Разочарованный странник - Стенвалль Катя - Страница 18

Нужно сказать, что больше я ничего о них не слышала и с тех пор ни разу не видела ни Димы, ни его дочки, ни даже тени от них обоих, хоть и прожила на этой улице целый год. Они как будто испарились!

Декабрь 2003 года

Сумасшедший Берг

В Мариехамне был местный сумасшедший. Ну, вообще-то сумасшедших здесь много, полгорода. Но этот просто выдающийся, о нём даже в газетах писали. Это была местная достопримечательность и, я бы даже сказала, символ города… Да, символ города! Точно!

Берг (так его звали) выглядел как постаревший солист группы «R.E.M.». Постаревший, но всё ещё интересный, стильно одетый. Зимой и летом он носил чёрный свитер из тонкой мягкой шерсти, бежевые брюки с массой карманов и застёжек, чёрную приталенную курточку и рюкзак. Такой костюм оценил бы какой-нибудь претенциозный кинооператор. Он всегда был хорошо подстрижен, на носу очки в толстой оранжевой оправе. Морщины не портили его, напротив, придавали особый шарм. Выражение его лица можно было бы описать словами «человек, который проявляет профессиональный интерес». На шее у него обычно висела тяжёлая камера, а на голове сидели наушники.

Берг всегда был на виду. Как только где-нибудь какое-нибудь маломальское происшествие, он уже там. В самой гуще событий. Он стоял впереди всех, когда мэр города перерезал ленточку у входа в новый бассейн. Он занимал кресло в центре первого ряда, когда под Рождество приезжал детский театр из Стокгольма. Он же засветло пришёл на выборы в органы местного самоуправления и простоял в коридоре целый день.

Если никаких событий не было, Берг просто бродил по улицам городка — километр в одну сторону, километр в другую — и смотрел по сторонам. В ушах плеер, на губах многозначительная улыбка. Иногда он вдруг останавливался, как будто ему в голову внезапно пришла какая-то мысль, и записывал что-то в блокнот. Обычно его можно было встретить в единственном открытом кафе на главной площади, и часто он был там единственным посетителем. Он приходил к открытию и уходил, когда кафе закрывалось. Сидел, пил коктейли и что-то писал. Иногда он приносил с собой ноутбук, иногда пользовался местным Интернетом, который прилагался к кофе. Он весь день пил, но пьяным я ни разу его не видела. Этот странный человек ни к кому не приставал с разговорами и вообще не стремился устанавливать контакт с людьми. Кажется, ему было достаточно хорошо одному. Но, как ни удивительно, окружающие искали его общества. Я много раз видела, как с ним заговаривали туристы, и они вели длинные беседы за чашкой кофе. Если к нему подходил пьяный, Берг решительнейшим образом пресекал всякие попытки. Он говорил: «Нет! Не заговаривай со мной! Мне нужно работать!»

Чувствовал Берг себя всегда уверенно и раскованно. Приходил в кафе как к себе домой и бросал официанту: «Мне как обычно, пожалуйста». Я сперва думала, что это какой-то знаменитый человек, приехавший на Оланд, чтобы отдыхать, творить, скажем, писать сценарий в тишине и уединении. Или, может быть, он фотограф или художник. Ну, как минимум, журналист. Однажды я не удержалась и спросила у официанта, кто это. Тот улыбнулся и ответил шёпотом: «Это Берг. Он сумасшедший, но безобидный. Его выпустили из психушки, потому что он хорошо себя вёл. Не бойся его».

Тут я всё поняла. И сразу бросились в глаза всякие мелочи, указывавшие на его несомненное сумасшествие. Я, например, много раз видела, как Берг выходил из дома, где сдаются квартиры для людей, нуждающихся в помощи социальных работников. Инвалиды живут там сами по себе, их не держат взаперти. Но каждый день приходит человек и помогает убрать квартиру, сходить в магазин, приготовить обед, помыть посуду.

