Девяносто дней Женевьевы - Кэррингтон Люсинда - Страница 62

— Осталось совсем немного, мисс Лофтен, — сказал он. — Как вы думаете, вы сможете продержаться до конца?

— Я продержалась уже довольно долго.

— За короткое время может многое случиться.

«Что он хотел этим сказать?» — размышляла Женевьева, возвращаясь к себе. Это было похоже на предостережение.

Заглянув в ежедневник, Женевьева вспомнила о разговоре с Джорджи. Она долго не решалась ей позвонить. Неужели ей действительно хочется провести вечер в клубе для лесбиянок? Понравится ли ей там? Потом Женевьева вспомнила, что давно уже никуда не выбиралась вечером (если, конечно, не считать встреч с Синклером). Может быть, это пойдет ей на пользу? Она сможет расслабиться, поболтать, выпить хорошего вина и забыть о том, что срок договора подходит к концу.

Женевьева позвонила Джорджи (та очень обрадовалась, услышав ее голос), и они договорились о встрече.

— Мы поедем в «Голди», — сказала Джорджи. — В «Паркинс» ехать бессмысленно. Вы сможете добраться туда на такси?

Получив подробные инструкции, Женевьева без труда нашла клуб «Голди». Джорджи приехала на такси точно в назначенное время.

Для того чтобы попасть в клуб, нужно было спуститься по крутой каменной лестнице. Над входной дверью висела довольно скромная вывеска. Высокая крепкая женщина-вышибала, чье лицо напоминало каменную маску, поздоровалась с ними кивком головы.

— Это заведение принадлежит Голди, — сообщила Джорджи. — Увидев ее, вы сразу поймете, почему ее так называют.

Джорджи представляла собой ходячую рекламу своей продукции: на ней были узкие кожаные брюки и белая футболка. Женевьева решила надеть светлое платье без рукавов, стильное, но довольно скромное.

На стенах зала висели лампы с разноцветными абажурами, излучая приятный, мягкий свет. Звучала тихая, медленная музыка, и несколько женщин танцевали. Вокруг маленькой площадки стояли столики, отделенные друг от друга деревянными перегородками. Бар располагался вдоль стены. Когда молодой симпатичный бармен улыбнулся им, Женевьева поняла, что этот элегантный «юноша» на самом деле девушка.

— Привет, Джен, — сказала Джорджи. — Это моя подруга. Она еще ни разу не была в клубе для геев.

Джен приветливо кивнула. Она не обиделась, услышав, как Джорджи охарактеризовала клуб. Однако Женевьева чувствовала себя неловко, и только юркнув в полумрак зала и усевшись за столик у стены, вздохнула с облегчением.

— Я считала, что «гей» — это оскорбление, — сказала она.

— Все зависит от того, кто употребляет это слово и по какому поводу, — ответила Джорджи. — Я просто хотела, чтобы Джен сразу поняла: вы натуралка, иначе она будет клеиться к вам и, как только закончится ее смена, усядется за наш столик и заговорит вас до смерти.

— Почему вы решили, что я ей понравилась? — удивилась Женевьева.

— Ей нравятся красивые женщины. — Подняв голову, Джорджи посмотрела в сторону бара. — А вот и Голди.

За барной стойкой стояла дама внушительных габаритов и о чем-то беседовала с Джен. Удивление вызывала не только ее непомерно расплывшаяся фигура, но и невероятное количество золотых украшений, которые были на ней надеты. Огромные серьги свисали до самых плеч, а из-за блестящих колец пальцев просто не было видно. На груди красовались золотые цепи, на запястьях — широкие браслеты. «Если это настоящее золото, то Голди для ее же безопасности нужно запереть в комнате и повесить на двери огромный амбарный замок», — подумала Женевьева.

— Это настоящее золото, — произнесла Джорджи, ответив на незаданный вопрос.

— Неужели она не боится, что ее ограбят?

Джорджи пожала плечами.

— Если вы спросите об этом Голди, она вам, скорее всего, скажет: «Легко пришло, легко ушло». Она любит все эти побрякушки, но не делает из них культа. Кроме того, она почти нигде не бывает, а этот клуб хорошо охраняется. Здесь везде камеры и сигнализация. К тому же Билли почти все время торчит в клубе.

— Билли — это кто? — спросила Женевьева.

— Вы видели ее у входа. Если Билли кто-то не понравится, она не пустит его в клуб. Вам разрешили пройти только потому, что вы пришли со мной.

