Дуга большого круга - Клименченко Юрий Дмитриевич - Страница 10

— Нет, лучше уж сразу отмучиться. Сейчас у нас все приспособлено, налажено, привычка… Немного еще осталось.

— Ладно, вы правы, — согласился Роман.

Кочегар Рюха занозил себе руку. Он трехэтажно выматерился, швырнул полено на палубу.

— Довольно… Не буду больше. Сколько можно мучить людей? Хватит.

На его слова никто не обратил внимания. Продолжали молча работать. Кочегар пососал палец, как-то жалобно крякнул, поднял свое полено, понес на люк.

Только через три дня на «Айваре» прекратили собирать топливо и начали пилить дрова. Их складывали в угольный бункер.

А спустя неделю, в перерыв, стармех объявил:

— Ночью будем огни закладывать, ребята. Шабаш. Пока все. Готовьтесь, Роман Николаевич. Давайте распределим «армию». Мне в машину надо трех человек. Вам остается один. Достаточно?

— Если больше нет, достаточно, — подумав, ответил Роман. — Давайте мне боцмана.

— Теперь так. Пар дадим только на главную машину и рулевую. На брашпиль и кормовую лебедку открывать не будем. Полного хода не ждите. В лучшем случае — средний. Но хорошо, если обойдетесь малым. Во время погрузки пар закроем. Сколько времени потребуется на переход — туда, к кораблям, и снова под погрузку?

— Малым ходом?

— Да.

— Часа два-три, я думаю.

— На такое время пара хватит. Потом снова придется поднимать. На стоянке. Ну, так… Все ясно? Дубов, Засекин, Калиновский — ко мне в машину. До ноля — отдыхать.

Близилось время, когда «Айвар» начнет двигаться. Немцы не прекращали обстреливать порт, но на это давно не обращали внимания. Перестали ходить в убежище, несмотря на приказ капитана. Да и он сам не выполнял его.

Роман сообщил начальнику пароходства, что «Айвар» завтра подойдет к причалу.

— Отлично. Пришлем краснофлотцев на погрузку, — обрадованно проговорил начальник. — Это очень важно. Очень… Мы и так запоздали.

Ночью в топки заложили огни, а утром из трубы «Айвара» уже поднимался пока еще жиденький черный дым. Команда повеселела, чувствовалось приподнятое настроение.

Больше всех волновался стармех. Он ходил по всему судну, проверял клапана и сальники — нет ли утечки пара. Кое-где парило. Ростислав Владимирович чертыхался, подкручивал, подвинчивал, менял прокладки. Наконец он осмотрел все, проверил рулевую и сказал капитану:

— Ну, Роман Николаевич, как говорят, с богом. Я иду в машину.

На палубе остались Роман и боцман. Два человека! Все-таки «Айвар» был не катером, а пароходом. Он поднимал около восьмисот тонн груза. Надо отдать и принять швартовые, стоять на руле, управлять машиной. Но капитан уже обдумал, как он должен действовать. Он все учел: и течение в канале, и легкий отжимной ветер. Свой план он объяснил боцману.

— Сначала ты отдашь носовой конец. Потом, как сумеешь, быстро на корму — отдашь кормовой и беги на руль. А я пока на мостике управлюсь. Сумеешь конец один выбрать?

— Постараюсь.

— Главное — кормовой на палубу вытащить, чтобы не попал под винт. Он короткий, дуплинем заведен. А носовой… Если тяжело будет, черт с ним, трави в воду.

— Все ясно, Роман Николаевич. Вы свистните, когда отдавать носовой.

Роман поднялся на мостик. Не наломать бы дров! Ему впервые приходилось отходить от причала при таких обстоятельствах. Он переложил руль «право» и махнул рукой боцману.

— Отдавай!

Нос начало отжимать от причала. Боцман ушел на корму и копался с концом. Наконец он поднял вверх скрещенные над головой руки. Знак означал: «За кормой чисто!»

Роман с опаской переставил ручку телеграфа на «малый вперед» и подбежал к штурвалу. Он услышал, как заплюхал под кормой винт. Нос сильнее покатился вправо. На мостик пришел боцман, стал на руль.

— Идем, Роман Николаевич! Прямо удивительно.

Судно вышло в Неву. Развернулось и пошло обратно в канал. Наверное, со стороны оно ничем не отличалось от настоящего парохода, солидно идущего по каналу малым ходом, как это и полагается.

