Страна Северного Ветра - МакДональд Джордж - Страница 55

55

— Сколько снов им, наверно, снится! — воскликнул Алмаз.

— Да уж, — ответила Царица Северного Ветра. — Как ты думаешь, разве могут все эти сны быть неправдой?

— Наверно, это немножко зависит от того, кому они снятся, — предположил мальчик.

— Ты прав, — согласилась Царица. — Если человек живёт ложью и у него лживые мысли, то и сниться ему будет неправда. Но те, кто любит истину, будут видеть правдивые сны. Хотя отчасти это зависит от того, где родился сон: дома или же его принесло из чужого сада. Смотри! В этом доме кому-то не спится!

Они подлетели к окну, в котором горел свет. Алмаз услышал стон и с беспокойством посмотрел на Царицу Северного Ветра.

— Эта женщина, — объяснила она, — не может уснуть от боли.

— Ты можешь как-нибудь ей помочь? — спросил мальчик.

— Нет, я не могу. Зато ты можешь.

— Как же я ей помогу?

— Спой ей песню.

— Отсюда она не услышит.

— Я занесу тебя в комнату, и тогда она тебя услышит.

— Но это же невежливо. Ты-то, конечно, можешь летать, где захочешь, но я не могу так просто забраться к ней в дом.

— Доверься мне, Алмаз! Я позабочусь об этой женщине не хуже, чем о тебе. Окно открыто. Идём.

У лампы, накрытой абажуром, сидела женщина в белом капоте. Она пыталась читать, но то и дело стонала. Царица Северного Ветра залетела за её кресло, опустила Алмаза на пол и попросила что-нибудь спеть. Мальчик сначала застеснялся, но подумал немного и запел:

Солнце зашло, И восходит луна. Круг совершился Как надо, сполна. Но неизбежен Назавтра восход. Дольше, чем ночь, Темнота не зайдёт. Сонный цветок Не погиб, не завял — Просто час отдыха Ночью настал. И не умрёт он Суровой зимой, Спрячется тихо Под снежной землёй. Солнечным летом Забудется лёд. Дольше зимы Темнота не зайдёт.

Женщина даже не оторвала взгляда от книги и не подняла головы.

Как только Алмаз закончил песню, Царица Северного Ветра подхватила его и унесла.

— Та женщина, она меня слышала? — спросил мальчик, когда они вновь достигли реки.

— Конечно, слышала, — ответила Царица.

— Она, наверно, испугалась?

— Нет, что ты.

— Тогда почему же она не взглянула, кто пел?

— Она не знала, что ты в комнате.

— Как же она меня услышала?

— Она услышала тебя не ушами.

— А чем же?

— Сердцем.

— Откуда же тогда она взяла слова?

— Она решила, что прочитала песню в своей книге. Завтра она станет искать её там, но не найдет, и решит, что ничего не понимает.

— Вот чудно! — сказал Алмаз. — И что она тогда сделает?

— Лучше я тебе скажу, чего она сделать не сможет: она никогда не забудет, о чём была песня, но никогда не сможет вспомнить её слова.

— Если она их увидит в книжке мистера Реймонда, то сильно удивится, правда?

— Да, удивится. Но она их не поймёт.

— Пока не попадёт в Страну Северного Ветра, — предположил Алмаз.

— Пока не попадёт в Страну Северного Ветра, — согласилась Царица.

— Ой! — воскликнул мальчик. — Я понял, где мы. Пожалуйста, можно мне зайти в наш старый сад, и в мамину комнату, и в стойло старого Алмаза? Интересно, жива ли ещё дырка позади моей кровати? Вот бы остаться здесь до утра. Тебе ведь недолго будет отнести меня домой, да, Царица?

— Да, — ответила та. — Оставайся, сколько захочешь.

— Вот здорово, — закричал Алмаз, а Царица обогнула дом и опустила мальчика на газоне за домом.

