Журнал «Если», 2004 № 08 - Бачило Александр Геннадьевич - Страница 33

— А чего это я своими руками сделал? — с подозрением спросил Тележкин.

— Ну, мало ли… табуретку там, дачу… дом, дерево, сына…

— Я что, папа Карло, табуретки выстругивать?! — Саня был искренне возмущен. — Не было у меня сроду ни дачи, ни дома! А если и будут, так куплю готовые, зачем самому-то горбатиться?

— А дети? — мне вдруг вспомнилось, что я никогда не слышал о семье Тележкина.

— Я за безопасный секс! — отрезал Саня.

— Ну что ж, — я вздохнул с облегчением. — Значит, человечеству, можно считать, повезло.

— Да идет оно в баню, твое человечество! — Тележкин выудил из пачки очередную сигаретку и потянулся к свечке. Пальцы его дрожали. — Мне-то теперь как?!

— А чего тебе? Живи, как жил. Ну, подумаешь, легкое мерцание. На свету, поди, и вовсе не заметно.

— Думаешь?

— Наверняка. Главное, ничего не делай сам, чтобы не распространять мерцание на другие предметы и людей. Пользуйся только готовым…

— Не учи, понимаешь, отца! — заверил меня Саня. — Я всю жизнь прожил — травы тяпкой не измял! А на ваш дурацкий институт я еще в суд подам! За увечье…

— Хм. Ты бы подумал сначала, тут всяко может обернуться, — честно предупредил я. — За проникновение в институт без пропуска тебе ведь кое-что причитается. И город без электричества оставить — тоже не мелкое хулиганство. Так что смотри сам…

Саня задумчиво поскреб небритый подбородок.

— Ладно, проваливай! — сказал он наконец. — Буду думать. Но легко вам от меня не отделаться! Не надейтесь!

Спускаясь по лестнице, я улыбался. Все-таки это счастье, что Тележкин наш такой обормот. Окажись на его месте какая-нибудь креативная личность, да еще, не дай Бог, отец семейства — и неприятностей было бы не сосчитать. Скажем, строил человек мосты, забивал клепки. А теперь вдруг все забитые им клепки пусть на долю секунды, но исчезнут. Что будет с мостом?… Да разве только в мостах дело! Нет, что ни говори, а Тележкин — личность уникальная. Таких беречь надо! Содержать в тепличных условиях! Где-нибудь под стеклом… И табличку присобачить: «Роль данной личности в истории строго равна нулю»…

Стоп! А это что такое?!

Я вышел из подъезда и остановился, обалдело задрав голову. Над крышами стареньких наших пятиэтажек поднимался другой город, никогда мной раньше не виденный, огромный и сверкающий.

Бесчисленные этажи, окаймленные живой зеленью, уходили в бездонное небо, где висела, медленно вращаясь, гигантская конструкция — искусственная планета. Между зданиями стайками и поодиночке носились большие красивые птицы. Приглядевшись, я понял, что ошибаюсь. Это были не птицы, а люди с крыльями за спиной. Перелетев от здания к зданию, они складывали крылья и скрывались в зелени садов, разделяющих этажи. Солнце, встающее в промежутке между двумя пятиэтажками, светило прямо сквозь призрачно мерцающий город…

Так вот как выглядит мир, в котором не родился Саня Тележкин! Оказывается, Санина роль в истории была не так уж и мала. Не примяв травы и не ударив пальцем о палец, он сумел каким-то образом затормозить прогресс и лишить мир всего этого сверкающего великолепия. Впрочем, дело здесь, возможно, и не в Сане. Может быть, во всем виноват его отец или дед, одним словом, кто-то из наследников прославленной мерцающей фирмы «Тележкин и сыновья»…

НАУКА

Сергей Дерябин

Малетт, или Туда и обратно

С тех пор, как в 1895 году Герберт Уэллс «изобрел» машину времени, мало кто из фантастов не отдал дань этой «вечной» теме — хронопутешествию.

Способы, с помощью которых они заставляли перемещаться туда и обратно, при всех нюансах сводились к двум: либо «инструментальный» (некое устройство), либо природный (дыры в пространстве-времени). Посмотрим, как наука относится к подобным версиям.

