Медики шутят, пока молчит сирена - Горобец Борис Соломонович - Страница 52

52

О А. А. Громыко

«За неуступчивость на Западе его называли „Мистер Нет“. Громыко относился к этой характеристике добродушно. Как-то он сказал: „Мои „нет“ они слышали гораздо реже, чем я — их „ноу“, ведь мы выдвигали гораздо больше предложений“».

* * *

Он <Попов> вообще был блестящий диагност. Сколько раз при неожиданной смерти диагностически неясного больного, которого Виталию Григорьевичу не успели показать, врачи бежали в его маленький кабинет старой клиники <у акад. В. Н. Виноградова на Б. Пироговской> с просьбой: «Виталий Григорьевич! Помогите поставить диагноз! Через час вскрытие!» Он брал историю болезни, листал ее, что-то спрашивал, хмурился и, наконец, произносил: «Пиши!» Ординатор лихорадочно записывал формулируемый В. Г. Поповым диагноз, а через два-три часа возвращался с известием: «Совпали!»

* * *

«Это наш замечательный рентгенолог Матвей Исаакович Непорент, блестящий специалист и очень яркий, хороший человек. Он говорил, что еще в царские времена за что-то пороли всю деревню, а их семью не тронули, и с тех пор за ними закрепилась Фамилия Непорент. Это была, наверное, шутка».

Жена В. Г. Попова вспоминает

«Он задремал у включенного телевизора. Показывали какой-то боевик. Вдруг из телевизора прозвучал отчаянный женский крик: „Помогите!“ Виталий Григорьевич встрепенулся: „Иду!“».

* * *

«Соседка возвращалась вечером домой в дорогой шубе. За ней погнался мужчина и почти настиг ее, когда она стала барабанить в нашу дверь и звать на помощь. <…> Виталий Григорьевич открыл дверь настежь, и когда бандит увидел его, то без всяких слов, перепрыгивая через ступеньки, выскочил на улицу. Я спросила соседку: „Почему Вы в свою-то дверь не звонили, ведь Ваш муж всегда дома?“ Она ответила: „Да разве можно сравнивать моего мужа с Виталием Григорьевичем?“ <Она, очевидно, имела в виду не только бесстрашие В. Г., но и его почти двухметровый рост.>».

Фрагменты из кн.:

[Сердце… 2009. С. 91, 97, 116, 124, 202, 203, 218]

Драматические эпизоды и констатации, не вошедшие в предыдущие разделы

Два эпизода из немецкой правительственной медицины~ ~ ~1

«Разумеется, немецкому канцлеру Бисмарку положено было иметь личного врача. И, разумеется, что он поначалу пользовался только услугами профессоров, которые тогда в Германии сами имели высокие титулы и были непререкаемыми авторитетами. Однако Бисмарка ни один из них не устраивал, и он менял их, „как перчатки“. Однажды кто-то посоветовал „железному канцлеру“ пригласить к себе не титулованного профессора, а скромного человека, очень хорошего врача. К нему пришел невысокого роста с небольшой бородкой немолодой человек, типа нашего земского врача. Он стал расспрашивать Бисмарка. В ответ канцлер только мычал. И тогда скромный доктор сказал: „Ваше высокопревосходительство, я ведь не ветеринарный врач!“ Бисмарк все понял. Он ответил на все вопросы врача. Дал себя тщательно осмотреть и больше врачей уже не менял».

Л. Д. Гриншпун в кн.: [Кассирский. 2008. С. 103]

