Амурские звероловы (Год из жизни Богатыревых) - Сысоев Всеволод Петрович - Страница 24

— Подумать надо, — ответил Матвей, не находясь, что сказать.

— Ну хорошо. Чтобы было над чем думать, я вас немного ознакомлю с нашей лабораторией. Но прежде хочу предложить вам мой отчет о поездке в бригаду вашего отца. Будете читать?

Матвей утвердительно кивнул головой, и Наташа протянула ему толстую папку.

— Можете взять его с собой. Там и фотографии приложены. Есть среди них та самая охота. Помните высокую берлогу? Ивану Тимофеевичу покажите, ему будет интересно. А теперь идите сюда.

И Наташа стала показывать ему альбомы полевых обследований охотничьих угодий, лабораторное оборудование, коллекции тушек птиц и мелких грызунов. Рассматривая этикетки, Матвей спросил:

— Что-то тут не по-русски все написано. На каком языке?

— На латинском. Все звери и птицы имеют свои названия на латыни, так условились ученые всего мира.

— Вы знаете этот язык? — восхищенно посмотрел Матвей на свою собеседницу.

— Не совсем, но названия зверей и птиц прочитать могу. Вот, например: лепус тамидус — заяц-беляк, канис люпус — волк…

— Как же я буду работать у вас, когда читать по-латински не умею?

— В ваши обязанности это не будет входить. Вы будете коллекционировать и препарировать зверей, мне помогать.

— Добыть я любого зверя смогу, а препарировать не сумею, — решительно заявил Матвей.

— Это нетрудно, я быстро вас научу. Вы уже умеете шкурки со зверьков снимать…

— Знаете, Наташа, думаю, что рано мне еще в ваш институт. Подучиться надо. Я серьезно решил идти заочно в охотоведческий техникум, стать охотоведом. Вот тогда я смогу вам помочь по-настоящему. А пока буду простым охотником. Вы приезжайте к нам на Алую. Наша бригада нынче тигров ловить будет.

— Тигры — это интересно, но ведь моя тема — соболь…

— Мы и соболевать будем. Нам шкурки, а вам тушки, — засмеялся Матвей, но, встретившись с погрустневшими глазами девушки, смолк.

— Как хорошо, Матвей, что вы решили стать охотоведом. Учиться заочно будет трудно, но я охотно и с удовольствием стану помогать. На первый случай вот вам два учебника.

— Как-нибудь осилим. Охоту практически я знаю хорошо, даже тигров с отцом ловил! — не без гордости воскликнул Матвей.

— Знать технику охоты для охотоведа обязательно нужно, но это, Матвей, далеко еще не все, — возразила Наташа. — Вы должны уметь оценивать охотничьи угодья, а для этого нужно знать ботанику и почвоведение. Помимо этого, без знания зоологии и экологии вам тоже трудно будет заниматься и таким вопросом, как воспроизводство промысловых животных. Вы обязаны освоить пушное товароведение, так как главной продукцией вашего хозяйства станет пушнина. И, наконец, вы должны хорошо разбираться в экономике промыслового хозяйства. Ведь промхозы, которыми руководят охотоведы, могут успешно развиваться в том случае, если они рентабельны.

Вот и получается, что охотовед — это геоботаник и биолог, товаровед и техник, зверовод и экономист. А вы пока хорошо владеете лишь техникой промысла. Собак вы тоже, конечно, любите, но и в собаководстве требуется знание хотя бы основ генетики. Как видите, Матвей, профессия биолога-охотоведа не такая уж простая. А сейчас я составлю для вас список проб и черепов, вы их соберите, пожалуйста, для меня.

Слушая Наташу, Матвей начинал хорошо понимать, что ему до охотоведа еще далеко, но с такой помощницей он с радостью будет преодолевать все трудности наук, и он снова стал настойчиво приглашать Наташу посетить этой зимой их охотничью избушку на Алой. Уж у него найдется время и возможность быть для нее и лаборантом и препаратором.

— Возможно, я к вам и приеду. Передавайте большой привет от меня отцу, да и всем остальным. А это вам на память, — и она протянула Матвею книжку «Жизнь леса».

— Спасибо, Наташа. Я буду ждать, приезжайте! Меня тут Перекатов в директора бобрового заповедника прочил. Да какой из меня директор! Подходит охотничий сезон, и такая силища меня снова в лес потянула, что и на цепи не удержишь. Нет, пока семьи своей нет, побегаю я с отцом по сопкам за черными собольками да за тиграми. Побуду рядовым охотником. Не всем же руководить. Кому-то и добывать мягкое золото надо.

