Зеленоглазая авантюристка - Одувалова Анна Сергеевна - Страница 58

Визит Стикура только усугубил ситуацию, отравил единственные светлые воспоминания за последние несколько дней. От общения остался неприятный, горький осадок. Он немного не так представлял свою встречу с братом. Видимо, Оля и правда значит для Стика слишком много. Как и он для нее. Нет смысла пытаться вклиниться в эти давние отношения. Только все испорчу и больно будет всем троим. «А ночь… а ночь, что с ней?» — влезал восторженный эльф, но прагматичный вампир справедливо замечал: «Ситуация располагала. Это было прощание, может быть, даже не с тобой, а с жизнью. Следующий день мог принести смерть всем. И Оле тоже. Поэтому она и решила не упускать возможность. Просто влечение, которое очень быстро сойдет на нет. Если уже не сошло».

Льриссы не было уже двое суток. Меня буквально разъедало любопытство. Мы так и не узнали, из-за чего завязалась вся эта кутерьма. Вампирша пообещала все рассказать, как только освободится, и исчезла. Хотелось думать, что неприятности закончились и Диру теперь ничего не угрожает, но это было не совсем так. Почему-то молчал Ранион, хотя уже должен был выполнить задание. Правда, я находилась не дома. Магическими способностями не обладала, следящий тоже, поэтому единственной возможностью связаться были магические кристаллы. Ну или Адольф, которой умел залезать в голову и ко мне, и к Раниону. Но Адольф — это крайний случай. К его помощи я пока прибегать не хотела. Не исключено, что и Ранион разделял мое мнение. А значит, велика вероятность, что в то время, когда я пыталась связаться со следящим через кристаллы связи, он находился далеко от них.

Дирон поправлялся медленно, на раны и общее ослабленное состояние накладывались еще и последствия ритуала. С того момента, как Льрисса вытащила их из рук Даллара, прошло всего несколько дней, а казалось, целая вечность. Дир так быстро оправиться не мог. Когда я заходила с утра, он еще спал. И целительница, приглядывающая за ним, предупредила, что в ближайшую неделю мату показан покой. Не могло быть и речи о том, чтобы сейчас возвращаться во Влекриант. Это и к лучшему, я вздохнула с облегчением. У меня появилась еще неделя на то, чтобы узнать, на месте ли изумруд Эллана. Вдруг в это время Ранион сам найдет меня или хотя бы Льриссу. Он ведь в курсе, куда мы отправились, и даже подозревает зачем. Я надеялась, что следящий в ближайшее время объявится на Аскарионе сам.

Очень хотелось увидеть Дирона, но было страшно. Во-первых, будить, а во-вторых, смотреть в глаза. Кто знает, как он поведет себя после нашей ночи? Сделает вид, что ничего не произошло, или скажет, что это была ошибка? А может быть, захочет повторить? Или просто сошлется на стрессовую ситуацию и предложит забыть? Я, признаться честно, сама не знала, чего хочу. И вряд ли получится ответить на этот вопрос, пока я не увижу Дира снова. Не сяду рядом и не дотронусь рукой. О том, что все произошедшее было ошибкой, слышать не хотелось. Остальные варианты допустимы. Сделать вид, что ничего не случилось, значительно проще и мне. Попробовать быть вместе мучительно притягательно, но страшно. Попытаться забыть тоже можно, только я не была уверена, что выйдет.

Строить предположения надоело быстро, и я, одевшись, вышла в коридор. Толку гадать, если комната мага находится всего лишь этажом ниже. Нужно спуститься и посмотреть, как он там, а заодно и поговорить по душам.

Маг был плох. Это я поняла, когда вошла в комнату. Бледное до голубизны лицо; впалые щеки и потускневший взгляд, и дело здесь, видимо, не только в физическом состоянии. В глазах была тоска и боль, глубоко затаившаяся, свернувшаяся в клубок и пожирающая изнутри. Я бы сказала, что маг сдался. Но только что заставило его сломаться в последний момент. Все же позади?

— Эй! — Я села на кровать и взяла его за руку. Маг дернулся, но вырывать ладонь не стал, как, впрочем, и поворачивать голову в мою сторону. — Дир, все нормально. Все закончилось. Правда. — Я старалась, чтобы мой голос звучал мягко и нейтрально. Любые проявления чувств, кроме дружеских, были бы сейчас неуместны. Поэтому я старалась. Даже отсела чуть дальше. Очень хотелось просто обнять, поцеловать и закрыть собой от мира и от воспоминаний. Но я боялась, потому что не знала, как на это отреагирует Дир, вдруг ему подобные нежности не нужны? Ему и так сейчас сложно, а тут еще я буду напрягать.

