выгодно женился, а его сын стал капитаном военного корабля — был одним из немногих, сумевших приводить их в гавань обратно после плавания в целости и сохранности. Думаю, он избежал не одного сражения, поставив корабль у тихой пристани при первых же признаках шторма. Его внук сумел ловко распорядиться полученным наследством и удвоил его...

— И что же? Зачем это вы все мне рассказываете?

— А вот зачем. Человек, положивший начало роду, был простым крестьянином, умел трудиться. У тебя же нет ничего. Почему бы тебе не начать делать что-то самому, своими собственными руками? Большинство уважаемых тобою людей — потомки бедных солдат.

Дон Федерико недовольно молчал, а донна Елена как ни в чем не бывало продолжала:

— На корабле, когда был помоложе, ты пытался убить Альфредо.

— Жалею, что не удалось этого сделать! Он никому не был нужен. И можете не говорить мне, что он нужен вам. Консуэло вечно суетилась возле него, лишь на людях проявляя заботу.

— Она любила его, как и я.

Он пожал плечами.

— Это вы теперь так говорите. Вы все хотели избавиться от него, а теперь он умер, и я не видел слез...

Донна Елена все еще надеялась, что он наконец уйдет, но Федерико отчего-то медлил. Отчего? Ее пальцы по-прежнему сжимали маленький пистолет. Племянник был высокомерным, жадным, законченным эгоистом. Для таких, как он, не существовало никаких преград, а она теперь была одна в доме, не считая служанки, возившейся на кухне. И все равно она не боялась его. Если он ненавидел, то она презирала его за то, что он превратился в законченного эгоиста, убийцу, насильника.

— Послушайся моего совета. — Ее терпение иссякло. — Оставь Иоханнеса в покое. Ты еще не знаешь его. Он сильнее, чем его отец, и во сто крат опаснее.

— Ха-ха-ха! — было ей ответом.

— Ты глупец, Федерико. Дон Исидро дал бы тебе еще земли. К той, которая у тебя уже есть. А сейчас очень легко разбогатеть. Оставь глупые мысли о мести и ненависти. Сейчас все изменилось. Имея землю, можно быстро сделать деньги. Многие калифорнийцы, нашедшие себя в бизнесе и политике, процветают.

— За кого вы меня принимаете? Я не какой-нибудь торговец! — презрительно фыркнул дон Федерико.

Она откинулась на спинку кресла и холодно посмотрела на него, сжав сильнее пистолет в кармане своего платья.

— Я считаю тебя чванливым, тщеславным, пустоголовым человеком с неумными руками. Возможно, ты не делец, да наверное, и не смог бы им стать никогда.