Тайны мира насекомых - Гребенников Виктор Степанович - Страница 55

Еще в 1924 году иностранный член Академии наук СССР французский физик Луи де Бройль сделал открытие, отмеченное Нобелевской премией 1929 года, — волновые свойства материи. Например, электрон одновременно является и частицей и волной: при своем нескончаемом вращении вокруг ядра он «мерцает», как бы трясется с невообразимо огромной частотой — в секунду это число с несколькими десятками нулей. И поверхность любого предмета за счет вот такой невероятно быстрой «тряски» миллиардов электронов как бы вибрирует, «звуча» невообразимо высоким «звуком». И вокруг предмета все время держится незаметное, но реальное «мелковибрирующее» поле этих волн, чем-то похожих на ультразвуковые — тоже вроде бы незаметные и неощутимые без прибора.

Однако волны де Бройля вскоре после их открытия прочно вошли в научный и технический быт. На этом, чтобы не отклоняться от насекомых, останавливаться не буду. Скажу лишь, что отличное применение волны де Бройля нашли в электронных микроскопах — замечательных приборах, дающих увеличение в сотни тысяч раз. Объем этой книги не позволяет воспроизвести здесь удивительно тонкие и сложные микроструктуры насекомых, сфотографированные нами через электронный микроскоп: внутреннее строение чешуек с крыла бабочки, тысячи «ультрамикрофасеток» на каждой микроскопической фасетке ее глаза, сверхтончайшие органы чувств на усиках, и многое-многое другое. Но если будете в ВАСХНИЛ-городке под Новосибирском, увидите эти чудо-снимки в музее агроэкологии и охраны природы, который я организовал здесь в 1973 году.

Никто, однако, не думал, что волны де Бройля могут как-то воздействовать на живое. И их воздействие практически не ощущалось — во всяком случае возле плоских предметов. Зато у многополостных структур, где площадь поверхности твердого тела велика и к тому же многократно искривлена, волны эти складываются, образуя «стоячие» волны меньшей частоты, но с возросшей суммарной энергией. Так, удлиняясь и усиливаясь за счет взаимоналожения в ячейках, они образуют «пучности», максимум стоячих волн де Бройля (вспомним расстояния наиболее сильного воздействия заселенных мегахильников на человека). Наталкиваясь на эти вроде бы незаметные преграды, нервные импульсы организма дают сбои, меняя свою частоту и скорость и вызывая не только кажущиеся ощущения, но и заметные физиологические изменения тех или иных систем организма.

Причем это поле, подобно гравитационному, ничем не перекрыть — что мы и наблюдаем в опытах: ЭПС запросто проникает в глубь организма, а насекомые «узнают» о местонахождении подходящей для гнезда полости. Шмелихи — основательницы гнезд, широко расставив усы, зависают именно над этим местом и совершают уверенную посадку с последующим обследованием подземной пещерки, скрытой под толщей прошлогодней опавшей листвы.

А когда в шестидесятых годах в нашей исилькульской квартире жили шмели, я не раз наблюдал такое. Иной молодой шмелек, пробравшись через длинную трубку из улья к летку в форточке и впервые покидая дом, не очень добросовестно запоминал местонахождение летка и потом долго блуждал у окон не только нашего, но и соседнего, похожего на наш дома. А вечером, устав и «махнув рукой» на неважную свою зрительную память, садился на кирпичную стену точнехонько против улья и пытался меж кирпичами «проломиться напрямик». Откуда было знать насекомому, что именно тут, в четырех метрах от летка в сторону и полтора метра ниже его, за толщей почти полуметровой стены, его родное гнездо? Тогда я терялся в догадках — теперь же знаю, в чем дело. Не правда ли, удивительная находка?

Отличный детектор ЭПС — палочка рисовального угля, то есть обожженная ветка кустарника, пронизанная многочисленными капиллярами, лучше диаметром в полсантиметра и длиною с палец. Легонько взятая за конец двумя-тремя пальцами, эта «волшебная палочка» у многих ощутимо тормозится, притягивается, отталкивается при движении другого ее конца у углов предметов, над вазами, банками, электролампами, под люстрами вблизи людей (ведь человек — тоже многополостная структура), у гнездовий насекомых.

