Любовь опаснее меча - Легостаев Андрей - Страница 95

Возле постели, в неверном свете трех факелов на стенах, стоял барон Ансеис с коротким варлакским мечом в руке. Правой рукой он держал насильника за рыжие волосы на затылке. Барон резко отпустил грязно и несвязно ругающегося принца, рывком развернул его и кулаком, в котором была зажата рукоять меча, врезал принцу по скуле. Тот охнул и упал, ноги не выдержали молодецкого удара. Головой принц ударился о квадратный столб кровати и потерял сознание, глаза его закрылись, руки бездвижно раскинулись по обе стороны.

Барон подошел к Аннауре и подал ей руку, чтобы помочь встать.

— Прошу прощения, прекрасная Аннаура, — сказал барон. — Я чуть не опоздал.

Обнаженный до пояса, с обрамляющими красивое мужественное лицо черными мокрыми волосами, мускулистый, с жемчужинами воды на загорелой коже и со свежими шрамами от меча, хлыста и каленого железа, с мечом в руке и в фантастическом отсвете факелов он был прекрасен — словно вышедший из детских грез сказочный герой.

— Вы пришли вовремя, — чуть хрипло ответила Аннаура, не шевелясь. Она не стеснялась перед ним своей наготы, просто иногда полезно проявить стеснительность и стыдливость.

Барон понял ее, как она хотела. Он подошел к останкам ее превосходного парадного платья и поднял их с пола. Осмотрел и бросил обратно. Оглядел спальню, и вышел за дверь. Аннаура встрепенулась — куда он? Но барон тут же вернулся обратно, волоча за руки тело одного из саксонских телохранителей принца. Он принялся быстро, хотя не очень ловко, путаясь в многочисленных пряжках, раздевать его.

— Я не одену его тряпки, — сказала Аннаура.

— Значит пойдешь голой, — не оборачиваясь ответил Ансеис.

Наконец барон выпрямился и подал ей платье охранника. Она быстро оделась, с огромными удовольствием ощущая на себе его внимательный восхищенный взгляд. Аннаура случайно наткнулась взглядом на лежащего в обмороке принца. И вдруг поняла, что заклятие чародея Иглангера исчезло! — она вновь может причинить саксонцу вред. Она сжала кулаки: «Ну…»

— С ним что будем делать? — спросила она француза, поднимая с пола кинжал принца, выроненный им в пылу борьбы с красавицей.

Ансеис заканчивал строительство магической стены вокруг спящего Иглангера — барону не хотелось, чтобы тот неожиданно проснулся. У барона оставалось не так много сил, чтобы еще раз сражаться, пусть и не с самыми мощными, но сразу с тремя колдунами, которые к тому же могут целиком сосредоточиться на магии духа, не заботясь в этот момент о теле.

— Что хочешь, — ответил барон Аннауре. — Он твой.

Она подошла к неподвижному телу, зеленые штаны сорокалетнего принца были спущены до колен — неприятное зрелище.

— Я отрежу ему его гнилые гениталии, — мстительно сказала Аннаура, — чтобы больше никого никогда не смог изнасиловать. — Она помолчала. — А потом проткну его склизкое подлое сердце, чтобы не осмеливался больше поднимать руку на бриттов.

— Что-нибудь одно, — сухо сказал барон.

— Что? — не поняла Аннаура.

— Если ты лишишь его мужества, а потом убьешь, то первое окажется бессмысленным, — пояснил барон. — А месть должна быть разумной.

Аннаура на мгновенье задумалась.

— Хорошо, — наконец сказала она и о ноготь проверила остер ли кинжал. — Я отомщу по-женски. А какой-нибудь бриттский рыцарь убьет его, как мужчина.

Она склонилась над саксонцем и с брезгливым отвращением взяла пальцами его органы.

В этот момент он открыл глаза и увидел француза с мечом в руке и склонившуюся над ним Аннауру. Зрачки его расширились от ужаса. И тотчас же пронзительная боль ослепила его. Принц дико и истошно закричал — казалось его крик проникает во все уголки огромного дворца.

Барон ногой легонько стукнул его под подбородок и принц опять впал в глубокое беспамятство.

— Пойдем, — сказал француз, помогая Аннауре встать на ноги. — Нам надо поторопиться, у нас еще много дел.

