Сам дурак! или Приключения дракоши - Белова Елена Петровна - Страница 57

57

Песок хрустнул еще под парой ног. Снова затрещали кусты. Я дышала тихо-тихо, хоть и понимала уже, что это ищут не меня. Кого-то другого. Доносчика – они сказали. Доносчика… Не знаю, кто этот доносчик, но чтоб ему сегодня Новодворская приснилась и устроила скандал. У моего камня толкутся уже несколько пар кожаных сапог, песок летит во все стороны, все глаза запорошил, земля дрожит. А если кто-то из этих охотничков решит подвинуть камень, меня вообще в порошок разотрут…

– Нет. Нема его тут, – наконец говорит один. – Показалось. Пошли к костру, мужики. У меня тут есть немножко браги…

Фух. Наконец-то! Ой… Я растерянно посмотрела на дымок и нервно – в сторону охотничков. От моего облегченного вздоха расплавился песок.

Но они этого уже не видели…

Ура алкоголю!

Бррррр, надо же… прав был папа, когда твердил о вреде алкоголя. Ох, прав. Сколько раз говорил: мол, дочка, поаккуратнее с коктейлями, а то всякое может быть. И здоровью вредит, и жизнь себе испортишь, потому что под градусом такое натворить можно, что потом лет десять не расхлебаешь. Точно. Вот только объяснял неправильно. То есть в общем-то правильно, но от меня слова отлетали, как мячик от ракетки. А вот заснял бы меня раз в таком нетрезвом виде, да показал наутро, как я выглядела, да какую чушь несла, да кто мне под градусом показался крутым и симпатичным… Думаю, тогда я б не скоро себе что-то градусное смешала.

Такие мысли крутились в голове, когда от костра послышалось: «Наливай по второй!» Мои неудачливые киллеры вовсю проспиртовывали организмы. Или прображ… пробрагни… тьфу, нашла о чем думать! Главное, что они сейчас хлещут свои градусы и им пока не до меня. И ни до чего, кроме браги.

Тогда я посмела вылезти из-под камушка и посмотреть, что у меня там с боком и крылом. Да-а. Бок выглядел нерадостно. Под шерстью, да еще в свете костра видно было плохо, но и так понятно – попало мне крепко. Правое крыло шевелилось с трудом, и мысль о том, чтоб куда-то на таких крыльях лететь, была… ну дикой. А если кувыркнуться? Не знаю. Если подумать… подбили-то меня, когда я была драконом. А бок болит и у меня-мышки. Так что если я снова отыграю назад в дракона, этот суперсиняк никуда не денется, так ведь? Не знаю, не знаю. Зато как обрадуются охотнички!

У мельничной запруды,Там, где река течет,Живет красотка ТруддиИ песенки поет! —

грянуло от костра. Так, эти уже наквасились до песен.

Нет-нет, радовать мы их не будем. Тем более если учесть, как мне сейчас плохо (бок болит, дышать тяжело, и до сих пор от соленой воды мутит), то после кувырка драконша из меня получится, наверное, в отключке. А что делать? Вот влипла…

Охотники тем временем дружно орали песню о красотке Трудди, которая, оказывается, умела не только петь песенки. Я не вслушивалась, но там было что-то про утро и дойку коров, потом про день и поле, потом про обед и стирку, потом про вечер, ужин и коров. Интересно, когда они уже до ночи доберутся и заткнутся наконец. Голова и так болит и не хочет соображать, а тут еще эта Трудди – прямо робот какой-то. Пашет и пашет. Может, хоть ночью отдохнет?

Не-а. Следующий куплет был про то, как умелая героиня продолжила смену, явившись к герою. И какие у нее, оказывается, достоинства. Тьфу! Ну и рожи у этих охотников. Да-а, алкоголь реально портит жизнь. Увидала б сейчас красотка Трудди эти хмельные морды – умчалась бы с визгом.

Холодно как. Пока была на нервах, не чувствовала, а сейчас всей шкурой ощутила, какой тут неласковый ночной ветер. У костра бы погреться… Или найти что-то вроде одеяла. Хоть во что-то закутаться. Замерзла я. Шерсть до сих пор не высохла, на дворе весна. Если так дальше пойдет, то охотникам и ловить меня не придется – окоченею, и утром они обнаружат трупик с крыльями.

Что бы тут найти? Маленькое, нетяжелое, но теплое? И чтобы оно никому не понадобилось до утра? Шапка чья-нибудь? Рукавица? Мешок?

