Африканский казак - Лаптухин Виктор Владимирович - Страница 70

Любознательный Хасан уже успел узнать, что во главе горных племен встал султан Додо Санда, тот самый, которому дает советы вещий конь Гунья. Его войско расположилось в широкой долине, где хватит места и для воинов Хайяту. Выяснилось, что этот весьма воинственный владыка собрал отряды всех своих родственников и друзей и готов лично переговорить с представителями эмира Борну. На время переговоров он обещает прекратить все военные действия.

На военном совете Дмитрий настаивал на том, чтобы не спускаться в долину, а предварительно укрепиться на возвышенности и только после этого начинать переговоры. Его поддержали Умар и Хасан, которые ссылались на пример Раббеха, всегда укреплявшего лагерь и устраивавшего заграждения на пути вражеской конницы.

Но Хайяту упрямо стоял на своем:

— Этот лесной колдун нам не страшен. Выйдем на равнину и покажем дикарям всю нашу силу. Вокруг лагеря устроим завал из колючек, этого хватит. Если же кто-нибудь приблизится — всех перестреляем!

Вскоре на невысоком холме, возвышавшемся почти в центре долины, слуги султана поставили навес из циновок, разложили расшитые подушки, приготовили угощение. В окружении десятка соратников гостей встречал лично Додо Санда, худощавый старик мрачного вида. Был он одет в несколько халатов из дорогой ткани, на груди имел массивное золотое ожерелье и восседал на невысоком походном троне, образованном перекрещенными бивнями слонов, на концах которых красовались человеческие черепа. Его босые ноги покоились на спинах двух обнаженных девушек, распластавшихся у подножия трона. Султан сидел лицом на север, поэтому Хайяту и десяток его спутников вынуждены были усесться напротив, так что их ноги оказались обращенными на юг. Сразу же все поняли, что в этом заключается зловещее предзнаменование и переговоры будут трудными. Вспомнилось весьма грубое выражение бродячих хаусанских торговцев: «Что б ты ноги на юг протянул». Его произносят, когда желают сопернику или собеседнику неудачи и смерти.

Впрочем, Хайяту не было дела до таких мелочей. Все его внимание привлек конь Гунья, привязанный к колышку, вбитому в землю позади трона султана. Точнее, не сам конь, мелковатый, да еще с кривыми задними ногами — такого ни под седло, ни в хомут, только в цирке показывать, — а его уздечка. Сплошь покрытая золотыми бляхами, она нестерпимо сияла на солнце. На созерцание этого чуда ушло некоторое время, но потом Хайяту спохватился и произнес приветствия, которые перешли в прославление мощи борнуанской державы и восхваление ее грозного повелителя. Он сообщил также, что воины проделали долгий путь, чтобы согласно древнему обычаю получить дань с горных племен. Раньше из этих мест уводили в Борну тысячи людей…

— А сейчас набрали не больше двух сотен! — грубо перебил его султан. — Я много слышал о Раббехе, уважаю его за ум и храбрость. Сам люблю воевать и каждый год хожу в походы на соседей. Меня не останавливают ни дожди, ни засуха, и соседи трепещут постоянно. Вся крыша моего дворца выложена их черепами! Для меня аромат вражеских трупов лучше всяких благовоний, а стервятники в моей долине самые упитанные — у покойников они выклевывают только глаза! Но уже год я скучаю — не с кем стало воевать. И вдруг радость — мой конь Гунья предсказывает ваш приход! Теперь сможем помериться силами, посмотрим, как гости будут носами наши камни долбить!

Говорил султан долго, часто поворачивался к своему коню. Тот мотал головой и пофыркивал, то ли соглашался с хозяином, то ли отгонял мух. Страстное описание собственных побед распалило владыку, и пена выступила на его толстых губах. После одного из восклицаний он так энергично топнул, что девушка, лежавшая под его ногой, жалобно пискнула. Молчаливые слуги моментально уволокли ее, а у подножия трона положили новую.

Никто не обратил на это внимания, но Дмитрий, которому уже надоело слушать это болезненное хвастовство, тихо спросил Хасана:

— Зачем ему этот живой ковер?

