Искатель. 1961-1991. Выпуск 1 - Сименон Жорж - Страница 87

Спокойно, спокойно, дружище… Не дави себе на психику без нужды. В нашем деле мандраж перед работой может стать началом финишной прямой в этой жизни. А будет ли другая? Ученые умники обещают, да вот только на кой она мне? Я и этой сыт по горло…

Наган почистил и смазал еще вчера, но проверить лишний раз не помешает. Хорошая безотказная машинка, и калибр что надо. В прошлом году «Макаров», сволочь, подвел, патрон заело, едва ноги унес.

Попрыгали, попрыгали… Нигде не звенит, не шебаршится… Кроссовки «кошачий ход», брюки в меру просторны, куртка… Куртку сменить, чересчур приметна. И карманы, карманы проверь, обалдуй! Ни единого клочка бумаги чтобы не было.

Похоже, все и ажуре. Готов. Время еще есть, нужно теперь себе алиби сотворить. Оно вроде и ни к чему, но береженого бог бережет.

— Петровна! — кричу, это я соседке по коммуналке.

Она на кухне, что-то стряпает: как обычно, вонючее невероятно.

— Чаво тебе, паразит?

— Разбудишь меня через часок, — как можно строже говорю, высунув только голову из двери своей комнаты — чтобы, случаем, не увидела, что я одет по-походному.

Впрочем, опасения мои беспочвенны: Петровна подслеповата, а засиженная мухами маломощная лампочка в захламленном коридоре едва высвечивает кусок потолка в ржавых разводах потеков.

— Мине больше делов няма! — визжит в ответ Петровна, или Хрюковна, по-нашему, по-дворовому. — Пайшов ты!..

— Старая лярва! Твою… нашу… богородицу! — Это уже я, иначе Хрюковну ничем не проймешь. — Если не разбудишь ровно через час, то я тебя… и твою маму… Дошло.

— Так бы сразу и сказал… — шипит подколодной Хрюковна и переспрашивает: — Во скоки? — И добавляет, но тихо: — Паразит…

— В одиннадцать нуль-нуль! — кричу как можно громче. — Сегодня «Взгляд» смотреть буду!

— Будя тебе згляд… — снова матернулась Хрюковна. — Сполню…

Исполнит, в этом у меня нет ни малейших сомнений, разбудит точно в срок, уже проверено. На кухне висят старинные часы с пудовыми гирями, ничейные, и теперь Хрюковна будет следить за ажурными стрелками, как кот за мышью. Конечно, вовсе не из уважения к моей персоне, а чтобы в одиннадцать вечера, подойдя к замызганной двери, пинать ее изо всех сил, хоть так вымещая годами накопленную злобу на соседей, которых, кроме меня, было еще три семьи.

Удовлетворенный, я замыкаю дверь изнутри и падаю на скрипучую кровать. Хрюковна уже под дверью, подслушивает, стерва старая. Впрочем, зачем я… Ее уже не изменишь. Старый кадр эпохи культа личности…

Наконец шлепанцы Хрюковны удаляются от двери, и я осторожно встаю. На улице уже темно. Смотрю на часы-в моем распоряжении час и четыре минуты.

Это было больше чем достаточно. Открывая окно, взбираюсь на подоконник. Третий этаж, в общем-то невысоко, но случись промашка… А, что об этом думать-не впервой. Становлюсь на карниз и, цепляясь за щербатый кирпич стены, медленно трюхаю к пожарной лестнице. Стена увита плющом, все легче…

Лестница. Теперь быстро, быстро! Двор, проходной подъезд, переулок. Трамваи. Так надежней: «леваки» и таксисты имеют глаз наметанный, а мне лишние свидетели нужны как зайцу стоп-сигнал…

Парк. Темные аллеи. Пока пустынные. Пока. Через полчаса закончатся танцы в ДК, и здесь появится городская шелупонь со своими шмарами. Надеюсь, им будет не до меня…

«Дубок». Ресторан из разряда престижных. Абы-кого сюда на пушечный выстрел не подпускают. Только высокое начальство и «деловых» людей с приличной мошной. Богатый выбор вин, икорочка, белорыбица. И путаны на заказ.

Швейцар, морда барбосья, жирная, глаза рыбьи, легавый на пенсии, стоит, закрыв брюхом всю входную дверь. А мне она и не нужна. Я обхожу ресторан с тыла, натягиваю тонкие лайковые перчатки, поспешно вынимаю несколько кирпичей из стены, вырываю решетку и спускаюсь в полуподвал. Это подсобка, в ней складируют тару. Весь маршрут мной продуман и разработан самым тщательным образом. Кирпичи и решетка — мои вчерашние ночные труды.