— Они что… э… любовники? — спросила Женевьева, вспомнив здоровенного вышибалу.

Джорджи улыбнулась.

— Нет, просто подруги. И деловые партнеры. Да, лесбиянки тоже могут быть подругами. Неужели вы не знали об этом?

— Простите, я не хотела вас обидеть, — смутилась Женевьева.

Зазвучала ритмичная мелодия. На танцплощадку вышли две женщины и закружились в танце.

— Ближе к вечеру здесь будет гораздо веселее, — сказала Джорджи. — Я специально привела вас пораньше, чтобы вы не испугались.

— То есть оргии начнутся позже? — улыбнувшись, уточнила Женевьева.

— Да. Билли впустит только тех, у кого в сумочке имеется большой (сантиметров двадцать пять, не меньше) резиновый член или фаллоимитатор.

Откинувшись на спинку кресла, Женевьева с удовольствием потягивала коктейль. На танцплощадку вышли еще две девушки. Они были в простых футболках и коротких юбках. Глядя на их стройные, пропорциональные фигуры, можно было подумать, что они занимаются в хореографическом училище. Подчиняясь ритму, девушки извивались и покачивались, медленно кружась друг возле друга, но не касаясь друг друга руками. Это было так красиво и грациозно, что, засмотревшись на них, Женевьева не заметила, как к барной стойке подошли два новых посетителя. И только услышав громкий смех Голди, она повернула голову в их сторону.

Это были мужчина и женщина. Дама выглядела как топ-модель. На ней было короткое, довольно откровенное платье. Великолепные волосы ярко-рыжего цвета красивыми волнами ниспадали на плечи. Мужчина (на нем был элегантный эксклюзивный костюм темного цвета) вел себя довольно непринужденно. Он о чем-то беседовал с Голди, по-хозяйски положив руку на ягодицы рыжеволосой красавицы. Женевьева заметила, как он длинными пальцами поглаживает округлую попку своей подруги. Она сразу узнала этого мужчину: это был Джеймс Синклер. Вздрогнув, Женевьева отвернулась. Заметив это, Джорджи удивленно посмотрела на нее.

— Что случилось?

— Я не знала, что в этот клуб пускают мужчин.

— Да, пускают, — сказала Джорджи. — В основном мужчин-геев. Билли пропускает только тех, кого хорошо знает, или тех, кто приходит в сопровождении членов клуба. Натуралы здесь бывают довольно редко; они приходят лишь для того, чтобы поглазеть на странных женщин, которым не нравится мужской член. Однако в этом клубе не любят вуайеристов. Вот это да! Вы только посмотрите, кто пришел! — воскликнула она, взглянув на женщину, которая стояла возле барной стойки. — Это же Марша. Она актриса или модель, точно не знаю. А мужчина, который стоит рядом с ней, мне незнаком. — И, посмотрев на Женевьеву, Джорджи спросила: — А вы его знаете?

— Э… да, — сказала Женевьева (она поняла, что выдала себя, и поэтому решила признаться). — Но не очень хорошо. Я знаю его по работе. И мне не хочется, чтобы он меня здесь увидел.

— Успокойтесь, вас никто не увидит, — сказала Джорджи.

Женевьеву не удивило то, что Джорджи не узнала Синклера. Если он заказывал одежду по телефону, они, скорее всего, никогда не встречались. Но что он делает в клубе для геев? И почему пришел сюда с этой сногсшибательной красоткой? Глядя на то, как он откровенно ее тискает, можно было сделать вывод, что они не просто друзья.

— Марша не похожа на лесбиянку, — заметила Женевьева, язвительно усмехнувшись.

— Ее иногда тянет к женщинам, — сказала Джорджи и улыбнулась, посмотрев на Женевьеву. — Марша бисексуалка. Она вам понравилась, да? Хотите, я вас с ней познакомлю?

— Нет, не нужно, — спокойно ответила Женевьева.

Повертев в руках бокал, она снова взглянула в сторону бара. Голди (она отошла к дальнему концу барной стойки) беседовала с другим гостем. Джен наливала в бокал вино. Синклер, наклонившись к Марше, что-то прошептал ей на ухо, и она засмеялась. Потом он приподнял ее густые блестящие волосы. Увидев, как Марша подергивает плечиком, Женевьева поняла, что Синклер целует ее, лаская языком ее ухо, и еще плотнее прижимает к себе, обхватив рукой за зад.