Вторая кожа - ван Ластбадер Эрик - Страница 73

— Есть, хотя эта тварь могла и куда-нибудь переехать. — Тенто сел за стол и пошарил в ящиках. Потом вытащил длинную узкую книгу, полистал ее и, написав нужный адрес на листочке блокнота, протянул его Николасу.

— Тогда все, — сказал Танака Джин, взял со стола фотографию Джай Куртц и направился к двери, но Линнер опять повернулся к толстяку.

— Вы сказали, что иногда этот мужчина возвращался без женщины.

— Да.

— Но ведь он возвращался и с ней?

Тенто кивнул:

— Да. Тогда он всегда брал Лонду, и они уходили втроем.

— Вас это не удивляло?

Толстяк с жадностью взглянул на бутылку виски.

— Эта троица? Нет. А почему это должно было меня удивлять? Такое случается сплошь и рядом.

Когда они шли обратно к лифту, Танака Джин спросил:

— И что вы об этом думаете?

— Не знаю. Следующий акт представления, по счастью, еще не начался. Но для Мика секс и смерть каким-то образом неразрывно связаны между собой. Я ясно почувствовал это в тот вечер в доме Куртцев. Кажется, мне стоит заняться этой Лондой.

Танака Джин покачал головой:

— Только не в одиночку.

— Послушайте, Джин-сан, эта исполнительница вращается в очень подозрительном мире. — Они уже поднялись на лифте из подвала и снова очутились среди оглушительного шума дискотеки. — Лонда может иметь вполне легальную работу, но если она связана с Миком Леонфорте, то наверняка находится по другую сторону закона. Не думаю, что ей захочется иметь с вами дело. — Они прошли мимо бара. — Кроме того, у меня появились кое-какие сведения, которые касаются ваших служащих, лучше займитесь ими.

Танака Джин хотел было продолжить, но тут заработал его пейджер. Он прочитал появившееся на экране сообщение, и лицо его загорелось.

— Пойдемте, — сказал он несколько возбужденно. — Произошло нечто, что может представлять для нас интерес.

На улице снова шел дождь. На темных мокрых улицах отражались пастельные мазки огней неоновых реклам. Линнер следовал за машиной Танаки Джина. Они мчались с запада Токио на северо-запад через великолепие Роппонжи, суперсовременное гетто для иностранцев и скитающихся банд нихонинов — мотоциклистов, название которых было японским эквивалентом слова «нигилист». Наконец они въехали на боковую улочку, оцепленную кордоном из полицейских машин, разноцветные огни их мигалок разбрасывали блики по стенам окрестных домов и блестящим от дождя мостовым.

Николас слез со своего мотоцикла. Прямо перед собой он увидел белый «мерседес», на длинном капоте которого лежало распластанное тело мужчины. Танака Джин провел Николаса сквозь строй одетых в форму полицейских, и он получил возможность заглянуть в освещенное мертвенно-бледным светом лицо трупа. Несмотря то, что изо рта убитого торчала какая-то темная масса, а на лбу был вырезан полумесяц, он сразу узнал этого человека.

— Икудзо-сан!

Танака Джин встрепенулся:

— Вы его знаете?

— Да. Он был главой «Икудзо ниппон стил энд металлуржи». — Линнер подошел поближе к телу. — И членом «Денва партнерз».

— Из тела вырезаны сердце, печень и что-то еще, — сказал Танака Джин. — Что там у него торчит изо рта?

— Это его селезенка, — сказал худой человек, оказавшийся судебным врачом.

Прокурор кивнул.

— Слишком похоже на случай с Куртцем, ясно, что Родни и Икудзо убил один и тот же человек.

— Кто-нибудь трогал тело? — спросил Николас.

— Его только сфотографировали, — ответил медик, — вот и все. Мне приказали ждать прибытия прокурора.

— Я хочу осмотреть раны.

Танака Джин кивнул и сделал знак медику. Тот, в свою очередь, отдал приказание нескольким своим помощникам, которые натянули резиновые перчатки, осторожно сняли тело с капота и положили на носилки.

Линнер попросил фонарь и, получив его, тщательно осмотрел раны убитого.

— Взгляните сюда... и сюда. — Николас указал на несколько главных ран. — Как и Родни, Икудзо с большой силой проткнули каким-то оружием с широким лезвием. Если бы убийца использовал обычный нож, кожа была бы разрезана и разорвана.

