Головоломка - Килворт Гарри - Страница 24

— Меня это не волнует, а тебя? — спросил я Хассана, когда мы гуляли по пляжу, а смех Джорджии разносился над водой. — Мне на все это наплевать.

— Мне тоже, — ответил Хассан. — Ее глупый смех меня всегда раздражал.

— Меня тоже. Это, скорее, девчачье хихиканье, если ты хочешь знать мое мнение.

— Довольно противное.

— В любом случае, — сказал я, пиная ни в чем не повинного рака-отшельника в воду, — интересно бы узнать, что это за штука, о которой она говорила, — дюгонь?

— Я спросил Рамбуту. Он сказал, что это морской обитатель. Он сказал, что моряки в прошлом по ошибке принимали их за русалок.

— Тогда они не могут быть очень уж отвратительными. А то она сказала так, будто мы такие же отвратительные, как дюгони.

— Рамбута сказал, что они очень отвратительные.

Меня это несколько сбило с толку.

— Ну а как же тогда те моряки, которые думали, что это русалки?

— Я тоже сказал об этом Рамбуте, но он ответил, что в те времена моряки проводили в море по два года и все это время не видели женщин. Кажется, они успевали забыть, как вообще выглядит женщина.

Я пнул еще одного рака.

— Я бы тоже хотел их забыть, — пробормотал я. — Они не стоят того, чтобы их вспоминали.

25 июля, остров Кранту

В конце концов папа и Грант начали разговаривать друг с другом. Понятия не имею, что случилось, но сегодня днем я видел, как папа возвращается с яхты. Он выглядел слегка подавленным, поэтому я решил, что они с Грантом подрались. Потом он сказал мне, что пригласил их всех на обед. Не думаю, что они подружились, но, по крайней мере, они разговаривают друг с другом. Полагаю, папа решил, что не стоит дальше продолжать все это деление на два лагеря. Я рад. Думаю, прежде всего, это было очень глупо.

Мы ели вместе. Во время обеда атмосфера была несколько чопорной и натянутой. Папа и Грант обсудили носорога, но это был очень забавный разговор. Папа, Рамбута и, возможно, Хассан были единственными людьми, которые верили в существование носорога. По крайней мере, они утверждали, что верят. Все остальные старались не вмешиваться, чтобы не перейти к прямым обвинениям и не назвать кого-нибудь лжецом в открытую. Не знаю почему, но Грант выглядел вполне удовлетворенным папиными расплывчатыми объяснениями. Только не я. Что-то происходило, и только папа и Рамбута знали, что именно. Я решил, что рано или поздно мне об этом скажут, а в тот момент меня больше всего интересовало, как же вернуть себе расположение Джорджии. Скажете, я эгоцентричен?

Потом Лоррейн упомянула о звуке, который мы все слышали, том самом, что напоминал гудок корабля в тумане. Она сказала, что ни один носорог не мог издать такой звук. Папа на это ничего не ответил. Он просто попросил кого-то передать ему сладкий картофель. Грант обменялся с женой многозначительными взглядами, и та больше об этом не говорила.

Когда Портеры ушли, я сам принялся за папу:

— Пап, правда ведь, нет никакого носорога?

Он избегал встречаться со мной глазами:

— Я не могу сказать тебе сейчас. Ты должен доверять мне. Я твой отец, Макс, и я заслуживаю доверия сына.

Насчет последнего я вовсе не был так уверен. Он был моим отцом, но он был еще и профессором. Именно профессору в нем я не мог доверять.

Но тут я совершил обычную ошибку и начал ему угрожать:

— Может, мне лучше спросить Рама?

Он быстро повернулся ко мне. Выглядел он разозленным.

— Ты не должен говорить с Рамбутой о таких вещах.

— Но…

— Никаких «но», Макс. Ты и Хассан — вы оба должны подождать развития событий. Есть кое-что, о чем вы в конце концов… Да о чем я говорю? Ты ребенок. Дети должны делать, как им говорят.

— Не в наши дни, папа. И я уже не маленький ребенок. Я кое-что соображаю. И мне уже не десять лет.

Теперь настал его черед перейти к запугиванию.