И правда, разве станет психически здоровый человек слоняться сутками по улицам без какой-либо цели? Может быть умышленно, а может быть и нет, Берг раздувал каждое малозначительное событие до масштабов мировой важности. Открытие бассейна для него становилось награждением нобелевских лауреатов. Новогодний спектакль для школьников казался премьерой долгожданного фильма, где играют все звёзды сразу. Наше захолустное кафе, в котором подают разогретые гамбургеры, волшебным образом превращалось в кабаре на Монмартре, где бородатые художники обсуждают вопросы импрессионизма, застыв над рюмкой абсента. И в центре всех этих событий — Берг с кинокамерой. Он неизменно оказывается в нужное время в нужном месте, всё замечает, фиксирует, собирает информацию. Всегда начеку, всегда в форме, ироничный, наблюдательный, расторопный, незаменимый!

Видимо, у Берга были деньги, и он жил, как хотел.

Мог покупать себе одежду, камеры, ноутбуки. Его всё устраивало, ему было хорошо, у него в жизни был настоящий интерес. Хотелось бы посмотреть те фотографии, которые он делал на улицах города, и почитать его записки. Возможно, там было даже что-нибудь и про меня. И, скорее всего, не самое приятное… Этот человек погрузился в свой мир. Наверное, ему казалось, что он делает нужное и важное дело. А может, так оно и было на самом деле?

Я ездила на работу к пяти утра. Каждое утро в любую погоду я видела Берга на автобусной остановке рядом с бензоколонкой. Он сидел и ждал несуществующего автобуса (зимой автобусы в Мариехамне по этой дороге не ходят). Можно ждать хоть до посинения, автобус всё равно не придёт, разве что хватит терпения дождаться весны, когда возобновится движение по этому маршруту. А почему бы, действительно, и не дождаться? Времени у Берга было навалом. Завидев мою машину, он вставал и приветствовал меня царственным и торжественным жестом, как Брежнев с трибуны. Я всегда махала в ответ.

Благодаря Бергу я чётко увидела картину своего будущего. Если я останусь на острове и проживу здесь ещё лет десять, без всякого интереса, лишённая друзей и возможности двигаться дальше, разве не случится со мной то же, что и с ним? Мне тоже станет казаться, что я знаменитый режиссёр и приехала на остров снимать фильм. Через месяц я уеду назад в большой город, где много людей и машин, рекламы, огней, где масса дел и все куда-то бегут. А пока что я в Мариехамне, я снимаю кино, и мне это удаётся чертовски хорошо, у меня есть очень интересный материал. Тут, конечно, тоска зелёная, но работа есть работа. Господи, ну как только эти аландцы здесь живут? Ума не приложу! Неужели это можно воспринимать всерьёз? Почему они не переезжают? Ах, да какое моё дело? Это же меня всё равно не касается. Я выполнила сегодняшнюю норму, отсняла целую плёнку, а теперь пойду выпью чего-нибудь крепенького за здоровье аландского мэра.

Я бы точно спилась, не пьянея, и сама сошла бы с ума. Бродила бы по улицам города, сидела бы одна в кафе, улыбаясь чему-то и разговаривая с воображаемыми кинозвёздами. С той только разницей, что денег на ноутбуки и камеры у меня бы не было. Жила бы сама по себе, в своём мире, так далеко от всего на свете. И если бы меня в какой-то момент не стало, ничего бы не изменилось.

Январь 2004 года

В Мариехамне никто не гуляет

В Мариехамне никто никогда не гуляет. У нас есть друг Миша, который живёт и учится на Оланде уже, наверное, лет пять. И вот к нему как-то раз приехала в гости его русская девушка Оля. Она впервые оказалась на Аландских островах. Девушка темпераментная, живая, очень весёлая. В Питере вращается в кругах высокой моды. У неё что ни день, то показ мод, или примерки, или репетиции, или презентации. Несколько лет они жили врозь: Миша к ней ездил, а она к нему — ни разу. Только по фотографиям знала, что за Аландские острова такие. И до чего же ей нравились эти фотографии! Особенно тихие закаты, отражающиеся в морских заливах.

Миша немного боялся везти Олю к себе: а вдруг ей не понравится. Она же привыкла к ночной жизни, ей здесь покажется скучно. Но Оля его заверила, что сыта по горло городской суетой и хочет просто отдохнуть: ничего не делать, гулять, спать, любоваться природой. Она возьмёт с собой фотоаппарат и будет фотографировать море.