Надежда пустошей - Глушановский Алексей Алексеевич - Страница 46

— Так что сейчас вы немедленно развяжете меня, вернете мои амулеты и с извинениями проводите до дверей, — все тем же нагловато-развязным тоном продолжил парень, откровенно любуясь охватившим отряд замешательством. — И очень рекомендую задуматься над формой ваших извинений, — после короткой паузы продолжил Слим, наслаждаясь своим триумфом. — Они должны быть достаточно убедительными, чтобы заставить меня забыть о произошедшем и не сообщать об этом отцу. Боюсь, что, узнав о нанесенных мне оскорблениях, он может очень расстроиться. А расстройство такого великого человека, как мой отец, может оказаться весьма болезненным для тех, кто его вызвал! — закончил он свой спич открытой угрозой, после чего откинулся на спинку стула, триумфально поглядывая на замершую в полушаге от него, словно превратившуюся в воплощение бессильной ярости Софию.

Ольга печально опустила все еще украшенную магическими сосульками-когтями руку и растерянно обвела взглядом соратников. Было похоже, что на этот раз их обыграли. И кто! Пара каких-то извращенцев, любителей подглядывания за купающимися девушками! Это было просто нестерпимо. Внезапно ее растерянно перебегающий взгляд остановился на сидящем за спиной Слима Артеме.

Артем ли? Холодно-спокойный прищур глаз, расширившиеся зрачки с тончайшим, почти незаметным ободком радужки, плотно сжатые и кажущиеся от этого более тонкими губы, резко изменившаяся осанка, — она уже видела этот образ. Молодого талантливого хирурга Артема Александровича Морозова в комнате больше не было. Боевой архимаг давно погибшей Империи Валенштайн фон Гуро криво усмехнулся и подмигнул растерянной девушке. Его губы беззвучно зашевелились, и внезапно в левом ухе Ольги послышался тихий, едва-едва слышимый шепот:

— Десять минут. Мне необходимо минимум десять минут. Задержите его на это время и не позволяйте удаляться от меня далее чем на три метра.

Шепот стих, а Валенштайн, закрыв глаза, замер в неудобной, какой-то напряженной позе, словно внимательно рассматривая закрытыми глазами нечто находящееся над головой у Слима.

Было похоже, что шепот слышала не только она одна. По крайней мере, напряженно выпрямившийся Шестаков, взглянув на прикрывшего глаза архимага, слегка кивнул и, нарочито неторопливо распутывая связанные руки пленника, поинтересовался:

— И какую же компенсацию, уважаемый, вы полагаете достаточной?

С ответом Слим не спешил. Он тщательно размял освобожденные руки, внимательно осмотрел амулеты, словно проверяя, не подменил ли их капитан, после чего, оглядев присутствующих, лениво произнес:

— Ну, я думаю, что пара часов тесного общения с обидчицей могли бы сгладить из моей памяти печальные переживания, — и развязно подмигнул Ольге, вполне однозначно намекая, какого плана должно быть это общение.

«Прошло уже минуты четыре, — напомнила себе девушка. — Нужно еще шесть! Ну он у меня сейчас получит!»

Смерив Слима оценивающим взглядом, она недвусмысленно улыбнулась, нарочито-эротическим жестом облизнула губы и, расправив плечи, акцентировала внимание слегка «поплывшего» парня на своей груди.

Глаза незваного гостя наполнились томной поволокой. Добившись желаемого эффекта, Ольга вновь оглядела его с головы до ног, но на этот раз придав своему взгляду жалостливо-печальный вид, после чего соболезнующим тоном поинтересовалась:

— Какая-то болезнь, да?

— Что? — Ошарашенный подобным переходом парень даже потряс головой, словно пытаясь осознать ход ее мыслей.

— Ну… Ты сказал, что каких-то жалких двух часов тебе будет достаточно. Вот я и решила, что у тебя не все в порядке… На старика ты непохож, значит, со здоровьем проблемы… Может, тебе травок каких попить следует, подлечиться… Набраться, так сказать, силы… Тут столько красавиц имеется, а ты приглашаешь лишь меня, и всего-то на пару часиков… Нормальному мужику этого времени даже на хороший разогрев-то маловато будет. Что за пару часов вообще успеть-то можно? Захода два, максимум три… И все? Опять же Фи с Тайкой даже и пригласить не подумал. Вот и интересуюсь: как у тебя здоровье? По мужской линии все в порядке?

