Дуга большого круга - Клименченко Юрий Дмитриевич - Страница 23

— К вашим услугам, Роман Николаевич. Разрешите сесть?

— Прошу вас. Я хотел, чтобы вы мне кое-что объяснили. Меня интересуют перевозки, — и Сергеев прямо начал говорить о своих сомнениях.

Малышев серьезно слушал, согласно и понимающе кивал головой, не прерывая начальника. Когда Роман кончил, Малышев сказал:

— Мне понятно ваше недоумение. Сейчас вы все поймете. Здесь маленькая уловка, — Малышев мягко улыбнулся. — Ну, если хотите, «секрет» нашего пароходства. Дело в том, что через нас из Германии идет трофейный и репарационный флот, предназначенный на Каспий, иногда на Черное море и Дальний Восток. Он приходит сюда доснабжаться и доукомплектовываться командой. Обычно пароходы отправляют в балласте[6]. Так вот. Все такие суда, идущие к нам, мы загружаем за границей своим грузом. Им все равно, а нам процент выполнения…

— Одну минутку, Виктор Александрович. Насколько я вас понял, эти суда планом не учитываются?

— Конечно, нет. Практически очень трудно. Суда поступают нерегулярно. Но одно-два судна почти наверняка приходят. Вот вам десяток тысяч тонн груза. Ну, пусть пять тысяч. Уже сверхплановый груз…

Роман нахмурился.

— А вам не кажется, что это настоящее очковтирательство?

Малышев пожал плечами.

— По-моему — рационализация. Не гонять же суда балластом, если их можно загрузить? По-государственному подходим.

Роман внимательно посмотрел на Малышева. Тот сидел свободно, все еще с улыбкой глядя на начальника, только в глазах появилось беспокойство.

— У меня другое мнение, — холодно сказал Роман. — Суда загружать, конечно, надо. Но будем называть вещи своими именами. В Москве знают, что мы имеем пятнадцать пароходов. Планируют. Мы все время перевыполняем, получаем премии. Там считают, что мы хорошо работаем, а на самом деле? Скажите, если бы не было «приблудных» судов, выполнили бы мы план?

Малышев снова пожал плечами.

— Наверное, нет.

— Министерству известно о такой системе, принятой в нашем пароходстве?

— Думаю, что не знают. Но предполагают, и смотрят сквозь пальцы. Пароходство выполняет план, и это уже хорошо. Криминала здесь нет…

— Есть, — сказал Роман. — Мы обманываем государство.

— Что же вы предлагаете? — уже с явным беспокойством спросил Малышев.

— Предлагаю продолжать загружать чужие суда, но в сводке проставлять грузы, фактически перевезенные только нашими пароходами. А для тех завести особую графу.

— Тогда пароходство ничего не заработает, — разочарованно протянул Малышев. — Люди привыкли к ежемесячному выполнению плана. Такое новшество произведет плохое впечатление и в министерстве. С них ведь тоже спросят. Понимаете?

— Понимаю. Ведь из-за того, что люди привыкли к такой системе, они развращаются. Кончать надо трескотню. Вы думаете, мне было бы неприятно ежемесячно докладывать в Москву, что пароходство хорошо работает? Поверьте, приятно, но работать надо честно. Попросим пересмотреть план. Нам ведь здесь на месте видней. Если мы представим веские доводы, там должны обязательно согласиться.

— Попробуйте. Я не берусь. Если по справедливости, то нам надо скинуть процентов десять минимум. Вот тогда еще кое-как потянем. Напрасно вы собираетесь ломать старую систему. Ну, если тут, согласен с вами, и есть чуточку обмана, то ведь он никому не вредит.

Роман положил на стол свои большие руки, пошевелился в кресле и стал похожим на собравшегося в комок ежа. Челюсти как-то по-особенному сжались, нижняя губа полезла на верхнюю. Лицо сделалось злым. Верный признак того, что Роман сдерживает гнев. Увидя такое выражение на лице капитана, на судне говорили «забульдожил» и старались не попадаться ему на глаза.

— Так вот, Виктор Александрович, в будущем месяце мы покажем только то, что действительно перевезли. Без всяких «приблудных». Поняли?

— Понял, товарищ начальник, — официально сказал Малышев, заметя перемену в тоне Романа. — Но все же не советую. Боюсь, что в министерстве останутся недовольны таким оборотом дела. Еще раз обращаю ваше внимание, что и с него спрашивают.

