Сказки - Уайльд Оскар - Страница 13

13

– И так живете вы все? – спросил юный Король.

– Да, так живем мы все, – ответил ткач. – Молодые и старые, женщины и мужчины, малые дети и дряхлые старики. Торговцы дерут с нас три шкуры, но мы вынуждены покупать у них по их ценам. Священник же как ни в чем не бывало проезжает мимо, перебирая четки, и нет ему до нас дела. По нашим бессолнечным закоулкам крадется голодноглазая Нищета, и Грех с одутловатым от пьянства лицом следует за ней по пятам. По утрам нас будят Невзгоды, а по ночам сидит с нами Стыд. Но к чему тебе слушать все это? Ты ведь не из нашего племени. Уж слишком счастливое у тебя лицо.

И ткач отвернулся нахмурясь. А когда он стал пропускать через основу ткани челнок, юный Король, присмотревшись, увидел, что на колоду челнока намотана пряжа из золотой нити.

И великий ужас объял его душу, и он спросил у ткача:

– Скажи мне, что за одеяние ты сейчас ткешь?

– Это мантия для юного Короля – по случаю его коронации, – ответил тот. – А тебе что до этого?

И в этот момент юный Король, громко вскрикнув, проснулся, оказавшись, будто по мановению волшебной палочки, в своих покоях. Глянув в окно, он увидел огромный диск красновато-желтой луны, висящий в тусклом полуночном небе.

И он снова заснул, и привиделось ему во сне, будто лежит он на палубе громадной галеры и видит на ней не меньше сотни гребцов-невольников. На ковре рядом с ним восседал хозяин галеры, черный как смоль и с тюрбаном на голове из темно-красного шелка; с его ушей, оттягивая их мясистые мочки, свисали крупные серьги, а в руках он держал весы из слоновой кости.

На невольниках не было никакой одежды, если не считать выцветших набедренных повязок, и каждый из них был скован цепью с соседом. Сверху на них палило жаркое солнце, а вдоль борта неустанно носились негры и нещадно полосовали их кожаными бичами. Тощими руками заносили невольники тяжелые весла назад, опускали их в воду и, напрягая все свои силы, делали очередной гребок. С весел мириадами капель слетали соленые брызги.

В конце концов они достигли какого-то маленького залива и начали промерять с помощью лота глубину в различных местах. С берега дул легкий ветер, принося с собой мелкую красную пыль, которая начинала покрывать тонким слоем палубу и большой треугольный парус. Вдруг откуда ни возьмись появились три араба на диких ослах и начали бросать в галеру копья. Хозяин галеры взял в одну руку разрисованный лук, а другой натянул тетиву, и стрела поразила одного из арабов прямо в горло. Тот сразу же обмяк и грузно свалился в прибойную пену, а его спутники круто повернули назад и галопом унеслись прочь. За ними, то и дело оглядываясь на убитого, медленно следовала какая-то женщина на верблюде, закутанная в желтую паранджу.

Как только был брошен якорь и убран парус, негры спустились в трюм и вытащили оттуда на палубу длинную веревочную лестницу с тяжелым свинцовым грузилом, после чего хозяин галеры перебросил ее через борт, предварительно закрепив концы на двух металлических пиллерсах.[33] Негры схватили самого младшего из рабов, сбили с него кандалы, заполнили ему ноздри и уши воском и обвязали вокруг его пояса веревку с увесистым камнем. Раб осторожно спустился по лестнице и исчез под зеркальной гладью залива. В том месте, где он погрузился в воду, поднялось несколько пузырьков. Некоторые из невольников с любопытством глядели за борт. На носу галеры сидел заклинатель акул и монотонно бил в бубен.

Спустя какое-то время раб вынырнул из воды и, тяжело дыша, ухватился левой рукой за лестницу. В правой руке он держал жемчужину. Негры выхватили ее у него и столкнули его назад в воду. Гребцы уже успели заснуть над своими веслами.

Снова и снова выныривал раб из воды – и каждый раз с новой прекрасной жемчужиной. Хозяин галеры взвешивал их и складывал в маленький мешочек из зеленой кожи.

Юный Король попытался что-то сказать, но язык у него словно прилип к гортани, а губы отказывались его слушаться. Негры, до этого мирно беседовавшие между собой, вдруг начали ссориться из-за нитки разноцветных бус. Над судном все кружили и кружили два журавля.