— Может быть, сейчас настало время отправить тебя домой? Следовало это сделать давным-давно.

На этом мы закончили разговор. Я не узнал ничего нового. Но и ему не удалось победить.

27 июля, остров Кранту

Грант и папа вместе ходили в тропический лес. Интересно, с чего бы все это? Вчера смертельные враги, а сегодня лучшие друзья? Что-то мне в это не верится. Хасс сказал, что мы не должны вмешиваться. Чего-чего? Как бы не так!

1 августа, остров Кранту

Мы сидели за столом и ужинали. Сегодня Портеров не было с нами. Я поймал огромную рыбу-люциана в лагуне, и она была нашим главным блюдом. Комплименты сыпались на меня со всех сторон. Я хотел бы, конечно же, чтобы их поток не иссякал. Я положил гарпунное ружье на видном месте, чтобы напомнить им всем, кто сегодня добыл еду.

Больше всех рыбой наслаждался Рамбута, он жевал ее, кивая и подмигивая мне.

А Хасс просто ел. Его не заботило, кто добыл еду, коль скоро она была у него в тарелке. У Хасса была забавная манера по-мышиному сгибать спину и забывать обо всем на свете, когда он заглатывал пищу. Если с ним заговаривали за столом, он никогда не отвечал. Было такое ощущение, что он находился на другой планете и вокруг него была только тишина. Странно.

Может быть, с Хассом когда-то что-то случилось, и поэтому теперь он ел таким образом. Наверное, он голодал. Когда мама была жива, она говорила, что хотеть есть — это не то же самое, что голодать. «Первое можно сравнить с небольшим раздражением на ноге, а второе — с отсутствием ноги вовсе», — говаривала она. Я считал, что эта поговорка тоже странная, но сейчас начал понимать, что она имела в виду.

Папины манеры тоже изумляли меня. Его поведение за столом, как однажды сказала мама, было результатом строгого воспитания. Папа всегда ел так, будто находился на приеме у королевы. Он сидел прямо, спина его была прямой, как шпиль собора, он ловко пользовался ножом и вилкой. При этом он никогда не клал руки на стол. Когда он ничего не резал и не подносил пищу ко рту, его руки находились у основания грудной клетки. Он не сжимал столовые приборы в кулаке, он деликатно держал их так, чтобы они находились между большим и указательным пальцами. У папы благородство было в крови.

— Убери локти со стола.

— Кто, я? — удивленно переспросил я.

— Да-да, — сказал папа. — Вы, сэр.

Я сделал, как он сказал, и как раз в этот момент из тропического леса выскочила крыса и схватила кусок какой-то еды, упавший под стол. Этого никто не видел, кроме меня. Мы не обращали особого внимания на крыс, живущих на острове. Они были повсюду и в то же время нигде. Здесь хватало еды для всех — для крыс, фрегатов, белобрюхих морских орлов и диких свиней. Настоящий рай, если, конечно, ты не против постоянно есть одно и то же. У нас на столе очень часто была рыба, к тому же Рамбута знал очень много съедобных растений, которые росли на Кранту, например: клубни таро, ямс, сладкий картофель и плоды хлебного дерева.

Я быстро запоминал названия овощей, фруктов, орехов и разной рыбы, которая водилась в лагуне. Рамбута учил нас с Хассаном ненавязчиво, не подчеркивая, что это уроки. Папа усадил бы нас перед собой и начал читать лекции, а Рамбута водил нас повсюду и показывал разные вещи, не проверяя потом, что мы запомнили, как это делал бы папа. Рамбута даже сделал маленькое утлое каноэ с парусом из простыни, на котором мы плавали в лагуне. Вместо выдолбленного куска дерева он использовал для корпуса бамбуковые палки, крепко связанные вместе, потому что выдалбливать бревно слишком долго. Но наше суденышко могло плавать с нами обоими на борту, а это как раз и было то, что нужно.

Еще Рамбута рассказывал нам о созвездиях на случай, если мы потеряемся в море.

— Я буду использовать латинские названия, — сказал он однажды, когда мы лежали на пляже под ясным звездным небом, — но я собираюсь вам рассказать, как именовали созвездия местные жители.

Это было куда более интересно. Секретная информация.