Молитва любви - Лей Тамара - Страница 27

Гильберт отступил на шаг. В этом выпаде он усмотрел попытку кошечки показать коготки, но выглядело это неубедительно. Гильберт упрекнул себя за то, что оставил ее одну на несколько дней. Девица стала равнодушной и холодной, и это уязвило его в большей степени, чем он сам признавался. Может быть, это напоминало о долгих горьких годах, выпавших на долю сестры? Напоминание, до сих пор преследовавшее его.

На мгновение Гильберт позволил себе перенестись в прошлое, когда он не помог Лизанне. Она отчаянно нуждалась в его поддержке и думала, что брат пробивается ей на помощь, а он сам был разбит. Боевые шрамы, хромота – все это свидетельство стыда, который он испытал в ту давнюю ночь.

Прикосновение маленькой руки к его груди вернуло Гильберта в сегодняшний день. Глянув сверху вниз на Грей, он уловил неожиданное сочувствие в ее глазах.

– Гильберт? – тихо окликнула она.

Звук его имени, сорвавшегося с милых уст, прогнал воспоминание о ее лукавом обмане и думы о прошлом. Теперь он помнил лишь нежность ее обольстительного тела и их пылкую страсть во время единственной встречи той ночью. Его мужское естество заявило о себе, и он с радостью откликнулся.

Не обращая внимания на страх, мелькнувший в глазах Грей, барон поднял ее на руки и отнес на смятую постель.

Пока Гильберт не положил ее на кровать, Грей не могла овладеть собой, чтобы выразить свой протест и возмущение.

– Нет! – крикнула она, упираясь рукой в его грудь, в то время как он опускался на нее. – Не надо.

Невзирая на сопротивление, Гильберт взял ее руки за запястья и склонил голову, пытаясь при этом запечатлеть поцелуй на ее устах.

Грей понимала, что не сможет дать достойный отпор. Изо всех сил боролась она, отчаянно пытаясь не выказать никакой слабости. Она мотала головой из стороны в сторону, увертываясь от его губ, и пыталась выскользнуть из-под могучего рыцаря.

Это ему не мешало, он лишь нашел другое место, впадину пониже уха, куда и прильнул губами.

Грей тяжело дышала, преисполнившись решимости не чувствовать ничего, кроме обиды и негодования. Она что было сил старалась вырвать свои руки, но Гильберт был слишком силен, чтобы высвободиться. Хоть и пыталась Грей выскользнуть, но опасалась: ее покорность и подчинение требовательной страсти – лишь вопрос времени. Этого нельзя было допустить…

Рука Гильберта вкрадчиво скользнула под вырез рубашки, завладела одной из маленьких грудей, а большим пальцем он принялся слегка ласкать напряженный сосок. Потом его губы прижались к ее рту.

Стон наслаждения вырвался из ее груди. Грей подумала, что умрет от унижения, если непокорное тело не подчинится голосу разума. В последнем порыве сопротивления девушка согнула ногу в колене и каким-то образом попала Гильберту между ног.

Она услышала громкий стон боли, но не поняла, в чем дело, пока Гильберт не скатился с кровати, держась за пострадавший орган.

Конечно, ей никогда не приходило в голову, что такой маневр может оказаться лучшим способом избежать пылких знаков внимания со стороны мужчины. Видя, какую боль такой способ может причинить, она смогла убедиться, насколько это просто и действенно.

Грей понимала, что когда Гильберт оправится, то обратит свой гнев на нее, поэтому поспешила перебраться на край кровати и уже готова была сбежать, как Гильберт снова завладел ее рукой и уложил рядом с собой. Без лишних слов он повернул ее спиной к себе.

В ожидании гневной мести Грей попыталась освободиться, подстегиваемая чувством самосохранения, вспыхнувшим с новой силой, но поистине надежды не оставалось.

Когда прошло несколько минут, и ничего страшного не произошло, враждебность Грей даже усилилась. Что он собирается с нею сделать? Подавив страх, она медленно повернулась в его объятиях и отважилась бросить взгляд на лицо Гильберта. Опасение сразу же уступило место удивлению.

Положив голову на вытянутую руку, Гильберт смотрел на нее без каких-либо бурных эмоций, хотя Грей ожидала увидеть их отражение на его лице. Лишь один уголок рта был приподнят чуть выше, чем другой.