— Боится чужого колдовства, — охотно откликнулся тот. У обоих, согласно приличиям, низ лица был замотан платком, так что, сохраняя неподвижный взгляд, можно было вести тихую беседу. — Ступня султана, даже в обуви, может касаться земли только в собственном доме, где под полом покоятся его предки-защитники. У этих племен обычай — когда рождается наследник, с его правой ступни делают глиняный слепок, который становится амулетом, связывающим правителя и его страну. Потом, если случается поражение в бою, происходит падеж скота, неурожай или другое бедствие, всем ясно, что султан уже не может править как следует. Ему приносят этот слепок, он выпивает яд и отправляется к предкам.

— Так это же цареубийство или государственный переворот.

— Вождь обязан всегда заботиться о благе подданных. Любыми способами. За это ему оказываются почет и уважение, платят налоги. Все верят, что в нем живет дух земли и народа, его охраняют предки. Но если дела идут плохо, вождя надо менять, потому что он стал бессильным и приносит вред всему племени.

— Так и травят всех ядом?

— Есть разные способы избавиться от вождя-неудачника. Одни племена устраивают прощальный пир, поят вождя допьяна, а потом закалывают особым копьем. Другие присылают ему яйцо попугая, и он сам вешается. Слышал, что в одной долине перед началом больших дождей вождь выходит на площадь и с ним может сразиться каждый желающий. Кто победит, тот и становится вождем на следующий год.

— Ну и дикари.

— А разве англичане и французы не казнили своих султанов?

Тем временем Додо Санда сделал паузу. Слуги тут же поднесли ему кубок с пивом и поспешно развернули расшитое покрывало, чтобы не позволить злым духам проникнуть вместе с пивом в желудок повелителя. Поставили кубки и блюда с мелко нарезанным мясом и перед гостями.

— Рад видеть, что вы чтите законы гостеприимства, — как можно вежливее произнес Хайяту. Он наконец-то понял, что следует менять тон переговоров и собеседник не боится угроз. — Что это за кушанье? Мы, правоверные, не можем употреблять в пишу некоторые продукты.

— Ешьте смело, это не свинина и не мясо обезьян, которыми так любят лакомиться наши горцы, — весело ответил султан. — Эго сердце и ляжки одного из ваших воинов. Его убили внезапно и страх не испортил вкус мяса. Это угощение для настоящих воинов, от него крепнут душа и тело. Вот от жирного женского мяса человек только слабеет.

На этот раз Хайяту не выдержал. Он призывал страшные кары на голову султана и его приближенных, проклинал это сборище язычников и грозил сровнять с землей все их поселения. Но чем громче он кричал, тем шире становилась улыбка на лице Додо Санда.

— Не грози нам смертью! — произнес он. — Что это такое? Всего лишь встреча с предками — могучим отцом, мудрым дедом, ласковой матерью. Вместе с ними можно будет смотреть на бестолковую суету молодых соплеменников, помогать им советом, защищать от чужого колдовства… Ну а сейчас слушайте все! Я буду вести переговоры только с самим Раббехом. Пусть это будет равная беседа двух великих воинов. Ты, Хайяту, и все твои спутники только ходячее жаркое. Освободите всех пленных, сдайте оружие и убирайтесь!

В ответ Хайяту вновь разразился угрозами, но султан лишь радостно захлопал в ладоши.

— Ты глуп, а я хитер! Недаром меня зовут Лешим. Получилось, как я задумал, и будет великая битва! Мой конь Гунья прав, завтра прольется много крови, и стервятники будут сыты!

41

На рассвете следующего дня солнце едва просвечивало сквозь окутавший долину пыльный туман. Ближайшие кусты можно было различить не дальше, чем на полет стрелы, а все остальное исчезло в бурой дымке. Как обычно, в конце сухого сезона, на заре с гор тянул прохладный ветер, от которого многие воины буквально лишились способности двигаться. Закутавшись в плащи и разное тряпье, они сгрудились в плотные кучи и с посеревшими лицами ожидали, когда солнце поднимется выше и станет немного теплее. Особенно жалкую картину представляли лучники манга. Как обычно они не заготовили топлива на всю ночь и теперь тряслись у давно прогоревших костров. Но по всему лагерю уже разносились живительные запахи просяной каши и жареной баранины. Исполнялся приказ начальства — перед боем всех накормить досыта.