2

«1984 год. Л. А. Костандов, Заместитель Предсовмина СССР, был бы спасен, не окажись он в двойных путах советской и ГДРовской „Кремлевки“. Вечером 4 сентября Л. А. Костандов вместе с другими членами советской делегации прибыл в отведенную для них как для почетных гостей правительства ГДР резиденцию в районе Берлин — Нидершенхаузен, на Чайковски-штрассе. После ужина в кругу своих коллег Леонид Аркадьевич удалился в приготовленный для него номер. Соседние комнаты в особняке резиденции были отведены его помощникам В. С. Зайцеву и Ю. С. Медведкову, которым Л. А. Костандов сообщил о внезапном резком ухудшении своего самочувствия. Врача в резиденции не оказалось, и была вызвана городская служба „Скорой помощи“. Но охрана закрытого для посторонних объекта <…> не пропустила на ее территорию машину городской медслужбы и потребовала вызова к больному только медиков из правительственной больницы, которые прибыли с большим опозданием. Своевременная медицинская помощь Леониду Аркадьевичу оказана не была, и он скоропостижно скончался от острой сердечной недостаточности». Дочери Л. А. Костандова просили высшее руководство разрешить похоронить отца на Новодевичьем кладбище, рядом с его женой, скончавшейся ранее. Однако руководство не стало отступать от жесткого протокола, в котором давно было расписано, по каким рангам и где должны быть похоронены руководящие деятели страны. Заместителей Председателя Совета Министров полагалось хоронить у Кремлевской стены.

Пересказ по кн.:

[Любартович. 2005. С. 234]

«Вот человеку плохо, и он падает на улице…»

«А все окружающие стремятся в первую очередь его поставить. Поднимают, тащат его, а ему-то как раз очень хорошо полежать, он поэтому так быстро и упал. Ведь если бы он дома успел сказать, что ему плохо, то его обязательно бы уложили, а вот если не успел сказать и упал, то почему-то все будут ставить или, в крайнем случае, сажать. Наверное, потому, что лежащий ни с того, ни с сего человек нас пугает, тревожит».

Найдин. С. 226

Четвертинка (отрывок)

В. Л. Найдин описывает трагическое ДТП. Причем писатель умеет привнести в драматическое повествование долю снисходительно печальной иронии с явно поучительным медицинским элементом.

Он описывает ситуацию, когда трамвай отрезал человеку ногу. Тот теряет сознание. Сгрудившаяся толпа шумит, дает бестолковые советы. Кровопотеря достигает уже приличной лужи, и дело кончилось бы скорее всего плохо, если бы в толпе не оказался случайно врач по фамилии Конкин.

«Конкин молча вошел в круг, буркнул под нос: „Я — врач!“ и начал действовать. Сначала быстро перетянул ногу поясным ремешком, чтобы кровь остановить, а то уже порядочная лужа образовалась на асфальте. Но в это время гражданин начал „входить в штопор“ (есть такое выражение у хирургов) от болевого шока. Стал белый, как бумага, пульс тоньше нитки, зрачки расширились — черные провалы. Все вместе взятое — страшный предвестник: смерть замахнулась косой, вот-вот ударит!

„Товарищи, у кого есть водка? — громко спросил Конкин, и потише добавил: — случайно, конечно“.<…> Низенький мужчина в мятом пиджачке и кепочке привычно выхватил из бокового кармана четвертинку „Московской“, заткнутую бумажкой, и протянул Конкину.

Конкин взял бутылку и, придерживая подбородок потерпевшего, начал медленно вливать ему между губ водку. <…> Вот больной глотнул раз, другой и после паузы — третий. „Пошла“, — одобрительно сказали за спиной. Лицо человека начало прямо на глазах розоветь, зрачки ожили, сузились, он провел языком по верхней губе и что-то сказал. Пульс под рукой Конкина забился сильнее — значит, немного поднялось давление, появилось время пожить, побороться. Алкоголь на голодный желудок лучше всякого наркоза действует и выводит из болевого шока. Тут и „Скорая“ загудела. <…> Конкин отдал четвертинку ее владельцу, и тот сразу допил…»

Найдин. 2005. С. 134

А бывает и по-другому…Комментарий специалиста

«Сегодняшний врач, не имеющий сертификата АиР (анестезия и реанимация) не имеет права оказывать реанимационные мероприятия. Не верите? Но в нашей стране врачи сидят реальные сроки за то, что поспешили на помощь человеку, упавшему на улице. Так случилось, что не смогли врачи (не находящиеся на рабочем месте и не имеющие этого самого сертификата) вытащить без оборудования и лекарств инфаркт. Умер человек. И чем же дело закончилось? Родственники, убитые горем, накатали жалобу на тех врачей в прокуратуру. Вызвали наших врачей на допрос и поставили их там в интересную позу…»