Понятие «стрела времени», столь популярное в фантастике, было впервые использовано знаменитым ученым Артуром Эддингтоном в 1928 г. в книге «Природа физического мира». Не будем касаться сложных физических и философских проблем, стоящих за этим термином. Скажем только, что оно предполагало обратимость физических явлений при «развороте» этой стрелы на 180 градусов. Иногда для наглядности в научно-популярной литературе приводили пример с записью на киноленту. Так вот, если заснять, допустим, падение стакана на пол, а затем прокрутить ленту обратно, то на экране мы увидим, как осколки собираются вместе, а затем целый стакан взмывает обратно на стол. Или предположим, что кто-то умеет двигаться обратно во времени, как, например, в повести Владимира Савченко «Встречники». Такой «встречник» увидит абсолютно тот же процесс, только вывернутый наизнанку.

Речь идет, как вы понимаете, о некоей симметрии. Отсюда предполагалось, что при определенных условиях (то есть с помощью машины времени, а то и вовсе без нее, одной силой мысли, как в романе Джека Финнея «Меж двух времен») можно вернуться назад и предотвратить падение стакана.

Но, увы, по столь ясной, логичной и притягательной для фантастов картине был нанесен удар.

Нобелевский лауреат, бельгиец Илья Пригожин, рассмотрев проблему «стрелы времени» с точки зрения современной термодинамики, заявил, что обратимость процессов во времени невозможна. Иными словами, если киноленту пустить обратно, то на столе появится вовсе не стакан, да и стола может не оказаться на месте. Дорога в прошлое была перекрыта не только для путешественников, но и для теоретиков.

Казалось, тема, с научной точки зрения, закрыта, да и носила она чисто умозрительный характер. Но в том, наверное, и состоит главный парадокс любой науки, что вокруг очередной «стены» возникают десятки обходных тропинок.

В прошлом веке многие ученые пытались создать единую теорию поля на основе одной лишь геометрии[2]. Так, гравитация рассматривалась как кривизна четырехмерного пространства-времени, а остальные силы — как кривизна пространств более высокого порядка. Вот и в начале 60-х физик Джон Уилер решил создать всеобъемлющую теорию, в которой все силы природы были бы сведены к проявлению некоей скрытой геометрии. Уилер даже придумал название для новой дисциплины — геометродинамика. Не вдаваясь в подробности, рассмотрим лишь модель электрического заряда по Уилеру. Представьте себе похожую на половинку бублика трубку, приклеенную к листу бумаги. Заряженная частица представляет собой нечто вроде входа в трубку, соединяющую друг с другом точки пространства, а сама трубка (sic!) проходит сквозь другое измерение. Уилер назвал такие туннели «кротовыми норами». Впоследствии Уилер отказался от этой теории, но «кротовые норы» или «червоточины» в пространстве-времени зажили своей жизнью. И вообще, Уилеру везло на создание новых терминов. Например, весьма прижилась «черная дыра»…

История гласит, что причиной вспыхнувшего интереса к червоточинам стал… научно-фантастический роман! Знаменитый ученый Карл Саган, известный также как писатель-фантаст, попросил своего друга, астрофизика Кипа Торна, дать хоть какое-то наукообразное объяснение эффекту мгновенного перемещения в романе «Контакт». Дело в том, что прыжок к звездам, который осуществила героиня книги (и фильма), имел место в некоем пространственном туннеле — червоточине.

Торн заинтересовался проблемой и подключил к ней своих сотрудников. Для начала они подсчитали, что стенки такого туннеля должны выдерживать давление в триллионы атмосфер, а масса их должна быть отрицательной. То есть атомы такой материи отталкивают, а не притягивают друг друга. Но это были только «технологические детали». Парадоксы начались чуть позже.

Саган и его «Контакт» имели успех, а Торн продолжал свои теоретические исследования червоточин. Тут и выяснилось, что если на входе и выходе в червоточину поместить черные дыры, то получится нечто вроде туннеля во времени! То есть можно будет нырнуть в такую червоточину сегодня, а вынырнуть вчера.