Цзян - ван Ластбадер Эрик - Страница 91

В правом верхнем углу, как раз над веревочками, старик пристроил носи. Как в старину, он использовал для этого кусочек моллюска, известного под названием морское ухо, сильно растянув его. Он является символом долголетия — потому его и растягивают — и еще он хранит от порчи — морское ухо не портится. В наши дни носи часто изображают на оберточной бумаге для завертывания подарков в традиционной манере.

С этим пакетом в руках Джейк проделал остаток пути до усагигойи пешком. В это время суток бесполезно пытаться поймать такси, а если и поймаешь, то будешь вознагражден за свои труды часовым ожиданием в многочисленных пробках. С другой стороны, ему не хотелось, чтобы дежурный по платформе запихивал его в вагон метро, как сельдь в бочку. Подземка — не самое приятное место в часы пик.

На крыльце он поглядел вверх. Он знал, в какой квартире она живет: Микио показал ему схему всего комплекса, когда он отправлялся в это путешествие. Чтобы лучше рассмотреть, он сошел с крыльца и попятился на тротуар. В ее окне горел свет. Возможно, Микио прав, и его там ожидают. Что ж, значит, судьба его такая.

Беззаботно передернув плечами, Джейк вернулся к двери и вошел в здание. Крохотный лифт поднял его на нужный этаж. Он слышал стук собственных каблуков, когда шел по узкому коридору. А вот и ее дверь.

Даже сюда доносился шум городского движения. Вот раздался гудок баржи. Сквозь тонкую стену донеслись обрывки семейной ссоры. Последние проблески дневного света перебивались огнями разноцветного неона. Скоро опускающаяся ночь будет вытеснена с городских улиц в сонные пригороды.

Он обнаружил, что ему почему-то очень жарко. За приглушенными звуками города он слышал стук собственного сердца. Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы отцентрировать себя, как его учил сэнсей.

Почувствовав, как что-то свербит в том месте, где кончаются волосы и начинается лоб, он поднял руку и потрогал это место пальцем. Так и есть, вспотел. Он поднес палец с капельками пота ко рту и прикоснулся к нему кончиком языка, будто хотел удостовериться, что это действительно соленый пот.

Он стоял, уставившись на дверь. Она была выкрашена эмалевой черной краской, и ее неровная поверхность слегка отсвечивала.

Вздрогнув, он почувствовал, что трусит. Как завороженный, он смотрел, как его собственная рука подымалась к кнопке звонка.

Какое-то мгновение он ничего не слышал. Вдруг пропал куда-то шум городского транспорта, меланхоличные гудки пароходов, успокаивающие звуки людских голосов, просачивающиеся сквозь стены и закрытые двери.

Ничто в мире не существовало, кроме него самого и его смутного отражения на черной поверхности двери. Когда оно исчезнет, возможно, он окажется лицом к лицу с Ничиреном. И все изменится в мгновение ока. И он сразу же получит ответ на свой вопрос.

Дрогнув, дверь отрылась вовнутрь.

— Да?

Его отражения уже не было перед его глазами.

— Камисака Танаба?

— Да.

Он поклонился, показав ей свой затылок.

— Я Джейк Мэрок. Мы с Ничиреном знаем друг друга.

Он увидел, как страх, подобно черному пламени, мелькнул в ее глазах. Значило ли это, что Ничирен сейчас у нее?

— Кто вы?

На ней было шелковое кимоно цвета морской волны и даже с ее изображением в виде орнамента. Из обшлагов и ворота проглядывала нижняя сорочка оранжевого цвета. На ногах ее были белоснежные табииз легкой органди. Так девушки вряд ли одеваются, если не ждут гостей.

— Я принес вам подарок, — сказал он, протягивая ей пакет и в то же время заглядывая ей через плечо в поисках следов присутствия Ничирена. — Только друзья приносят подарки.

Она напряженно наблюдала за его лицом.

— У него нет друзей, у того человека, о котором вы говорите. Во всяком случае, теперь.

— Я не говорил, что я его друг, — сказал Джейк, улыбаясь и, не дождавшись от нее никакого ответа, произнес: — Пожалуйста, нам необходимо поговорить.