От подобного наезда Слим даже присел назад на стул, расширившимися глазами осматривая довольно улыбающуюся девушку. Было похоже, что в ответ на свое требование он ожидал чего угодно — угроз, протестов, оскорбленного молчания… но не подобных вопросов.

— Да я…

Договорить он не успел. Внезапно Валенштайн, вскочив со своего места, громко выкрикнул какое-то заклятие. Над головой Слима полыхнула зарница, и разнесся мелодичный, жалобный звон, похожий на тот, какой издает, разбившись, массивная хрустальная ваза, со всей силы брошенная на каменный пол.

— Вот и все. — Архимаг в изнеможении опустился на свой табурет. — Нет у них больше Ока. Кончайте этого придурка и готовьтесь к отражению атаки. В ближайшие пару-тройку дней на меня можете не рассчитывать. Из-за спешки пришлось выложиться до донышка…

— Что случилось? — непонимающе переспросил Шестаков.

— Фи, убей его! — вместо ответа коротко скомандовал маг, прикрывая глаза и слабым кивком указывая на задрожавшего, отпрянувшего Слима. И, видя отсутствие реакции, явно преодолевая невероятную усталость, снизошел до пояснений: — Максимум через десять минут мы будем атакованы всем, что только имеется у местных хозяев. Накладывать абсолютную блокаду, как я подозреваю, никто из здесь присутствующих, кроме меня, не умеет, а у меня сейчас на это нет сил. Надеюсь, вы не хотите получить магический удар в тыл от пленника?

На этот раз София не колебалась. Быстро шагнув к Слиму, она коротким, резким движением погрузила руку в его грудь. Когда она достала ее назад, на узкой, окровавленной ладони девушки трепещущим комком содрогалась сердце неудачливого шпиона.

— Да что здесь происходит?!! — взревел разъяренный подобным самоуправством Шестаков.

— Это война, — коротко ответил Валенштайн. — Прислушайся! Что ты слышишь?

На мгновение в комнате воцарилась тишина, и все присутствующие обратили внимание на какой-то тихий, но постепенно все усиливающийся свист, какой издает сильный ветер, задувая в щели плохо заделанных окон. Вот только свист этот, по какой-то непонятной странной ассоциации, казался ХОЛОДНЫМ. Невероятно, смертельно холодным!

— Три минуты назад неподалеку было активировано одно из наиболее простых, мощных и невероятно энергоемких заклинаний из арсенала снежных эльфов — смертный буран. Единственный, кто мог сотворить подобное, — наш общий друг Рау. Я не знаю, откуда он взял то невероятное количество энергии, что требуется для этого заклинания, однако, раз он вынужден пойти на такие траты, значит, имел на это очень серьезные причины, — усталым тоном продолжил архимаг, явно только невероятным усилием воли удерживающий себя в сознании. — Учитывая это, я и поспешил уничтожить вражеский артефакт. К сожалению, из-за спешки пришлось действовать грубой силой, потратив весь резерв и даже часть жизненной силы… — Он поморщился. — Увы, десятка минут, требуемых на разбор заклинания, у меня не оказалось… Да и Око оказалось чересчур уж высококачественным и неплохо защищенным. Так что пришлось потратиться. В общем, готовьтесь к бою. А я отдохну. — С этими словами он прикрыл глаза и начал медленно заваливаться набок, все же потеряв сознание.

Словно в подтверждение сказанного магом, на чердаке, где дежурил оставшийся за часового Марат Зиятдинов, раздался выстрел. Затем выстрел донесся сбоку, где находилась изба, в которой остановились спецназовцы. Короткой очередью ударил автомат, а затем где-то у склона холма с уханьем рванула выпущенная из подствольника граната.

Схватив оружие, Шестаков опрометью бросился к окну.

Рау с интересом наблюдал за открытием большой, цельнокованой, из какого-то весьма прочного металла, двери, ведущей в главную башню форта Нест.

Интерес его был отнюдь не праздным. Одна небольшая деталь всерьез заинтересовала альфара, и сейчас он пытался подтвердить или опровергнуть свои наблюдения.