Пожав на прощание руку Наташе, Матвей вышел из института. На лице его сияла улыбка.

В начале осени в Краснореченском охотничье-промысловом хозяйстве состоялось общее собрание кадровых промысловиков. Подобные собрания проводились ежегодно. На них слушали сообщения о результатах прошедшего сезона, намечали планы на будущее.

— Промысловая разведка, — говорил, обращаясь к охотникам, Перекатов, — принесла хорошие сведения о местах скопления белки и кабана. В охотугодьях много соболя и норки. Ваши потребности в капканах и боеприпасах мы удовлетворим полностью. В этом году мы завезем бригады на промысел вертолетами. Перед вами стоит задача — в самый короткий срок собрать богатый урожай тайги: пушнину и мясо. Перевыполнение плана добычи соболя, выдры и енота строго запрещается. Учтите и еще одно обстоятельство: продления сроков охоты не будет. Ранневесенние шкурки непрочны, да и нет смысла убивать зверей, переживших самые суровые месяцы зимы. Закончим пушной промысел, приступим к отлову зверей для «Зооцентра». Нынче нам планируют трех тигров. Отлов их мы решили поручить бригаде Богатырева, — Перекатов остановился взглядом на Иване Тимофеевиче и улыбнулся ему. — Осталось немного времени до начала промысла. Давайте хорошо подготовимся к нему и выполним свои обязательства перед государством!

После доклада охотники горячо обсуждали свои нужды, требовали снабдить бригады радиоприемниками, мотонартами, крупнокалиберным нарезным оружием для отстрела копытных зверей.

В заключение взял слово директор госпромхоза.

— Спасибо вам за дельные предложения. Со временем все ваши просьбы удовлетворим. А сейчас хочу вручить отличившимся охотникам награды ВДНХ, Иван Тимофеевич Богатырев удостоен золотой медали Выставки достижений народного хозяйства СССР.

Со смущением принял старый зверолов награду. Все с радостью поздравляли его, а он покраснел и вытирал платком вспотевший от волнения лоб.

Вернувшись с собрания, Богатырев осмотрел снаряжение, проверил оружие.

— Ну что, Кучум, засиделся! Скоро опять в тайгу, — ласково потрепал он свою любимую лайку.

В дверь робко постучали. Вошел Маркин.

— Здорово, Тимофеич. Слыхал я, что твою бригаду нынче на вертолете забрасывать будут на Алую. Меня возьмешь?

Богатырев молчал. Ему трудно было говорить с человеком, который не дорожил честью бригады, и он испытывал неловкость за него. Пересилив себя наконец, он промолвил глухо:

— Нет, Маркин. В свою бригаду не возьму. Совести в тебе нет. Ты думаешь, я не знаю, как ты соболей утаил да Подлещуку втихомолку сплавил? Знаю. После его смерти сдали на заготпункт его соболей, а приемщик и спрашивает меня: «Странное дело, у Подлещука древесных капканов не было, а половина соболей ими добыта. Не у тебя ли, Богатырев, он путики обшаривал?» Вот тогда я и вспомнил, как ты на фарт пенял да раза два в тайге ночевал. Ненадежный ты человек, а нам — тигров ловить.

Маркин не стал оправдываться. Он понял, что Богатырев не из тех, кого можно обмануть и, прикрываясь его добрым именем, творить свои нечестные дела. И, комкая в руках свой ветхий треух, он, не простившись, вышел за порог.

Двадцать пятого октября выпал первый снег, вскоре растаявший. Но Иван Тимофеевич знал, что в горах да на северных склонах он может остаться на всю зиму. Поэтому он начал торопить Степана и своих сыновей. Наконец наступил день вылета. Простившись с родными, братья Богатыревы погрузились в автомашину и поехали на аэродром. Здесь их ожидал Перекатов. Загудели винты, и вертолет взял курс к далекой гряде лесистых сопок. Иван Тимофеевич смотрел в иллюминатор. Под ним простиралась темно-зеленая, посеребренная первой порошей тайга, изрезанная лесными тропами и дорогами, по которым в далекой юности ходил он на промысел с тяжелыми котомками за плечами, ночуя в пути у дымящегося костра.