Быть воином - Злотников Роман Валерьевич - Страница 47

Когда она наконец открыла глаза, Ирайр осторожно отстранился и провел рукой по своему лицу.

– Лигда, что ты сделала с моим шрамом? – удивленно воскликнул он.

Лигда, у которой, похоже, не осталось сил, чтобы даже пошевелить пальцами, скосила глаза. Щека Ирайра стала совершенно гладкой, исчез уродливый шрам, оставшийся от пробившего щеку разряда. В этот момент Лигде на лоб легла чья-то рука, и спустя несколько мгновений она почувствовала, как чудовищная опустошенность и обессиленность начинают потихоньку проходить.

– Молодец, девочка, – раздался над ухом голос наставника.

Лигда подняла голову и с вызовом уставилась в эти предательские глаза.

– Зачем вы это сделали? Я же видела, вы нарочно сбили его вниз!

Наставник усмехнулся.

– Но разве не главным, что отличает Воина от любого другого, является способность стойко и спокойно встречать все те неожиданности, коими испытывает его этот мир.

– Но этот участок так пройти невозможно!

– Вот как? – мягко спросил наставник, а затем протянул руку и, ухватив ее за плечо, увлек за собой к пульту.

– Сбей меня, – сказал он, положив ее руки на панель.

Лигда замерла – такого поворота она не ожидала. Но наставник уже развернулся и бегом направился к началу полосы…

Достигнув начала проволоки, он на мгновение задержался, а затем… просто пошел по ней, словно не было никаких цилиндров со свистом проносящихся мимо него. Он дошел почти до середины проволоки, прежде чем Лигда, с каким-то даже скрипом внутри, заставила себя резко изменить апмлитуду и скорость движения цилиндров. Наставник остановился и, когда прямо на него понеслось сразу шесть выстроившихся в ряд цилиндров… высоко подпрыгнул, взмыв над цилиндрами и проскользнув между рычагами. Опустившись на проволоку за унесшимися в другую сторону цилиндрами, он развернулся и пошел назад, а затем, вновь проделав кульбит над цилиндрами, опять развернулся и так же, не торопясь, двинулся к концу.

Когда он, спрыгнув с проволоки, неторопливо подошел к Лигде и стоявшим рядом с ней Пэрисом, Волком и Ирайром, Лигда опустилась на колени и, склонив голову, тихо произнесла:

– Простите меня, наставник. Я была не права.

– Не во всем, – качнул головой Витязь. – Я действительно нарочно сбил Ирайра вниз. И, могу сказать вам откровенно, что если бы Ирайру удалось пройти этот участок, то я бы попытался сбросить вниз следующего. И пытался бы до тех пор, пока мне не удалось бы проделать это с кем-нибудь из вас. И… я спрашиваю вас, зачем мне это было необходимо?

Все четверо переглянулись. Потом Лигда, поскольку именно на ней лежала большая часть вины, которую они все только что осознали, тихо ответила:

– Чтобы заставить нас заглянуть в глаза смерти и… заставить ее испугаться нас.

Наставник поочередно заглянул в глаза каждому из них, а затем молча кивнул, как бы подтверждая, что они на правильном пути, и сказал:

– Ты станешь очень сильной целительницей, Лигда. В принципе, это не такая уж большая редкость среди выходцев из вашего мира, поскольку вы намного сильнее привязаны к жизни, чем те, кто живет на мирах Пути, но сейчас… – он сделал паузу, – я налагаю на вас епитимью. Эту неделю вы будете проводить ночь в Храме. В молитве. Всем понятно за что?

– За недоверие наставнику, – отозвался Волк.

– Но ведь это только я… – возразила Лигда, но ее прервал Пэрис.

– Неужели ты думаешь, что мы подумали что-то отличное от того, что ты сказала. А если все мы думали одинаково, так ли уж важно, что кто-то успел, а кто-то не успел озвучить свои мысли. Ведь Он все равно знает все.

– И разве мы, – улыбнувшись, добавил уже окончательно оправившийся Ирайр, – разве мы не одно целое?

Марат удовлетворенно кивнул, а затем шагнул вперед и положил руки на панель управления.