Поколебавшись мгновение, она отвесила ему традиционный поклон, принимая от него подарок. Джейк наклонился, снимая туфли.

Он последовал за ней. Предельно собранный, с обостренным вниманием, он ступал на внешнюю часть ступни, отцентрировав тело сгустком энергии — хара -и двигаясь правым плечом вперед. Крошечная кухонька, спальный альков с футоном.Все схвачено единым взглядом. Там ванная. Никого.

Он вернулся к тому месту, где она стояла в ожидании. Опять поклонился.

— Сумимазен, Танаба-сан. Извините, мне надо было удостовериться.

Мгновение Камисака смотрела на него широко открытыми глазами. В Японии гайдзины,то есть иностранцы, обычно выражают свою благодарность словом домо,в то время как японцы употребляют в этих случаях слово сумимазен, которое невозможно точно перевести. Кроме выражения благодарности, оно включает в себя массу дополнительных значений, в том числе выражение неловкости за причиненное неудобство и чувство уважения к собеседнику за то, что тот взял на себя труд сделать что-то, не входящее в его обязанности.

— Вы бы могли просто спросить, — сказала она. Джейк был заинтригован. Она одевалась, как гейша довоенного времени, но разговаривала, как вполне современная японская девушка. Побольше бы архаизмов речи, и ее можно было бы принять за возлюбленную какого-нибудь самурая той эпохи, когда Токио еще назывался Эдо. Несмотря на молодость, она знала древние обычаи. Например, она не развернула подарка в его присутствии: это традиционный обычай оставлять скрытыми чувства, которые он испытывал, выбирая подарок.

— Хотите чаю? — спросила она. Но по глазам ее было видно, что она все еще опасается его. Оно и понятно.

— Спасибо. Это было бы чудесно.

Они подсели к резному столику из черного дерева. Его красота казалась странной и неуместной в крошечной квартирке. Камисака превосходно владела ритуалом. К чаю подала рисовые пирожки и сладкие тофу.

—Извините ли вы меня, если я задам вам прямой вопрос?

— Извиню ли я вас или нет, Мэрок-сан, будет всецело зависеть от вас же.

Это дало ему минуту на размышление. Прежде всего, верно оцени противника, -говорил ему Фо Саан, — а уж потом сходись с ним. Помни, что недооценив его единожды, рискуешь никогда не получить возможности сделать переоценку.

Впрочем, недооценить Камисаку было мудрено, пусть она всего лишь юная девушка, но за эти несколько минут общения с ним она успела не раз продемонстрировать не только свое воспитание, но и острый ум. Он невольно почувствовал к ней уважение и, хоть ему и не хотелось в этом признаваться даже себе самому, — к Ничирену. Она ведь как-никак была его женщиной.

— Когда вы видели Ничирена в последний раз?

Она улыбнулась.

— Я думаю, вы должны прежде указать причины, по которым мне следует дать ответ на такой прямой вопрос.

— У Ничирена находится нечто, принадлежащее мне. Обломок жадеита цвета лаванды, на котором можно разглядеть заднюю часть вырезанного изображения тигра. Он взял его у моей жены, которой уже нет в живых.

— Я вам очень сочувствую. Это случилось давно?

— На прошлой неделе, — ответил Джейк. Всего-то несколько дней прошло! -подумал он. Как скоро порвалась нить, соединявшая нас. Что такое со мной творится?

—Она была с Ничиреном, — добавил он. Джейк видел, что причинил ей боль, и понял, что сделал это умышленно, понял это и устыдился. Зачем на хорошей девушке срывать свою злость? Логичнее обратить ее на себя самого.

— Теперь я понимаю, почему у вас такой вид, — сказала она, невероятно удивив его этим. — Лицо осунувшееся, глаза измученные до предела. Когда я увидела вас на пороге, то подумала, что, наверно, так люди выглядят, пробежав марафонскую дистанцию.

Если это ложь, -подумал он, — то ложь святая, сказанная ради того, чтобы я не мучился от сознания вины за совершенную пакость.Он покраснел.

— Я действительно устал, — услышал он свои собственные слова, доносившиеся будто из туннеля. — Но работа у меня такая, что приходится считать усталость издержками производства.