Поднимаюсь по лестнице. Теперь главное-проскочить незамеченным узкий коридорчик. Дверь, еще одна дверь… Комната-каморка. Ведра, тряпки, швабры — здесь ютятся уборщицы. Сейчас здесь пусто. Закрываюсь изнутри на задвижку. Нужно передохнуть и подготовиться.

Подставляю стул, взбираюсь на него, выглядываю в крохотное оконце под самым потолком. Лады, «наводка» не подвела — за столиком в нише сидит мой «клиент». Он в добром подпитии, хихикает. Ему за пятьдесят, он чуть выше среднего роста, слегка располневший, в костюмчике французском тыщи за полторы, на левой руке перстень с черным бриллиантом. Шикует кандидат… Рядом с ним, покуривая длинные черные сигареты, кривляются две встрепанные шалавы, корчат из себя пай-девочек — видно, их, за неимением лучшего, подсунул моему «клиенту» толстый барбос-швейцар из своего НЗ.

Про девок ладно, хрен с ними, а вон те два хмыря за его столиком, телохранители с тупыми рожами, — это да-а… Я пас этих бобиков неделю по городу, знаю все их ухватки. Серьезные ребята. «Перышки» и кастеты и карманах точно имеются, за «пушки» не ручаюсь, но подозреваю, что могли и их прихватить с собой. А чего и кого им бояться? В ресторане все свои, все куплено и схвачено. Дежурные менты при встрече с моим «клиентом» едва не кланяются ему, губы до ушей растягивают…

Ладно, все это шелуха, время уже поджимает. Пора. И плевать я хотел на его дуболомов. Знал, на что шел. Десять «штук» за мякину не платят. Интересно, что они там не поделили между собой — мои «благодетель» и этот шикунчик?

Надеваю черную вязаную шапку-маску с прорезями для глаз, достаю наган из-за пазухи, сую его за пояс. Так удобней. Выхожу из каморки. Коридор пустынен. Он ведет в кафетерий, который работает только днем. Еще одна дверь, дубовая, прочная, заперта. За нею слышен ресторанный гам и звуки оркестра. Ключ от этой двери у меня есть, добыл с великим трудом. Приоткрываю дверь. Все точно, вот она, ниша, за портьерой, рукой подать. В щелку виден мой кандидат в покойники с фужером в руках. Держит речь. Извини, дорогой, времени у меня в обрез, доскажешь на том свете. Достаю наган, рывком отдергиваю портьеру и выскакиваю перед честной компанией «клиента», как черт из табакерки. Стреляю в голову почти в упор… Два раза — для верности. Вполне достаточно. Вижу, как дуболомы от неожиданности шарахаются в сторону, один из них валится со стула. Секунд пять-семь у меня есть в запасе, пока они очухаются, поэтому я спокойно возвращаюсь за портьеру и запираю дверь на ключ. А теперь — ходу, ходу! Бегу по коридорам, спускаюсь в полуподвал. Вот и мой лаз. Выбираюсь наружу и бросаюсь в кусты. Снова бегу, не выбирая дороги. Наконец впереди блеснул свет фонарей. Аллея. Прячу в карман оружие, шлем, перчатки и неспешным шагом иду к выходу из парка. Человек гуляет, вечерний променад…

— Эй, парень, дай закурить!

Компашка, человек семь. Расфуфыренные крали, раскрашенные, как индейцы сну на военной тропе, и — один, второй… — точно, четыре лба, два из которых росточком под два метра. Акселераты хреновы…

— Не курю, — бросаю на ходу и уступаю им дорогу.

— Как это не куришь? Ну-у, парень…

Начинается обычный в таких случаях базар-вокзал.

Матерюсь втихомолку: остолоп, нужно было кустами до самого выхода из парка чесать, а теперь стычки не миновать, сопляки на подпитии. Или накололись, что все едино. Мне разговаривать недосуг, надо рвать когти отсюда, и поскорее, но они уже окружили меня, ржут в предвкушении спектакля. Эх, зеленка, молокососы…

Бью. Удары не сдерживаю, но стараюсь не уложить кого-нибудь навеки. Мне перебор не нужен, да и дерусь не со зла, а по необходимости: к тому же не за зарплату.

Все. Кончено. Один, сердешный, ковыляет в кусты, трое лежат. Кто-то из них подвывает от боли. У-шу, детки, не игрушка… Крали стоят в стороне, нервно повизгивая.

— Привет… — машу им рукой и исчезаю…

Двор, лестница, карниз… Немного побаливает рука, на тренировке ушиб, сегодня добавил. Ладно, до свадьбы заживет. Главное, заказ выполнен, десять тысяч в кармане. Теперь мотать нужно отсюда на месяц-два. Но — не сразу. Через неделю — в самый раз.