Монтескье - Баскин Марк Петрович - Страница 11

Благоговение перед правом частной собственности, как известно, было характерно не только для Монтескье, но и для большинства французских просветителей предреволюционного периода. Даже Руссо, критикуя крупную частную собственность, хотел увековечить собственность мелкую. Монтескье наивно полагал, что при частной собственности всякий человек может достичь материального благополучия и истинной свободы.

Монтескье был одним из выдающихся идеологов раннего буржуазного гуманизма. Его гуманизм при всей своей классовой ограниченности служит обвинительным актом против современной буржуазии, рассматривающей человека прежде всего как объект эксплуатации. Империалист знает лишь одну жизненную страсть — погоню за максимальной капиталистической прибылью.

Как выразитель интересов молодого класса, идущего к власти, Монтескье был искренне убежден, что защищает интересы всего французского народа. О французской буржуазии того времени В. И. Ленин писал: «Во Франции 1789 г. дело шло о свержении абсолютизма и дворянства. Буржуазия на тогдашней ступени экономического и политического развития верила в гармонию интересов, не боялась за прочность своего господства и шла на союз с крестьянством. Этот союз обеспечил полную победу революции» (8, стр. 77).

Противоположную позицию занимает буржуазия в период загнивающего капитализма. Она проводит антинародную и антинациональную политику и цинично демонстрирует свое неуважение к народным массам.

2. Географизм Монтескье

Подчеркивая объективность некоторых основополагающих законов общественного развития, Монтескье по существу рассматривает их как законы природы (как естественные законы), продолжающие действовать в обществе. Он выступает в качестве одного из главных представителей географической теории общественного развития, т. е. считает географическую среду решающей причиной возникновения и существования различных форм государственной власти и законодательства.

Как известно, многие современные сторонники географической теории придерживаются крайне реакционных взглядов. Они уверяют, что общественная жизнь не может изменяться, если не изменяется географическая среда, а так как последняя изменяется весьма медленно, то «логично» делается вывод о незакономерности социальных революций.

Монтескье рассуждал иначе. Ссылаясь на географическую среду, он лишь хотел доказать, что ход истории зависит не от воли бога, а от чисто естественных причин и что поэтому не религия, а наука в состоянии понять закономерности общественной жизни. Поэтому географическую теорию Монтескье нельзя отождествлять с реакционными географическими учениями эпохи империализма.

Обращение французского просветителя к географической среде играло прогрессивную роль еще и потому, что оно выражало практический интерес молодой буржуазии к развитию материальных производительных сил общества, а следовательно, к использованию естественных ресурсов.

Как выше отмечалось, в труде «О духе законов» имеется ряд книг и глав, специально посвященных природным факторам — климату, почве и др. Так, книга четырнадцатая озаглавлена «О законах в их отношении к свойствам климата»; в ней подробно трактуется влияние климата на характер людей, на их обычаи и нравы, на формы государственного устройства. Книга пятнадцатая повествует «об отношении законов гражданского рабства к природе климата»; здесь Монтескье конкретно связывает проблему рабства с климатическими условиями отдельных стран. Книга шестнадцатая озаглавлена «Об отношении к климату законов, регулирующих домашнее рабство». Аналогичной проблеме посвящена книга семнадцатая. Глава III этой книги подробно анализирует климат Азии. Наконец, в обширной восемнадцатой книге Монтескье пытается ответить на вопрос, как природа почвы влияет на законы.

Придавая особое значение климату, просветитель обосновывает это тем, что характер ума и страсти сердца различны в различных климатических условиях. Холодный климат делает людей физически более крепкими, а следовательно, и более активными, трудоспособными, целеустремленными. Жара приучает к лени, изнеженности, равнодушию. В несколько наивной форме, но исходя из материалистических позиций, Монтескье обосновывает зависимость духовной жизни человека от его физической организации. Логика его рассуждений примерно такова: жара и холод видоизменяют тело; тело в свою очередь действует на дух.

