Вишенка. 2 том - де Кок Поль - Страница 26

Гастон, слушал, вздыхая, в то время как Леон припоминал все доказательства их дружбы, затем проговорил, подавляя свое волнение:

— Я не изменился, Я все тот же. Расскажи мне, как ты познакомился со своей женой.

— Прогуливаясь верхом на Елисейских полях. Она же часто ходила в Нелье с этим славным Сабреташем.

— Со своим дядей?

— Он ей не дядя. Моя бедная Агата — ребенок, брошенный в гостинице, в которую зашла ее кормилица, отправлявшаяся с ней в Париж. В этой гостинице кормилица ее внезапно умерла. Не нашли никаких бумаг, касавшихся девочки, которая до семнадцати лет и жила в этой гостинице. Бедное дитя! Какая ее судьба! Она, может быть, дочь богатых родителей, которые, вероятно, тщетно ее везде отыскивали.

— Действительно, странная судьба, — повторил Гастон.

— Что делала моя бедная Агата с тех пор, как оставила гостиницу, до того времени, пока встретилась со мной, — продолжал Леон, — я не могу тебе этого сказать, Гастон, потому что это история ее жизни, а не моей, но что я хочу тебе рассказать, это то, что она не хотела меня обманывать, когда я предложил ей мою руку, она отказала мне, говоря, что недостойна любви, которую она разделяла. Она призналась мне во всем, как признаются только своему духовнику, для того, чтобы я забыл ее, изгнал образ ее из моего сердца….

— Это хорошо… это благородно… — говорит Гастон, сжимая руку своего друга. — Тот, кто не обманывает, стоит прощения… Дальше… продолжай….

— Дальше? Ну, я хотел, как говорят, быть благоразумным, я сделал, что мог, чтобы забыть эту бедняжку, которая, рыдая, умоляла меня не думать больше о ней. Тщетные усилия. Образ ее меня не покидал. Я нанял квартиру в том самом доме, где жил Сабреташ. Я забыл тебе сказать, что этот старый ветеран был ее опорой, защитником, отцом, и без него она бы давно погибла. Это человек редкой честности, и ради этого всегда можно извинить его солдатские выражения в разговоре. Наконец, я опять посватался за Агату и получил вторичный отказ. Тогда я с ума сошел от любви и горя и слег в маленькой квартире, нанятой мною, чтобы быть поближе к ней. Случай и сострадание привели ее ко мне. Она меня узнала, увидела, что жизнь моя в ее руках, и перестала колебаться, согласившись стать моей женою. С этой минуты любовь наша становится только крепче и сильней. Агата не любит свет, и мы поселились в этом поместье. Приезд моей тетки — единственное облачко, затемнившее наше счастье. Однако ты приехал к нам, и мне ничего более не остается желать.

Лицо Гастона окончательно прояснилось, и, с любовью смотря на друга, он произнес:

— Все, что случилось, к лучшему, милый Леон, ты будешь счастлив в своем супружестве, и гораздо более, нежели те, которые женятся на великосветских барышнях, воспитанных в модных пансионах, которые вместе с богатым приданым приносят с собою привычку к роскоши и удовольствиям, разорительную для мужа. Ты дал своей жене общественное положение, и она это знает. Она любит тебя, следовательно, постарается воздать тебе счастьем за все, что ты для нее сделал.

— Теперь твоя очередь, Гастон, верно у тебя найдется, что мне рассказать.

— Право, нет. В Турции мои приключения были непродолжительны; я не вынес оттуда особенных воспоминаний и не думаю, чтобы оставил там кого-нибудь, кто бы грустил обо мне.

— Но в Париже… до своего отъезда… три с половиной года тому назад… ты рассказывал мне, что разыскиваешь одну молодую девушку. Ты говорил, что это очень оригинальное происшествие, но так и уехал, не поделившись со мной.

— Боже мой! Это было похоже на все любовные похождения… Теперь припоминаю, какая-то белошвейка. Я с ней встретился в театре, она мне назначила свиданье, однако не пришла. Вот и все.

— Так твое сердце свободно, тем лучше, ничто не будет тянуть тебя в Париж.

— Свободно!.. Не совсем. Я ухаживаю теперь за… одной дамой… вдовушкой… не могу ничего сказать тебе больше.

— Как, негодный! Но ты всего восемь дней как вернулся.