— Пусть. Наше дело добиться реального плана и его выполнять. Вы свободны. Благодарю вас.

— Может быть, не стоит так резко поворачивать? — с надеждой, уже в дверях, спросил Малышев. — По одному чужому судну будем писать ежемесячно. Так незаметно подойдем к истине, а?

— Нет. Рубить — так сразу.

Вскоре в кабинет пришел Шакдогурский. Он начал издалека, осторожно подводя разговор к плану. Роману надоела его дипломатия, он прямо спросил:

— Вы что, по поводу плана пришли? Малышев передал вам мое решение?

— И по поводу плана тоже, — шутливо сказал Шакдогурский. — Нельзя так, Роман Николаевич. Вы, извините, человек еще не очень опытный. Послушайте старого зубра…

— Так вот, Бахтиар Варламович, — перебил его Роман. — Мы тут с главным диспетчером потолковали и решили, что грузы, перевозимые «приблудными» судами, — вы понимаете, о чем идет речь, — в план пароходства не включать. Так, по-моему, будет правильнее, и в министерстве лучше узнают наши реальные возможности.

Шакдогурский отрицательно покачал головой.

— Я в корне не согласен. Во-первых, пароходство не выполнит план, во-вторых, в Москве будут недовольны.

— Мне уже говорил Малышев. Что ж, придется идти на такую меру.

— А каково мнение начальника политотдела?

— Я с ним еще не говорил. Но уверен, что он будет согласен со мной.

Шакдогурский ушел недовольный. В середине дня Романа вызвали по «ВЧ» из министерства. Он ждал такого звонка. На другом конце провода очень знакомый голос весело поздоровался с ним.

— Как дела, Роман Николаевич? Не узнаешь? Хе-хе. Вересков. Да, Валериан Афанасьевич. Давно не виделись. Жив-здоров… Поднимай выше… Как получилось? Судьба. Воевал, был ранен. Встретимся — расскажу подробно…

Вересков! Романа покоробил его фамильярный тон. Кажется, на «ты» они никогда не были…

— Ты что замолчал, Роман Николаевич? Боишься разговаривать с начальством? Стоишь, наверное? — шутил Вересков. — Можешь сесть. Я вот по какому вопросу. Дошел слушок, что ты считаешь свой план завышенным. Правда, меня этот вопрос не касается. Я тебя как друга хочу предупредить. Не лезь на рожон. Не настаивай на пересмотре плана. У Королева, ты посмотри старые сводки, ежемесячно большие перевыполнения были. Так что не советую поднимать вопрос на коллегии, понял?

Роман терпеливо слушал Верескова. Как обращаться к нему? На «вы» или «ты»? Решил на «вы».

— Понял. Поставлю. Считаю, что нужно. Я на днях пошлю вам письменно все свои соображения по поводу плана…

Роман услышал уже недовольный голос Верескова:

— Пожалуйста, не присылай. Я тебе ничего не говорил. Вопрос не моей компетенции. Адресуй начальнику главка. До свидания.

Роман положил трубку. Вересков в Москве! В министерстве! Ну и ловкач! Все идет, как он предполагал. Шакдогурский уже сообщил в Москву о его намерениях. Там забеспокоились. Ну, теперь надо бороться за начатое дело. Роман на минуту закрыл глаза. Он всегда делал так, когда хотел сосредоточиться. В конце концов его должны поддержать в министерстве.

На следующий день на расширенном диспетчерском совещании Роман первым поставил вопрос о плане.

В просторном кабинете начальника пароходства все стулья, стоявшие у стен, были заняты. Собралось много народу. Чувствовалось нервное возбуждение. Роман сидел за своим столом, крепко ухватившись за резные подлокотники кресла, слушал. Большинство выступало против его предложения, считая, что все равно «эти грузы повисают в воздухе» и куда-нибудь их надо приписать, поэтому лучше приписать их пароходству. Так практиковалось, и все были довольны. Вскочил групповой диспетчер Уралов и, жестикулируя короткими руками, горячо заговорил:

— Давно надо было так сделать. Правильное решение. Сплошная липа — все эти проценты перевыполнения…

— Что же вы раньше молчали? — спросил кто-то с места. — От премии, наверное, не отказывались?

6

В балласте — порожняком.