Миллионер За Минуту - Аллен Роберт Г - Страница 40

Ники в свои семь лет был развит не по годам: бегло читал, проявлял способности к арифметике, был задумчив и порой слиш-

ком даже серьезен. Он любил спорт, особенно бейсбол. Ханне было пять, и она еще не сознавала, какая она красавица со своими рыжими кудрями и белоснежной кожей. Внешностью она пошла в Эрик-сенов. Сама Мишель была смуглой брюнеткой с карими глазами. Ханна по уму не уступала брату, но была еще слишком застенчива. Думая о том, как дочка старается побороть свою робость, Мишель тихо произнесла:

— Я хорошая мать.

— Мы заметили, — сказал Энтони и выразительно посмотрел на Ники, голова которого была забинтована — он получил удар мячом всего несколько дней назад.

— Он играл в бейсбол! — возвысила голос Мишель. Она чувствовала себя такой виноватой и всю дорогу в больницу корила себя. Она бы и сейчас думала об этом, если бы не...

— Мы будем кратки, — сухо произнес Энтони. — Не секрет, что мы не одобряли выбор, сделанный нашим сыном.

— Да, родителей-то не выбирают, — подумала Мишель.

— Я всегда мечтал о том дне, когда Гедеон возглавит «Эрик-сен Тимбер»... пока вы не появились в нашей жизни... Теперь его не стало.

Мишель, которая до сих пор едва сдерживалась, чтобы не заплакать, теперь сдалась — и слезы ручьями потекли по щекам. Несколько капель упали в тарелку с фруктовым салатом. Платка у Мишель не было, так как одно из немногих платьев — сливового цвета — было без карманов.

—Он никогда не зарился на «Эриксен Тимбер»,—

прошептала она.

— Все дело в том, что у нас осталось только одно, — продол жал Энтони. — Только одно. Наши внуки. И кроме Ники, унаследо

вать фирму некому. Он мой последний шанс.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила Мишель.

— Сейчас неподходящее время, но, видимо, подходящим оно не будет никогда, — ледяным голосом произнес Энтони. Не было

заметно, чтобы он подал какой-то знак, но из-за его спины тут же появился мужчина в черном костюме и протянул Мишель стопку бумаг.

— Миссис Эриксен, я вручаю вам официальный документ,

— сказал мужчина деловым тоном и быстро отошел.

Мишель осторожно положила бумаги на кофейный столик. В глаза бросились крупные буквы заголовка: «Эриксен против Эриксен». Но в голове у нее был такой сумбур, что она и не пыталась прочесть что-либо еще, тем более вникать в юридические тонкости.

— Мы хотим добиться опеки над детьми, — сказал Энтони.

На колени Мишель упал желтый лист.

Осень. Все умирает.

Сидя в шатком кресле на террасе у Кортни, Мишель смотрела в сад. Цветы, — особенно ноготки и петунии — еще кое-где дер. жались. Розовые и пурпурные анютины глазки потускнели. Она перехватила взгляд, которым обменялись Кортни и Саммер.

— Со мной все в порядке, — сказала она. — Побыть с вами очень помогает.

Кортни Диллон и Саммер Биндмен были старейшими подругами Мишель, — все они родились в Дир-Крике, вместе ходили в школу. Саммер была сама доброта и простодушие; эти качества пришлись как нельзя кстати, когда она устроилась на работу в дом престарелых. Кортни из всей троицы была самой практичной. Несколько лет назад она открыла собственный художественный магазин «Гнездо», где продавались работы местных художников и ремесленников — картины, керамика и вышивка, которой так любила заниматься сама Мишель.

— Мы беспокоимся о тебе, — сказала Кортни.

— Не сдавайся, что бы ни случилось, — приободрила ее Саммер. Подруги сидели напротив Мишель за столом, накрытым к чаю. Саммер, покрытая веснушками, которые и не пыталась прикрывать косметикой, издалека могла сойти за подростка. Кортни, в твидовой юбке и двойке, как обычно, выглядела так, словно сошла с обложки каталога «Толботс».

— Пока что дела обстоят неважно, — сказала Мишель. Она старалась говорить непринужденно, но произнесенные слова лишь усилили ее подавленное нестроение.