— Нет, не закончилось, — шепнул он. — Для меня, наверное, не закончится никогда. Я закрываю глаза и вижу их лица. Я не хочу вспоминать, но миг за мигом прокручиваю каждый день в голове. Я по секундам помню каждое убийство. Когда убивал, не помнил. А сейчас помню все. А когда я засыпаю, они приходят ко мне во сне. И не с благодарностями, поверь.

— Это был не ты… — Я попыталась утешить.

— Я, и ты это знаешь. Только без оков и цепей — чистая сущность. Я даже не могу оправдаться тем, что вампир и моя истинная суть такова. Я эльф в вампирьей шкуре. Для меня все произошедшее равноценно смерти.

— Ты не мог контролировать свои инстинкты. Свое…

— Тело? Оль, какой же я маг, если не могу контролировать собственное тело?

— Никто бы не смог, я знаю. Льрисса об этом говорила. С вампирским голодом совладать нельзя, он подминает под себя все, любое сознание. На первый план выступают инстинкты: догнать и сожрать.

— Ты так легко об этом говоришь, а ведь я едва не убил тебя. Понимаешь, даже сейчас я четко понимаю — останься мы в камере чуть дольше, не дай мне Даллар тогда еще крови, я бы тебя убил. Не задумываясь. Не смог бы совладать с тем самым голодом, о котором ты сейчас так спокойно говорила. Мне кажется, я и сейчас не контролирую некоторые потребности этого тела. Они сильнее и ярче, чем были раньше. Вспомни перед свадьбой, сколько крови мне дал выпить Даллар, а все равно я едва не сорвался. Разодрал тебе запястье, хотя всеми силами старался есть аккуратнее.

— Все нормализуется. Дир, перестань заниматься самокопанием. Что было — уже не изменишь. Ты не мог противостоять голоду. Даллар об этом знал, вся вина за смерть девушек лежит на нем, а не на тебе. И если бы убил тогда меня, в этом тоже был бы виноват Даллар, а не ты.

— Но я-то виню себя…

— А это уже твой выбор, — разозлилась я. — Себя можно винить за что угодно. Ты очень похож на своего брата.

— Не сравнивай нас. Мы очень и очень разные.

— Да? А почему же тогда вся сила и уверенность пропадают, едва только вы нос к носу сталкиваетесь с неприятностями? Если вы попали в ситуацию, в которой в силу обстоятельств повели себя не так, как считали нужным, то все: вы развалились на куски и собираться обратно не желаете! — Я уже почти кричала, а от гнева кровь прилила к щекам.

— Мы не похожи, — упрямо заявил маг и отвернулся.

— Раз не похожи, тогда соберись и живи дальше, а не страдай понапрасну! — Я, хлопнув дверью, вышла в коридор, прекрасно зная, что как бы Дир ни упирался, он прекрасно понял, что я имела в виду, и, без сомнения знал, — я права. Какие выводы из этого сделать — решать ему. Я больше ничем помочь не смогу, да и не хочу. Похоже, ситуация повторяется. Сначала со Стиком, который сдался семь лет назад и оттолкнул меня из-за собственной трусости. А теперь вот с Диром.

А разговора о ночи не получилось. Видимо, ситуация сама повернулась в сторону «мы ничего друг другу не должны, и вообще ничего не было». Что же, я умею принимать правила игры, но это не значит, что я не попытаюсь эту ночь повторить. Во второй раз, думаю, защиту мага пробить будет значительно проще. Зачем повторять ошибку, допущенную с герцогом? Уйти я всегда успею, тем более меня пока никто не прогонял.

Стикура я увидела в конце коридора, и его взгляд мне не понравился. Хищник, который ждет, когда добыча подберется поближе. Черт, почему рядом с ним я всегда чувствовала себя добычей. Трофеем. Рядом с Диром такого не было.

— Как там мой братец? — улыбнулся он, прислонившись к косяку и перегородив собой проход. Я не удержалась и скользнула по нему взглядом. Все же Стикур был невероятно красив. Для меня, по крайней мере, и, похоже, он прекрасно об этом знал. Я готова поспорить, что светлая, подчеркивающая загар рубашка, расстегнутая на груди, надета с расчетом на меня. К сожалению, одной физической привлекательности чертовски мало. Семь лет назад он покорил меня не этим. Чем, я правда, помнила смутно.