Аннаура с радостью кивнула. Она была готова воспринимать любое слово барона, как откровенье божье. Таких мужчин она еще в своей жизни не встречала.

— Дворец переполнен врагами, — предостерег барон. — Нам надо быть осторожными.

Они миновали прихожую, где валялось семь недвижных тел и вышли в коридор. Барон, вспомнил что-то неожиданно, вернулся обратно, бросил короткий неудобный варлакский клинок и взял два саксонских, более привычных для рыцаря. Аннаура тоже взяла себе меч, она уже доказала сегодня, что может сражаться с мужчинами плечом к плечу. Одежда саксонского воина сидела на ней неуклюже и мешковато, и не застегивалась на пышной груди, но сейчас ей было не до своего нелепого вида. Аннаура шла за бароном, думая что сегодняшний день — один из самых счастливых в ее жизни. Она уже была уверена, что эта кошмарная ночь кончится хорошо — с ее бароном ей ничего не страшно!

Обширны подземелья королевского дворца, а темниц на всех бриттских рыцарей не хватило. По двое, по трое, а кое-где и по четверо впихнули грубые немногословные варлаки благородных бриттских рыцарей в мрачные душные камеры без окон.

Сэр Отлак, сэр Гловер и герцог Вольдемар оказались вместе в тесном склепе, где трухлявая деревянная колода служила единственным предметом мебели предыдущему узнику.

Граф Маридунский сел на колоду и сжал голову руками. Гловер и Вольдемар молчали — они уважали горе отца, потерявшего в одночасье двух сыновей. Но и положение их самих было немногим лучше — Вогон обещал сбросить их всех в загон к дракону и они не сомневались, что он выполнит свою угрозу. Погибнуть под огромными лапами скованного чудовища позорно. Но и проткнуть пылающее гневом сердце нечем — оружие отобрали. И рыцарь должен стойко переносить выпавшие на него невзгоды, с открытым забралом встречая смерть.

Стены были сырые, а воздух спертым и смрадным. Говорить было не о чем — святое негодование переполняло сердца отважных рыцарей.

— Нет! — наконец выдохнул Гловер и стукнул кулаком в стену. — Я не верю, что наследник мертв! Король мне говорил…

— Король держал в тайне от всех местопребывание Этварда, — тихо ответил Вольдемар. — Даже от меня, хотя я был его правой рукой и осведомлен о всех делах государства. Держать в строжайшей тайне имя опекуна и место, где воспитывается наследник — традиция, идущая с артуровских времен и ее никогда не нарушали.

В кромешной тьме лица собеседника было не видно, но герцог догадывался, что лицо Гловера искажено мукой и яростью.

— Но Пенландрис… — простонал Гловер. — Как мог король доверить ему наследника! Наверняка предатель сам убил его. Сердце змеи в груди Пенландриса! А я еще по-дружески относился к нему! Он… он убил наследника, вырвав сердце у народа бриттов, будь он проклят во веки веков!

— Юный Этвард жив, — не поднимая головы тихо сказал граф Маридунский.

— Что?! — в один голос воскликнули Гловер и Вольдемар.

— Он в моем замке. Я его опекун. Но убийцы уже мчатся туда, — вздохнул граф.

— Но твой замок неприступен.

— Да. Но убийцы наверняка выдадут себя за рыцарей. А ворота моего замка всегда открыты для гостей.

Гловер в отчаянии ударил кувалдоподобными кулаками в дверь. Но тяжелые засовы не дрогнув выдержали гневный напор рыцаря. От бессильной ярости хотелось выть, плакать, биться о камень. Но сырые стены были равнодушны к людскому горю.

Скупые капли воды, сочившейся с потолка, звонко в тишине шлепались о пол, отмеривая время — последнюю ночь жизни отважных рыцарей.

Словно труба архангела проскрипел засов.

— За нами пришли, — хладнокровно сказал герцог Вольдемар. — Приготовимся принять смерть как подобает.

Дверь натужно распахнулась и в свете факела пленники увидели освобождение.

— Барон Ансеис, бычья требуха! — воскликнул Гловер. Отчаяние мгновенно сменилось в нем жаждой возмездия.

За спиной барона стояла Аннаура в неподобающей ей мужской одежде, в трех шагах дальше валялся труп варлака с размозженной головой. С меча француза стекала теплая кровь.

— Выходите быстрее, — попросил барон. — Дворец переполнен варлаками, надо уходить.