— Что же послужило орудием убийства?

— Я думаю, это ударный кинжал.

Танака Джин посмотрел на Линнера:

— А что это такое?

— Лезвие выходит вот отсюда... — Николас просунул указательный палец левой руки между третьим и четвертым пальцами правой. — Поэтому при ударе добавляется сила всего тела, и лезвие проходит через мышцы, сухожилия и даже кости, как вот здесь. — Он указал на одну из ран. — Посмотрите на эти сквозные проколы. Их можно сделать только ударным кинжалом. — Потом Николас указал на места, откуда были удалёны органы: — А вот здесь разрезы сделаны прямо с хирургической точностью. Если присмотреться, можно увидеть следы лезвия.

Танака Джин взглянул на Николаса, который кивнул ему, и знаком приказал медицинской команде забрать тело.

— Я хочу как можно скорее получить результаты анализов, доктор, — сказал прокурор.

— Будет готово к девяти часам, — ответил медэксперт.

Танака Джин наблюдал за тем, как грузят в машину тело Икудзо.

— Примечательное убийство, не правда ли?

— Да, — сказал Николас. — И эта селезенка, засунутая ему в рот. Похоже на предупреждение.

— Нам или кому-нибудь другому?

— Может быть, и то и другое.

Друзья очень замерзли и устали, но были слишком возбуждены, чтобы думать о постели и сне. Кроме того, уже почти рассвело. Они подъехали к Цукиджи, Рыбный рынок открылся, и его свет и суета на какое-то время отвлекли их от мрачных мыслей. Взглянув на мужчин, которые жадно поглощали в лавочке бульон с овощами, свининой и, конечно, лапшой, друзья помолчали, потом Николас сказал:

— Мы должны быть предельно осторожны.

Лицо Танаки Джина было, как всегда, непроницаемым.

— Вертикальный полумесяц является ритуальным символом одного из племен, живущих в предгорьях Вьетнама.

Прокурор кивнул:

— Да, племя Нанг.

Линнер повернулся к нему:

— Так вы все это знали?

— Я доверяю вам и хочу, чтобы и вы доверяли мне тоже. А сейчас предлагаю отведать этой чудесной лапши в лавочке.

Николас рассмеялся.

— С удовольствием. — Они принялись за ароматный густой бульон, и Линнер продолжил начатый разговор: — Тогда вы должны знать об обычае племени Нанг перенимать силу врага, поедая его жизненно важные органы.

— Да. Нго-мей-ют — вертикальный полумесяц.

— В данном случае он имеет еще и другое значение. Древние мессулеты использовали знак полумесяца — Джим — как символ своего обоюдоострого меча. Они имели обычай раскрашивать лица, чтобы пометить себя — и тела своих врагов тоже.

Танака Джин торопливо проглотил кусок и отложил свои палочки для еды.

— Вы хотите сказать, что Майкл Леонфорте — мессулет?

— Точно не знаю, — признался Николас. — Начиная с 1969 года он часто бывал во Вьетнаме и Лаосе. И большую часть времени проводил в джунглях, где обитает племя нанг. То, что он знает ритуал, это очевидно. Посвящен ли он самим племенем, об этом можно только гадать.

Прокурор снова взял свои палочки и принялся за лапшу, он ел медленно, о чем-то напряженно размышляя.

— Джин-сан, вы не спросили меня, кто такие мессулеты. Вы о них знаете? — поинтересовался Николас.

Танака Джин улыбнулся:

— Я провел год в предгорьях Вьетнама. Во времена беззаботной юности. Мой профессор в колледже был помешан на экспериментальной антропологии. Однажды летом я поехал с ним и провел там безвылазно двенадцать месяцев.

— Значит, вы встречались с племенем нанг?

— Почти все это время мы находились именно в этом удивительном племени. Люди там живут в контакте с духами, древними богами Земли — по крайней мере они так полагают. — Танака Джин поддернул рукав плаща, расстегнул манжету рубашки и закатал рукав. На внутренней стороне его запястья виднелась грубая татуировка в виде вертикального полумесяца.

Николас глубоко вздохнул, потом медленно выпустил воздух. Неудивительно, что ему всегда казалось, что Джин знает больше, чем говорит. Он сам был посвящен.