Мальчик немножко побегал по залитому лунным светом газону. Оказалось, что часть газона теперь разделили на цветочные клумбы, а беседка с цветными окошками и старый вяз исчезли. Алмазу так вовсе не нравилось и он отправился в стойло. Лошадей там больше не было. Он побежал наверх. Комнаты стояли пустыми. Единственной дорогой для него памятью осталась дырка в стене, у которой стояла его кроватка, но этого оказалось мало, чтобы мальчик захотел побыть здесь подольше. Он сбежал по лестнице и снова кинулся к газону. Там он упал на землю и заплакал. Всё было таким печальным и заброшенным!

— Я думал, что так люблю этот дом, — рассуждал мальчик про себя, — а он оказался мне совсем безразличен. Наверно, только люди заставляют нас любить какое-то место. Стоит им уйти, как это место становится пустым и больше не трогает сердца. Царица Северного Ветра разрешила мне остаться, сколько я захочу, но я здесь уже слишком долго.

— Царица! — позвал он вслух, устремив взгляд на небо.

Луна спряталась за облако, всё кругом выглядело уныло и печально. С неба упала звезда и приземлилась в траве позади мальчика. Как только она коснулась земли, рядом с ним возникла Царица.

— Ой! — весело воскликнул Алмаз. — Ты была падающей звездой?

— Да, дитя мое.

— Значит, ты услышала, как я тебя звал?

— Да.

— С такой высоты?

— Да, я отлично тебя расслышала.

— Пожалуйста, отнеси меня домой.

— Тебе уже надоело в твоём старом доме?

— Мне здесь больше нечего делать. Он больше не мой дом.

— Я подозревала, что так и будет, — произнесла Царица. — Во всём, и в наших мечтах тоже, должна быть душа, иначе они ничего не стоят и теряют для нас всякую ценность. Иногда ничего не стоят наши идеи, ибо в них нет души. Разум хранит их в памяти, но не в сердце.

— Откуда ты всё это знаешь, Царица? Ты ведь бесплотна.

— Если бы я была бесплотной, ты не смог бы меня узнать. Ни одно создание не может познать другого, если тот бесплотен. Но я не хочу больше об этом говорить. Тебе пора домой.

С этими словами Царица Северного Ветра подхватила Алмаза и унеслась с ним прочь.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Страна Северного Ветра

 не видел Алмаза около недели, а когда мы снова встретились, мальчик рассказал мне то, что я поведал вам. Меня бы, конечно, удивила точность, с которой Алмаз смог передать их разговоры с Царицей Северного Ветра, если бы я не знал к тому времени, как мудры бывают иные дети, когда речь идёт о чём-то сверхъестественном. Только вот боюсь, как бы из-за моих многочисленных рассказов люди не приняли бы мальчика за одного из тех важничающих и самодовольных маленьких чудовищ, которые всегда стараются произнести нечто умное и ждут одобрения окружающих. Если такой ребёнок умирает, из него впору делать чучело для музея, а не писать про него наивную и добрую книжку. Но Алмаза никогда не волновало, что о нём думают люди. И он никогда не стремился быть умнее всех. Самые мудрые слова слетали с его уст, когда он просил помочь ему в чём-нибудь разобраться. Он даже на Нэнни с Джимом не обижался, когда те звали его дурачком. Мальчик думал, что просто не совсем их понимает. Однако, мне кажется, что другое прозвище, которое ему дали, — Божий ребёнок — отчасти помогло ему смириться с первым.

К счастью, всё сверхъестественное интересовало меня не меньше Алмаза и поэтому, когда он пересказывал мне свои разговоры с Царицей Северного Ветра, я вовсе не чувствовал себя в незнакомом море, и хотя точно определить, насколько оно глубоко, я мог не всегда, но был совершенно уверен, что до дна здесь не достать.

— Как вы думаете, сэр, мне всё это просто приснилось? — с тревогой спросил мальчик.

— Не могу тебе ответить, Алмаз, — произнёс я. — Но в одном ты можешь быть твёрдо уверен: существует любовь ещё прекраснее той, которую дарит тебе та, кого ты зовёшь Царицей Северного Ветра. Даже если она всего лишь твой сон, такое бесконечно красивое создание не случайно приснилось именно тебе.