– Где же послушница научилась таким штукам? – спросил он.

Грей удивленно качнула головой и поинтересовалась:

– Каким? – потом, сообразив, что он имел в виду, предвосхитила объяснение, готовое сорваться с его губ. – Хоть я и не собиралась причинять вам вреда, но вы это заслужили, – сказала она.

Теперь оба уголка рта загнулись кверху. Гильберт перекатился на спину и положил темноволосую голову на согнутую руку.

– Да, заслужил, – согласился он, – очень даже заслужил, можешь быть уверена.

Грей лишь смотрела на него во все глаза, гадая, что за игру он ведет. Как собирался Бальмейн наказать ее за нанесенное оскорбление? Когда он отодвинулся, это было так неожиданно, что она не сразу осознала, что Гильберт встал с постели и стоит рядом.

– Приношу вам свои извинения, леди Грей, – сказал он, поправляя ремень. – Не подобало мне силой добиваться от вас знаков внимания.

Извинение? Ничего не понимая, Грей села на кровати. Вполне осознавая, насколько мало на ней одежды, она и не подумала прикрыться.

– Однако в будущем, – продолжал он, опуская руки на пояс в привычно-властной позе, -рекомендую вам не распускать руки и употреблять мой титул, обращаясь ко мне по имени… а также одеться подобающим образом. – И Гильберт выразительно посмотрел на грудь Грей, обтянутую тонкой тканью рубашки.

Так, значит, это она не должна распускать руки! Гнев снова стал ее союзником, и Грей, поборов желание скрестить руки на груди, посмотрела на Бальмейна в упор.

Гильберт заметил, как напряглось ее тело, но пожал плечами, говоря сам себе, что это его не касается.

– Вам следует знать, что подобная фамильярность между мужчиной и женщиной не всегда остается безответной, леди Грей, – заявил барон, направляясь к двери.

– Я пришлю вам служанку, чтобы вы могли приготовиться к обеду, – сказал он, оборачиваясь в дверях. – Не заставляйте меня долго ждать, иначе я приду и одену вас сам. Понятно?

Как же можно не обратить внимания на такую угрозу? Грей слабо улыбнулась.

– Конечно, – проговорила она, потом встала и снова подошла к окну. Дверь позади тихонько закрылась.

Облачившись в одно из старых платьев своей матери и специально не надев привычную и удобную повязку, Грей вошла в холл как раз в тот момент, когда Гильберт поднимался со стула, чтобы идти за ней, как он и обещал. Снова усевшись за стол, он сделал ей знак пройти вперед и указал на свободное место рядом с собой.

О появлении Грей громко объявила улыбающаяся служанка, которая заплела ей волосы в одну косу, поэтому пришлось пройти под любопытными взглядами присутствующих по бесконечно тянущемуся участку пола. Лишь некоторые уже видели раньше ее лицо, покрытое синяками, и, казалось, жаждали посмотреть на него сейчас. «Ну и вид у меня, должно быть», – думала Грей. Не только «метка дьявола», но еще и шрам от ссадины, и следы синяков, что остались от побоев отца. Несмотря на испытываемое унижение, Грей была странно спокойна. «Пусть смотрят», – сказала она самой себе, вздергивая подбородок.

– С каждым днем ты становишься все храбрее, – шепотом заметил Гильберт, когда она усаживалась на стул рядом с ним.

Грей поняла, что он имеет в виду отсутствие головной повязки, но оставила эту колкость без внимания, занявшись лежавшей перед нею деревянной доской для нарезания хлеба и мяса во время трапезы. При обычных обстоятельствах ей пришлось бы пользоваться ею вместе с кем-то из обедающих, так как доска была слишком большой для нее одной, но раз она появилась среди обеда, никто не претендовал на то, чтобы разделить трапезу вместе с дочерью старого Чарвика.

Не глядя на Гильберта, она взяла с ближайших подносов ломти нежного мяса и рыбы и отыскала взглядом овощи, которые ей нравились. Поглощая еду, девушка поглядывала вокруг, наталкиваясь на взгляды многих обедающих. Их любопытство ее забавляло.

Чего-то недоставало, быстро поняла Грей. Еще раз скользнув взглядом по холлу, она обнаружила, что отсутствовали люди короля. «Когда же они уехали из Медланда?» – размышляла Грей, делая глоток пенного эля.