«Холодный воздух, — читаем мы в книге четырнадцатой „О духе законов“ (гл. II), — производит сжатие окончаний внешних волокон нашего тела, отчего напряжение их увеличивается и усиливается приток крови от конечностей к сердцу. Он вызывает сокращение этих мышц и таким образом еще более увеличивает наружные волокна, растягивает их и, следовательно, уменьшает их силу и упругость» (14, стр. 350).

Поэтому в странах с холодным климатом люди крепче, чем в жарких странах. А здоровый и крепкий человек питает большее доверие к самому себе, т. е. имеет большее мужество, большую уверенность в своей безопасности, больше прямоты, меньше подозрительности, политиканства и хитрости. «Поставьте человека в жаркое замкнутое помещение, и он по вышеуказанным причинам ощутит очень сильное расслабление сердца. И если бы при таких обстоятельствах ему предложили совершить какой-нибудь отважный поступок, то, полагаю, он выказал бы очень мало расположения к этому. Расслабление лишит его душевной бодрости, он будет бояться всего, потому что будет чувствовать себя ни к чему не способным. Народы жарких климатов робки, как старики; народы холодных климатов отважны, как юноши» (там же).

Реакционные социологи сделали из этих рассуждений и примеров расистские выводы о превосходстве одних народов над другими. Монтескье как просветитель занимает противоположную позицию. Он считает, что люди равны от рождения, что никакого превосходства одних рас над другими не существует. В благоприятной естественной среде каждый человек в состоянии поступать честно и благородно. Народы южных стран будут поступать на севере подобно северным народам, и, наоборот, северяне, попав в условия жаркого климата, превратятся в изнеженных южан. Наконец, — и это самое основное у Монтескье — он полагал, что в любых климатических условиях умные и просвещенные законодатели в состоянии воспитать вполне достойных граждан. На конкретных исторических примерах французский просветитель показывал, как различные народы то достигали больших успехов в разнообразных областях своей деятельности, то вступали в период разложения. Так, в главе XXII «Размышлений о причинах величия и падения римлян» он говорит о «слабоумии», охватившем некогда даровитых древних греков. В той же главе говорится о некоторых преимуществах арабов по сравнению с римлянами, когда-то бывшими самым одаренным народом. Монтескье неоднократно восхищался достоинствами англичан. При ближайшем рассмотрении оказывается, что его восторг в первую очередь относится к буржуазной конституции Англии.

Чрезвычайно смело Монтескье ставит вопрос о государственном строе, характеризуя влияние на него климата. Из его рассуждений явствует, что королевский деспотизм во Франции находится в полном противоречии с ее климатом, т. е. он противоестествен.

Вместе с тем ссылка на климат имела и оборотную сторону. Она могла привести к оправданию реакционных режимов, якобы отвечающих определенной географической среде. В частности, Монтескье оправдывал политический произвол в азиатских странах, уверяя, что он с неизбежностью вытекает из жаркого климата.

Против этих неверных положений, вытекавших логически из географического подхода к обществу, выступали французские материалисты XVIII столетия с Гельвецием во главе (см. 17, стр. 249–250).

Не меньшую ошибку делает Монтескье, когда говорит о влиянии почвы на социально-экономический строй и нравы людей. Так, по мнению французского просветителя, равнинное положение того или иного государства содействует деспотическому режиму, а гористая местность благоприятствует свободе. Точно так же, Монтескье был глубоко убежден, что островитяне более склонны к свободе, чем жители континентов. «Острова, — писал он, — бывают обыкновенно небольших размеров; там труднее употреблять одну часть населения для угнетения другой; от больших империй они отделены морем, и тирания не может получить от них поддержку; море преграждает путь завоевателям; островитянам не угрожает опасность быть покоренными, и им легче сохранять свои законы» (14, стр. 395).