С помощью угольной палочки (годится также отрезок стебля сортового веника — таких же размеров, сухая соломина, пустой стержень шариковой ручки, взятый за пишущую часть, а то и просто карандашик) многим удается уловить мощный ЭПС, излучаемый цветками растений. Оказалось, что кроме цвета, запаха, нектара цветы, дабы привлечь своих опылителей-насекомых, имеют еще один мощный, но бывший нам доселе неведомым маяк. Убедиться в этом нетрудно, поводив несколько десятков раз «детектором» напротив крупных колоколообразных цветков — тюльпанов, лилий, амариллисов, мальвы, тыквы. А набив руку, можно в темноте найти такой цветок безошибочно, порой с расстояния один-два метра, но смещать его нежелательно, так как на старом месте будет еще какое-то время находиться «ложная цель» — уже знакомый нам остаточный «фантом». У иных же просто ладонь (или язык, или даже все лицо) ощутит идущее от цветка «тепло», «холод», «мурашки». Сравните излучение одинаковых цветков, повернутых в разные стороны света, в различное время суток.

Еще вариант: подвесьте букет цветов раструбами вниз над головой сидящего на несколько минут; о его самочувствии сообщите мне.

Угольная палочка и соломинки дали ответ еще на один вопрос, издавна интересовавший энтомологов. Самцы многих видов жуков: горбаток (сродни цикадкам), фонарниц имеют странные, казалось бы, совсем не нужные выросты, порой длинные, громоздкие, сложнейших форм. Зачем такое? Привлечь подруг замысловатым видом? Но подслеповатой жучихе не оценить такое сооружение, каким бы сложным и красивым оно ни было. Я сделал крупную модель жука-носорога из пластилина и папье-маше. Между рогом на голове и горбом, увенчанным тремя зубцами, — четкая ложбина-полость; вводишь туда детектор — поводит пальцы. После нескольких тренировок чувствуешь эту модель издали, как вышеописанный цветок. Несомненно, что такой волновой брачный маяк сигнализирует насекомым своего вида (у каждого он — своих параметров) издали, и даже при очень разреженных популяциях полостных структур помогает насекомым найти друг друга...

На ЭПС, впрочем, реагирует не только живность. Многие мои читатели, заинтересовавшись находкой и убедившись в ее наличии, сообщают мне о воздействии ЭПС от разного вида решетчатых, сетчатых, ячеистых композиций на жидкие кристаллы, микрокалькуляторы, часы (например, газета «Социалистическая индустрия» за 7 июня 1987 года — «Падут тайны веков»). А у меня дома отлично работают нехитрые приборчики для безорганизменной регистрации ЭПС; создать их мне помогли... пауки.

В закрытой банке висит на паутине отрезок соломинки — не горизонтально, а наклонно. На дне банки — немного воды, сверху — стекло. Весь комплект одет железной сеткой или сплошным металлическим футляром, и все это заземлено, чтобы уменьшить воздействие электростатики (для того же — вода в банке). Прибор оберегается от перепадов температуры, яркого света, сотрясений. Через день-другой соломинка «успокаивается» и замирает в одном положении.

Теперь — опыт. Пчелиные соты или старое осиное гнездо осторожно помещаю у прибора так, чтобы ячейки смотрели сбоку на высокий конец соломины. Проходит минута, другая, пятая... Не изменились ни температура, ни свет, но по размеченной круговой шкале ясно видно: былинка — повернулась! Пять градусов дуги, десять... Через десяток минут отклонение ее достигает двадцать — восемьдесят градусов. Смещаю соты вдогонку «стрелке» — она поворачивается еще. Перекладываю их на другую сторону прибора — соломенный индикатор потихоньку останавливается (правда, через гораздо больший промежуток времени, пока не «рассосется» прежняя волновая ситуация) и медленно поедет назад.