Мишель была на грани банкротства. Чтобы Гедеон мог открыть свою фирму, они перезаложили дом. Муж Мишель изобретал и конструировал разные полезные мелочи, но бизнес шел не так успешно, как планировалось. В день своей гибели Гедеон собирался привезти и показать ей прототип своего нового изобретения

— футуристический держатель для сотового телефона, который едва ли мог рассчитывать на успех.

Как начинающие предприниматели, Мишель и Гедеон были сильны в творческой части работы, представляющей собой «интересную» сторону малого бизнеса, но вот решение «земных» проблем, ведение счетов в частности, давалось им куда труднее. Так они и проморгали, что у Гедеона закончился срок страхового полиса.

Мишель хорошо шила и была прирожденным кулинаром, но если когда-то и была возможность обратить эти ее таланты в источник

доходов, то только не теперь. Фирма Гедеона рухнула, а денег на укрытие нового бизнеса в ближайшем будущем не предвиделось, дом тоже скоро заберут, а если устроиться на работу куда-нибудь в кафетерий или бакалейную лавку, зарплаты не хватит даже на то, что бы платить за квартиру и кормить и одевать детей при всей скромности их привычного образа жизни.

Ситуация усугублялась непрекращающимся давлением со стороны Эриксенов. Мишель не очень-то верила, что свекры смогут забрать у нее детей. Но полностью отвергнуть такую возможность она не могла хотя бы потому, что они были действительно силой: старейшей и богатейшей семьей в округе, обладавшей огромным влиянием. Эриксены, подобно питону, удушающему жертву, охватили влиянием весь Дир-Крик. Энтони каждую неделю играл в шахматы с мэром. На деревообрабатывающую компанию «Эриксен Тимбер» работали сотни местных жителей. Натали заседала в президиумах всех местных благотворительных организаций, которые не придерживались слишком «левых» взглядов. Любимым ее делом было помогать обездоленным детям найти новых «родителей».

—Я никак не пойму, почему ты не подашь в суд на водителя,

— Это бы принесло тебе какую-то сумму, — жалостливо сказала Саммер.

Мишель собиралась что-то возразить, но ей на выручку пришла Кортни.

— Саммер, — вмешалась она, тщетно пытаясь говорить терпеливым тоном, — ты когда-нибудь слышала выражение «На нет и суда нет»? У того пьянчуги даже не было страховки, — так какие с него деньги возьмешь?

— Но разве это не преступление — ездить без страховки?

— Да, — сказала Кортни. — Ездить пьяным — тоже преступление. Но даже если этот мерзавец попадет в тюрьму, — а я молю Бога, чтобы так и случилось, — Мишель это денег не принесет.

Кстати, Мишель, а что со страховкой вашей машины?

— Мы получили лишь самый минимум, — ответила Мишель.

— Этого хватило только на похороны и на месячный запас про дуктов.

—Но...

—Я знаю, что ты хочешь сказать, — перебила Мишель. — От страхового покрытия водителя и пассажиров мы отказались.

Все трое на несколько минут замолчали. Мишель снова заскользила взглядом по дворику Кортни, размышляя о том, что и без того скромные сбережения на их банковском счете вот-вот иссякнут навсегда. Последние бабочки порхали над увядающими цветами, и Мишель показалось, что она такая же бабочка, — где найдет себе кров холодной зимой и доживет ли до теплой весны?

— Знаете что, я, наверное, уеду, — сказала она вдруг безо

вся.

кого выражения.

— Куда, например? — спросила Кортни.

— У меня в Шайенне живет тетя Джинни. Дети обожают ее, но мы видимся, к сожалению, не так уж часто. А ведь она, пожалуй, единственная родня, которая у меня осталась.

Саммер одобрительно кивнула.

Эта мысль возникла у Мишель неожиданно, и она начала развивать план, чтобы отвлечься от дум о смерти мужа и притязаниях его родителей.

— Мы можем поехать сегодня же и останемся там на выходные.

— Езжай, — поддержала подругу Кортни. — Тебе не повредит

проветриться.

Через пару часов Мишель уже ехала в начальную школу имени Элеоноры Рузвельт, где Ники учился во втором классе, а Ханна в подготовительном. Перед этим она заскочила домой, собрала кое-какие веши для себя и детей, заправила машину бензином. Старый фургон, еще не вполне им принадлежавший, дышал на ладан, но Мишель надеялась, что уж до Вайоминга он их как-нибудь довезет.