И вот ныряльщик погрузился в воду последний раз, и жемчужина, с которой он вынырнул, оказалась красивее всех жемчужин Ормуза,[34] ибо имела форму полной луны и своим блеском затмевала утреннюю зарю. Но лицо ныряльщика, когда он выбрался на поверхность, было пугающе бледным, и, с трудом вскарабкавшись по веревочной лестнице, он тут же рухнул на палубу, а из носа его и ушей алым потоком хлынула кровь. Затем он дернулся несколько раз и затих. Негры лишь пожали плечами и бросили неподвижное тело за борт.

Хозяин галеры рассмеялся и протянул за жемчужиной руку, а когда увидел, чтo она из себя представляет, приложил ее ко лбу и отвесил низкий поклон.

– Она пойдет на скипетр для юного Короля, – торжественно провозгласил он и подал неграм знак сниматься с якоря и поднимать паруса.

Услышав эти слова, юный Король громко вскрикнул и тут же проснулся. Через окно он увидел, как длинные, серые пальцы рассвета нащупывают одну за одной блекнущие звезды и снимают их с небосклона.

И он снова заснул, и привиделось ему во сне, будто он бредет по сумеречному лесу, пестрящему диковинными плодами и прекрасными ядовитыми цветами. На него шипят смертоносные змеи, а вслед ему, перелетая с ветки на ветку, пронзительно кричат яркие попугаи. В горячей болотной тине спят огромные черепахи, а деревья усеяны обезьянами и павлинами.

Он шел все дальше и дальше, пока не достиг опушки леса, где увидел великое множество людей, работающих на высохшем дне некогда протекавшей на этом месте реки. Бывшее русло, превратившееся с течением веков в ракушечник, кишмя кишело народом, напоминая гигантский муравейник. Многие рыли в земле глубокие ямы, а затем в них спускались. Некоторые огромными кирками долбили ракушечник, другие что-то искали, роясь в песке. Они вырывали с корнями колючие кактусы и безжалостно растаптывали их алые цветки. Люди хлопотливо сновали повсюду, деловито перекликаясь друг с другом, и не было среди них никого, кто оставался бы без дела.

Из темных глубин пещеры за ними наблюдали Алчность и Смерть, и по прошествии какого-то времени Смерть проговорила вздохнув:

– Я смертельно устала от этого зрелища. Отдай мне треть от общего их числа, и тогда я смогу уйти.

Но Алчность, покачав головой, отвечала:

– Нет, нет, ведь они мои слуги.

И тогда Смерть спросила:

– Скажи мне, а что ты держишь в руке?

– Три пшеничных зерна, – ответила Алчность. – А почему ты спросила?

– Дай мне одно из них! – воскликнула Смерть. – Только одно – и я тут же уйду.

– Ничего я тебе не дам! – возопила Алчность в ответ и поспешно спрятала руку в складки одежды.

Смерть лишь рассмеялась на это и, взяв в руку чашу, зачерпнула из лужи воды, и из чаши той поднялась Малярия и направилась в гущу людей. В результате полегла треть от общего их числа, и, куда бы она ни шла, вслед за нею стелился холодный туман, а по сторонам от нее ползли водяные змеи.

Увидев, что треть ее людей загублена мором, Алчность стала бить себя в грудь и рыдать. Она колотила себя в увядшую грудь и громко стенала.

– Ты сгубила треть моих слуг, – восклицала она, – так что можешь теперь убираться. В горах Татарии[35] пылает война, и предводители обеих сторон призывают тебя на помощь. Афганцы закололи черного быка и движутся в сторону поля брани. А перед этим они надели железные шлемы и били копьями по щитам. Так зачем же тебе моя долина и почему ты медлишь с уходом? Говорю тебе, убирайся отсюда и никогда больше не возвращайся сюда!

– Нет, я не уйду до тех пор, – отвечала Смерть, – пока ты не дашь мне одно из своих зерен.

Однако Алчность сжала руку в кулак и крепко стиснула зубы.

– Ты ничего от меня не получишь, – пробормотала она.

вернуться

33

Пиллерс – вертикальная стойка, поддерживающая палубу (мор.).

вернуться

34

Ормуз – город в Иране, основанный более восьмисот лет назад; великий английский поэт Джон Мильтон применял название этого города как символ богатого и загадочного Востока.

вернуться

35

Татария – так в древности называли огромную территорию между Днепром и Японским морем.