Колдовское наваждение - Клоу Аннет - Страница 19

Если леди шла по улице, то солдаты-янки освистывали ее и давали оскорбительные оценки, но гораздо чаще заискивали перед ней и просили разделить их одиночество.

Хуже всего обстояло дело со слугами-рабами и слугами вообще. Многие из рабов воспользовались оккупацией города и сбежали. Разыскивать их никто не брался. Из дома Колдуэллов слуги тоже бежали. В доме остались только Мэй, да старый Джозеф. Только теперь, после их бегства, Патриция вспомнила тот странный блеск глаз, который появился у служанки Джевел при известии о наступлении Союзной армии. Значит, она обрадовалась победе противника, и эта победа была ей, как и всем сбежавшим рабам, на руку.

После бегства рабов на Патрицию и ее мать Терезу — аристократок, не привыкших к тяжелому труду, свалились все домашние дела. Им пришлось делать то, о чем раньше они и помыслить не могли — стирать, убирать, чинить одежду и решать все хозяйственные проблемы.

Патриция взяла на себя посещение рынка и покупку продуктов. Сейчас рынок стал самым шумным и оживленным местом в Новом Орлеане. И Патриции, несмотря на запахи и неумолкаемый шум, нравилось там бывать. Вскоре она научилась искусно торговаться и сбивать цену на облюбованные продукты.

В этот раз Патриция шла по овощному ряду, отбирая нужные плоды. Положив купленные овощи в корзину, она подняла голову, собираясь пройти дальше. И вдруг, неожиданно для себя, увидела Эмиля Шэффера, стоящего в нескольких футах от нее. Он покупал клубнику. Патриция поспешно отвернулась и попыталась раствориться в толпе. Но он уже успел ее заметить и очень быстро подошел. Крепко схватив ее за локоть, Эмиль вывел Патрицию из толпы.

— Прошу тебя, оставь меня в покое! — проговорила она, отдергивая руку.

— Я хочу еще раз поговорить с мятежницей Патрицией! Выслушай меня на этот раз, я очень прошу тебя, — в его голосе слышалась мольба.

Она холодно взглянула на него, ошеломленная его словами.

— Я никак не могу понять, — сказала она, — почему ты проявлял и проявляешь ко мне такой интерес?

— Патриция! Я предлагаю тебе свою руку и сердце, — сказал Эмиль. — Неужели тебе это ни о чем не говорит?

Его речь была взволнованной.

— Я знаю, мы любим друг друга. Нельзя нам жить так, как мы живем сейчас, будто разделенные большой стеной. Хватит прятаться от своего счастья.

— Я не знаю, какую хитрую игру ты затеял на этот раз, Клэй Феррис, или Эмиль Шэффер, или как тебя там еще называть. Я и не пытаюсь, честно говоря, разобраться. Все, что ты делаешь и говоришь, меня не касается. Я не хочу ни видеть, ни слышать тебя. Однажды я уже обожглась, полюбив тебя, но это все кануло в прошлое. У меня больше нет и не будет нежных чувств к тебе.

Глаза Эмиля Шэффера стали жесткими и холодными как лед.

— Я вижу твою неприязнь ко мне, — ответил он. — Хорошо. Ты больше не увидишь меня, Патриция. Я только надеюсь на то, что когда ты будешь лежать в своей холодной, одинокой постели, ты вспомнишь, как хорошо тебе было от моих ласк. И тогда спроси себя — довольна ли ты этим?

Патриция покраснела от его слов, поражаясь тому, как отлично он знал ее страстное желание быть с ним. Каким уверенным он был в себе! Какою властью он обладал над нею! О, как она ненавидела его за это! И она решила поиздеваться над ним.

— А с чего ты взял, что моя постель одинока? — спросила она его очень ехидным голосом.

Ее слова ударили по его самолюбию. Его черные глаза вспыхнули недобрым пламенем, а она тем временем с гордым видом повернулась и пошла вдоль овощного ряда. В конце ряда ее грубо схватил за руку один северянин:

— Эй ты, маленькая хорошенькая крошка! — прогнусавил он хриплым голосом.

Патриция резко обернулась и увидела похотливое лицо янки. Она сердито одернула свою руку и произнесла грозно:

— Руки прочь от меня, обезьяна!

Солдат опешил и отступил в сторону. Патриция, охваченная гневом, быстро пошла домой.

Чертовы янки! Она презирала их всех и была рада, что сумела дать отпор.

ГЛАВА 6

В парадную дверь негромко, но настойчиво постучали, и этот стук разбудил Патрицию. Она села в кровати и посмотрела на часы — был час ночи. Кто мог прийти так поздно? Единственный, кто был способен на такую наглость — Эмиль Шэффер. Патрицию передернуло при мысли о том, что ей предстоит опять давать ему отпор. Впрочем, она просто не выйдет, и пусть себе стучится хоть всю ночь.

Стук внезапно прекратился, и любопытство одержало верх над соображениями разума. Патриция осторожно встала с постели и, так же осторожно пройдя на веранду, выглянула в окно.

— Федерико? — удивленно воскликнула она и заторопилась вниз. Она летела на крыльях и, быстро отворив дверь, впустила Федерико в дом. Патриция бросилась к брату, и он сжал ее в своих крепких объятиях.

— О боже! Патриция! Как я рад снова тебя видеть! — произнес Федерико. — Если бы ты знала, как я переживал за тебя и маму после того, как оставил вас одних с этими шакалами.

— Федерико! — сказала Патриция, освобождаясь из его рук. — Что ты здесь делаешь? Если тебя увидят, то тебе несдобровать. Янки ведь очень подозрительны. Они следят за каждым жителем твоего возраста. Если они поймают тебя, то повесят как шпиона, будь в этом уверен.

Федерико расхохотался.

— Не беспокойся, моя маленькая сестрица! — сказал он. — Неужели ты думаешь, что я не смогу перехитрить янки?

— Но, Федерико! Город ведь наводнен ими. Они везде, и им легко будет поймать тебя.

— Не беспокойся. Дело уже сделано, и я здесь. Перестань сейчас же беспокоиться. Ты причитаешь похуже нашей мамы.

— Это потому, что у меня больше разума, чем у мамы, — сказала Патриция и улыбнулась, не смея устоять перед обаянием своего брата.

Он также улыбнулся в ответ, зная, что убедил ее.

— Пойдем сядем, и ты расскажешь, как тут у вас дома обстоят дела, — обратился к ней Федерико.

— Я бы сказала, не так уж и плохо, — начала Патриция. — Самое ужасное то, что большинство рабов сбежало, поэтому и мама, и я теперь работаем по дому.

— Боже! Патриция! Я не перенесу этого! Вы с мамой работаете как служанки? Какой ужас!

Патриция усмехнулась.

— Это не так ужасно, как тебе кажется. Мэй и Джозеф выполняют всю тяжелую работу, а нам с мамой достается только вытирать пыль и приводить в порядок одежду. Да еще я сама стала закупать продукты на рынке, но мне это занятие даже понравилось.

— И как ты только с этим справляешься? — спросил брат.

— Федерико, ты ведь знаешь, что я никогда не была изнежена. Главное — что нас не выгнали из наших домов, не насилуют и не пытают.