«Айвар» прошел так с полчаса, как вдруг Роман увидел, скорее почувствовал, что ход, и без того малый, совсем уменьшился. Вдалеке уже виднелся склад, к которому должен ошвартоваться «Айвар». Сделать поворот, подойти к стенке носом было несложным делом, если бы капитан имел возможность маневрировать. А тут винт почти не крутился. «Айвар» повернул и как-то боком потащился к причалу. Винт вращался все медленнее и медленнее, и капитан со страхом заметил, что судно уже не двигается вперед, его сносит ветром.

— Слушает руля? — крикнул он боцману.

— Слушает пока, но плохо.

До причала оставалось каких-нибудь сто метров, когда остановилась машина. На мостике стало тихо.

— Не слушает! — закричал боцман, и тотчас же раздался тревожный свисток из переговорной трубки.

Роман приложил ухо к раструбу.

— Пар сел! Упустили! Дрова очень сырые! — услышал он отчаянный голос стармеха. — Немного придется подождать. Минут с десяток. Сможете?

Роман огляделся вокруг. Причал недалеко, но ветер дует с берега и места для дрейфа достаточно.

— Отдадим як… — сказал Роман, но тут же вспомнил, что на брашпиль пара не будет. Он ответил механику: — Всего сто метров от причала. Ход нужен на несколько минут. Поднимайте пар скорее.

«Айвар» потихоньку дрейфовал на середину бассейна. Теперь опасным был не причал, а затопленная на середине бассейна шаланда. Ее нос и мачта зловеще торчали из воды. На них сносило «Айвар». Достаточно прикоснуться бортом к острым, покореженным листам железа, как старый пароход получит пробоину и сам начнет тонуть.

Где-то в стороне грохнул орудийный выстрел. Над головой отвратительно заныло, и позади затонувшей шаланды поднялся столб воды.

«Неужели по нам? — мелькнуло у Романа, но раздумывать уже не было времени. За первым снарядом упал второй, затем третий. — Фашистские морды! Заметили движение в порту. По нам лупят…» Следующий снаряд разорвался в затонувшей шаланде. Полетели осколки, обломки дерева. Стоявшие на берегу люди исчезли.

Роман подбежал к телеграфу. Он несколько раз прозвонил «полный вперед». Телеграф молчал. Что же делать? Что же делать, черт возьми! Он еще раз злобно перебросил ручку телеграфа. Бесполезно! Ведь знают в машине, что начался обстрел, слышат. Молчат. Значит, еще пара недостаточно нагнали, чтобы двигаться. Бездействие угнетало. Если немцы пристреляются, тогда неизбежен конец. Они засыпят пароход снарядами. Почему-то он не думал о гибели людей и своей собственной. Было отчаянно жаль дров, которые горой громоздились на палубе. Пропадет все дерево, собранное с таким невероятным трудом!

Он повернулся к рулевому. Боцман вцепился в штурвал, рот у него неестественно перекосило, лицо побледнело. Капитан должен что-то сказать, подбодрить, успокоить, и Роман, как мог спокойнее, сказал:

— Не дрейфь. Обойдется.

Боцман ничего не ответил.

Роман набрал в легкие воздух и что было силы дунул в переговорную трубку. Из машины долго не отвечали. Когда капитан услышал голос стармеха, он крикнул:

— Немец обстреливает! Как пар?

— Знаем. Давайте ход!

Капитан с силой, так что отлетел медный ограничитель, опустил ручку телеграфа на «полный вперед». Внутри судна заворочались шатуны, зашлепал по воде винт. «Айвар» повернул носом на причал. Впереди упал снаряд. Романа обдало водой.

«Близко! Не дойдем…» — подумал Роман. Пароход не шел, а плелся, но все-таки он подходил к причалу.

На берегу снова появились краснофлотцы.

— Подавай! — кричали они.

— Иди, — сказал Роман боцману, вставая на руль.

Он видел, как боцман добрался до полубака и принялся раскручивать бросательный конец. Роман перебежал от штурвала к телеграфу, дал «ход назад». Машина не отработала. Снова сел пар. Нос «Айвара» не сильно ударился в деревянную обшивку причала. Конец приняли и закрепили. Обстрел внезапно прекратился. Что-то отвлекло гитлеровцев. В стороне Кронштадта началась канонада. Судно ошвартовали. Из машины вылезли стармех и Засекин. Мокрые от пота, перепачканные сажей, они тут же уселись на палубу. Оба тяжело дышали. Роман спустился с мостика. Старший механик виновато посмотрел на него.