– Ирайр – вперед, на исходную, к началу полосы. За ним – Лигда…

Через две недели, когда они снова сидели в мастерской, Лигда, закончив зашивать комбинезон и откусив нитку, задумчиво спросила наставника:

– Учитель, а знаете, над чем я уже давно размышляю? Одним из самых важных умений, которое вы неуклонно воспитываете в нас, является умение контролировать свои эмоции. Но ведь я совершенно точно смогла тогда вытащить Ирайра только потому, что в тот момент полностью отдалась одной бушевавшей во мне эмоции. Я всеми своими силами не захотела позволить ему умирать. Я помню, как меня просто затопило это чувство нежелания, невозможности его потерять.

Витязь ответил не сразу.

– Спасибо, Лигда, – мягко произнес он, и до всех внезапно дошло, что она впервые, после той его отповеди, назвала его Учителем, но это не вызвало у них удивления, как будто каждый в душе уже давно называл его именно так. Впрочем, так оно и было…

– А что касается эмоций, то контроль над ними – одно из ключевых умений. И практически все школы Пути, начиная с самых древних, утверждают это. Но ведь ни я, ни кто-либо другой никогда не призывали вас полностью отринуть их, избавиться от них. Потому что чувства – это мощнейший ресурс, позволяющий многократно усилить ваши умения и способности. И ты права, без той волны чувств – любви, горечи от потери, упрямого нежелания мириться с нею, ты никогда не смогла бы прорвать стену своего неверия в то, что ты способна на это, – он замолчал, давая им время хоть немного осмыслить услышанное, а затем продолжил: – Но… если эмоции, страсти овладевают человеком, подчиняют его себе – это верный путь сделать из него животное. Именно эмоциями Враг извратил мир. И продолжает это делать. Посмотрите как просто – вот реклама, которой буквально забит ваш мир, что она говорит человеку? Съешь это – и испытаешь непередаваемое наслаждение. Брызни на себя вот этим лосьоном – и тебя буквально захлестнет океан страсти. Воспользуйся ватным тампоном «Ампакс» – и сможешь погрузиться в мир радости и счастья. То есть приобрети вещь и отдайся на волю эмоции, которая и есть счастье. – Витязь усмехнулся. – Животное в человеке так легко поймать на крючок. И хотя многих, в глубине естества которых еще сохранился свет Творца, хотя они, возможно, даже и не думают об этом, подобная реклама инстинктивно раздражает, но даже они в основном настроены против приобрети, а не против отдайся. А ведь реклама – это просто один из наиболее ярких примеров. Ибо стремлением раствориться в некой сильной и всепоглощающей эмоции, буквально пропитан весь тот мир… Так то, что дано было человеку Господом, чтобы возвыситься, стало средством его падения. Но вы же знаете, это обычный прием Лукавого – взять дар и, извратив его, сотворить из него вериги, путы, узды. И разве не так поступают те, кто следует путем Врага, пусть чаще всего даже и не догадываясь об этом, а просто считая только себя главной ценностью и единственным средоточием всего, что имеет смысл в этой жизни.

– Значит… чувство достойно и допустимо, если оно контролируется душой и разумом, и именно им принадлежит последнее слово? – задумчиво спросил Ирайр.

– Да, – кивнул наставник и улыбнулся. – Но до того, чтобы это стало так всегда и везде, нам еще очень и очень далеко. Даже я, Витязь, не могу поручиться, что всегда и при любых обстоятельствах контролирую свои чувства. С моей профессией это вообще довольно тяжело.

– А… какая у вас профессия? – удивилась Лигда. В их представлении не было человека более соответствующего Пути Воина, чем их Учитель. Витязь усмехнулся.

– Я – художник. И вашим наставником стал потому, что меня призвал Светлый князь Дитер и обрек этим долгом… Мне довольно часто приходится… отпускать свои чувства. Ибо творчество без чувств немыслимо. И в этом одна из моих слабостей. Нет, вряд ли Лукавый, воспользовавшись ею, сумеет захватить мою душу и оскопить ее, но вот подтолкнуть меня к ошибке возможно…

– То есть… – недоуменно начала Лигда.

– Закончим пока на этом, дети, – мягко прервал ее Марат. – Вы еще не готовы обсуждать дальше. Обдумайте все, обратитесь к своей душе, попробуйте себя в чувствах теперь, после того, что вы узнали. Тогда и продолжим разговор.