– Хозяин – змеюка… – вдруг донеслось от костра.

Я навострила уши. Ну-ка, ну-ка, что там про хозяина?

– Змеюка подколодная! – продолжил мужик, махнув рукой на нервное шипение дружков. – Гад. Хырь жмытный… Только вздохнули свободно, только жить – начали – и явился!

– Тихо ты…

– Да плевать, пусть слушает! – Мужик с перевязанной ногой (не ему ли мой киллер камешек уронил?) мрачно допил что-то из деревянной кружки. – Пусть! А ну наливай!

Кружки булькнули. Молчание.

– А я вам скажу – тварь он, – продолжил мужик, треснув кружкой по колену. – Полжизни потратили, прислуживали ему, дрожали, тряслись, глаза лишний раз поднять боялись! Только наладили жисть – и на тебе. Явился…

– Служи ему, вишь ли!

– Дракониху ему лови!

– Тварюшек привел, все шныряют, все вынюхивают. Шеи б им посворачивать.

– А сам-то, сам… Самого-то, может, и нету! Налей!

– Как нету?

– Вот хто… Налей, грю!.. Вот скажите, кто… ик! Кто его самого-то счас видел-то? Никто…

Мне стало так интересно, что холод как-то перестал ощущаться. То есть как это – хозяина никто не видел? А кто меня ловить послал? Голос из бутылки? Или из чего они там пьют? Из мешка… Знаем мы, кто там приказывать может. Но кто тогда привел зверюг и сделал что-то нехорошее с каким-то Севином? Ой, чего-то я по-крупному не понимаю.

– Эти видели, – ворвался в уши еще один нетрезвый голос. – Которые в… ик!.. В тряпках своих золотых…

Что? ЧТО?!

– Мантии Златые, – как по заказу слил информацию главарь.

– Мантии, ха! – мужики пьяно захихикали. – Мантии, тоже… Тряпки золотые, а у самих ветер в кармане.

– Пироги у бабы моей воровали, – поддакнул мой киллер.

– И мышей боятся… – икнул один охотник. – Сам видел. Наливай! Значит, так: чтоб они все провалились и оставили нас в покое!

– Выпьем!

Где ж тут есть, во что закутаться! Я наматывала круги вокруг костра. Мужики давно дрыхли, залившись своей брагой до отметки «full». Алкаши несчастные. Я тут закоченела, стараясь что-то нужное услышать, а они… то долго ругали какую-то «полосатую сволочь», то затеяли песню про «милашку Женни» (та еще трудоголичка, если по песенке судить), то перепутали камень со своим «мехом» и долго пытались вылить из него остатки браги и удивлялись, че ж ничего не льется; то ни с того ни с сего решили перезарядить свою баллисту. Словом, после «выпьем» так больше ничего полезного и не высказали. Единственная польза, что баллисте пришел полный и окончательный каюк. И если б я могла улететь, то теперь было б самое время.

Эх… С таким крылом лучше даже не пробовать.

О! Вот это мне нравится! Как раз рядом с рукой моего киллера лежало такое полотенечко. Чистое (в него хлеб заворачивали, похоже) и маленькое. Так, а ну-ка… я потянула. Но полотенце, кажется, не планировало податься в мышкины одеяла. Даже не шевельнулось. Я присмотрелась: а-а, мужик его держит! Вот жадюга. Нет, конечно, если припечет, можно прямо так закутаться, но что-то не хочется пока. Раздавит запросто, даже не напрягаясь. Что ж делать? Я дернула еще разок, и на меня что-то упало. Мягкое…

Я чуть не заорала. И зря. Хлеб оказался. Обычный хлеб, свежий. Вкусный – до обалдения. Что? Ну да, я его съела, с утра ведь голодная. А что вы думали, я с ним делать должна – разговаривать или на самбу пригласить?

Подкрепившись, я почувствовала, как стало чуть легче. И голова соображать начала. Я прицельно глянула на моего киллера, дернула хвостиком и принялась взбираться на эту живую гору. От горы вовсю несло перегаром и чесноком, но я постаралась не обращать внимания. Добежала до плеча, примерилась, покрепче взялась коготками за ткань… и опустила хвост вниз, к сопящему носу.

А-апчхи!

Мой насест дернулся – живое землетрясение… Заворочался, выронив полотенце. Класс! Я уже собралась спуститься и забрать свое одеяльце, как вдруг эта живая гора повернулась и открыла глаза! И конечно, увидела меня.