— Да… но я познакомился с ней в самый день моего приезда, потому не могу остаться здесь у тебя так бы долго, как хотел.

— Зачем же было писать совершенно иное?

— А потому, что, когда я писал тебе, мы с ней поссорились, но перед моим отъездом к тебе помирились.

— Прекрасно, милостивый государь! Вижу, что ты у нас не долго пробудешь… ветреник! Но пойдем в гостиную, моя почтенная тетушка придет в негодование, если мы здесь дольше пробудем. Вот я был бы рад, если бы она отправилась в Париж! Но она и не думает. Не могу поверить, чтобы ей было у нас весело, но она остается, желая сделать неприятное мне и Агате.

Гастон следует за своим другом, думая: «Бедная молодая женщина. Это я причина ее болезни. Она никогда не привыкнет меня видеть, но я нашел теперь повод, чтоб не оставаться здесь долго».

Когда друзья вошли в гостиную, Сабреташ вздохнул свободно, видя, что лицо Леона весело и спокойно.

Госпожа де Фиервиль тоже наблюдает за Леоном, и ей досадно, что она ничего не видит, не находит пищи для своих пересудов.

Вскоре пришли сказать, что приехал доктор, за которым посылал в город Леон, он спешит отвести его к жене, говоря:

— Это только из предосторожности, но лучше посоветоваться с доктором раньше, нежели позднее.

— Отличный муж! — восклицает господин Гишарде.

— Да, — отвечает Гастон, — но, кажется, у него отличная жена!..

— Это правда, — спешит ответить Сабреташ, чувствуя желание расцеловать Гастона. — Агата достойна любви. Подобный отзыв от дяди может показаться пристрастным, но позднее вы сами увидите, что это только правда.

— Я в этом уверен, милостивый государь.

Госпожа де Фиервиль, которую, вероятно, не занимал этот разговор, взяла свечу и ушла к себе.

Леон пришел от жены очень довольный: доктор сказал, что нездоровье госпожи Дальбон незначительно и что ей нужно одно спокойствие.

Мужчины провели вечер очень приятно. Принесли пунш. Гастон рассказал о нескольких своих похождениях в Турции, Сабреташ — в Африке, и, когда пробило одиннадцать часов, все удивились, что время прошло так быстро. Так как с ними не было госпожи де Фиервиль, то Гастон вспомнил несколько довольно фривольных анекдотов, а Сабреташ приправлял свои истории энергичными солдатскими выражениями.

На другой день старый солдат решил поговорить с Вишенкой наедине. Увидев, что Леон пошел в сад, он поспешил в ее комнату, она еще была в постели.

— Не бойтесь более ничего, дитя мое, — сказал он ей, — и не опасайтесь присутствия господина Гастона, я в нем теперь уверен. Он узнал вас, в этом уж нельзя сомневаться, но он не даст этого заметить ни одним словом.

После завтрака Вишенка сошла в гостиную. Она знала, что в это время госпожа де Фиервиль находилась еще в своей комнате. Ей казалась, что в отсутствие этой дамы свиданье с Гастоном будет для нее менее затруднительно.

Усадив жену на диван, Леон пошел за Гастоном, который играл в бильярд с Сабреташем и господином Гишарде.

— Жена моя в гостиной, — говорит он своему другу, — поди, познакомься с ней, вчера ты не успел сказать ей и двух слов.

Гастон, стараясь скрыть, что происходит в его душе, следует за Леоном.

Полулежа на диване, бледная, дрожащая Вишенка, ожидая его прихода, мысленно ободряет себя: «Смелее!.. Живя в свете, надо уметь скрывать свои чувства».

И она приветливо улыбается Гастону, которого подводит к ней муж.

— Привел познакомиться с тобой Гастона, моя милая Агата, — говорит ей Леон, — он надеется, что ты сегодня не встретишь его так, как вчера.

Гастон кланяется ей с таким почтением, что опасения ее начинают исчезать, и говорит ей:

— Я был в отчаянии, что вы заболели, упали в обморок в минуту моего приезда.

— Но ты в этом не виноват, — отвечает Леон, — не думаешь ли ты, что жена сделает тебя ответственным за все обмороки, которые могут с ней случиться?

— Надеюсь, нет. Если бы я думал, что присутствие мое причиняет малейшее беспокойство, я бы тотчас удалился, даже от моих лучших друзей.