Орел-завоеватель - Скэрроу Саймон - Страница 46

Авл Плавт похвалил командиров за достигнутые успехи и сообщил, что, по данным разведки, на много миль в глубь заречной территории мало-мальски значительных сил неприятеля нет. Не сумев отстоять речной рубеж, бритты сочли за благо отступить подальше, чтобы вывести из-под удара уцелевшее войско. По убеждению Веспасиана, противника следовало догнать и уничтожить, во-первых, пока он рассеян и деморализован поражением, а во-вторых, пока Каратак не успел перегруппироваться и получить подмогу со стороны тех племен, которые ранее выжидали, но постепенно начали понимать, что высадившиеся где-то на юге острова римские легионы представляют теперь и для них весьма нешуточную угрозу. Любая задержка римской армии была туземцам лишь на руку. Хотя в первые недели кампании римлянам, развивавшим стремительное наступление, удавалось собирать урожаи на территориях, занимаемых ими, бритты быстро сообразили, насколько важно не давать захватчикам прибирать к рукам плоды, порождаемые их землей.

Теперь авангард римской армии двигался мимо обугленных остовов риг и амбаров, среди черных, выжженных напрочь полей, на которых некогда колосилась пшеница. Снабжение легионов полностью стало зависеть от поставок провизии в порт Рутупий, откуда длинные обозы запряженных быками провиантских подвод тащились следом за легионами, уходившими все дальше и дальше. Когда условия позволяли, запасы провизии переправлялись вдоль побережья на плоскодонных транспортах, сопровождаемых военными кораблями курсировавшего в проливе военного флота. Было очевидно, что зализавшие раны бритты, используя свою маневренность и знание местности, непременно сосредоточатся на пресечении каналов снабжения римского войска, а значит, продвижение римлян в глубь острова будет еще более затруднено. Поэтому имело смысл разгромить бриттов сейчас, пока они еще не оправились от своих поражений у рек Мидуэй и Тамесис.

Командующий кивком дал понять, что находит доводы Веспасиана убедительными, однако мысленно покривился. Что тут поделаешь, когда он и сам не располагает достаточной свободой действий, ибо должен неукоснительно выполнять предписания императорского вольноотпущенника Нарцисса, главного секретаря Клавдия.

— Я согласен со всем, что ты говоришь, Веспасиан. Сам бы подписался под каждым твоим словом. Поверь, если бы полученные приказы позволяли хоть в чем-нибудь истолковать их двояко, я непременно воспользовался бы малейшей лазейкой. Но Нарцисс оставил совершенно четкие указания: овладев плацдармом на дальнем берегу реки Тамесис, нам надлежит остановиться и ждать императора, который по прибытии лично возглавит завершающий этап кампании. Точнее сказать, захват Камулодунума. После падения столицы Каратака Клавдий со свитой отбудет домой, а мы останемся, чтобы укрепиться на захваченных землях и подготовиться к кампании следующего года, поскольку теперь уже очевидно, что на окончательное покорение острова потребуется несколько лет. Что же до Каратака, то мы в любом случае достаточно сильны, чтобы с ним справиться. Били его раньше, сможем побить и снова.

— Сможем, если не упустим времени, — возразил Веспасиан. — Сейчас под рукой у Каратака нет настоящего войска. Все, чем располагают бритты, — это разрозненные остатки разбитой нами оравы, которую мы, развивая преследование, можем легко уничтожить. А уничтожив, покончить с самой возможностью сколь бы то ни было серьезного сопротивления нашему наступлению на Камулодунум.

Веспасиан сделал паузу, тщательно подбирая нужные слова, а потом продолжил:

— Я знаю, что нам предписывается приказами, но почему бы нам не добить остатки вражеской армии, а уж потом вновь отступить к этому к плацдарму? Такой ход был бы выигрышным для нас в стратегическом смысле и не нарушил бы политических планов императора.

Плавт сцепил руки и подался вперед, через стол.

— Для осуществления политических планов императору необходима одержанная под его началом победа. Она нужна ему, как воздух, и наша задача в том, чтобы подарить ему эту победу. Если же мы поступим, как советуешь ты, и сокрушим противника до прибытия императора, кого он станет побеждать и за счет чего обретет славу?

— А если мы оставим Каратака в покое и будем сидеть сложа руки, дожидаясь прибытия Клавдия, то, может статься, нам вообще не удастся победить бриттов. Не исключено, что император высадится в Британии только для того, чтобы присоединиться к нашему беспорядочному бегству на юг, к кораблям. Вряд ли он сможет счесть такой поворот событий политическим выигрышем.

— Веспасиан! — вмешался Сабин, с осуждением глянув на брата. — Я уверен, что до этого не дойдет. Даже если Каратак ухитрится собрать новое войско, мы ведь и сами получим подкрепление. Император прибудет к нам не один, а с Восьмым легионом, несколькими когортами преторианской гвардии и даже со слонами. Верно?

— Совершенно верно. Этих сил будет более чем достаточно, чтобы сокрушить все, что смогут противопоставить нам бритты. Одни слоны чего стоят — дикари обратятся в бегство, едва их увидят, — промолвил Плавт.

— Слоны! — с горечью хмыкнул Веспасиан, вспомнив яркий рассказ о сражении при Заме,[2] читанный им еще в детстве. — Сдается мне, эти слоны представляют куда большую опасность для нас самих, чем для противника. Ну а Восьмой легион — это сборище инвалидов, которым давно пора в отставку, пополам с зелеными новобранцами. Преторианцы же избалованы спокойной жизнью в столице. Если мы не нанесем врагу удар сейчас, от подкрепления не будет проку.

— Нет, наступать сейчас мы не станем ни при каких обстоятельствах, — твердо заявил Плавт. — Это явилось бы прямым нарушением приказа, а приказы, как бы мы к ним ни относились, надлежит не обсуждать, а исполнять. И не пытаться обойти что-то в них с помощью ложного истолкования. Все, этот вопрос закрыт.

Командующий вперил в легата суровый взгляд, и тот, уже открыв было рот для дальнейших возражений, тяжело вздохнул и махнул рукой. Полемика не имела смысла, ведь все присутствующие и так понимали, что в военном отношении было бы разумно последовать его совету. Однако в данном случае военная целесообразность вынужденно приносилась в жертву высшим политическим интересам.

Сабин уловил, что брат готов уступить, и быстро сменил тему дискуссии, перейдя к обсуждению следующего пункта повестки дня.

— Командир, нам нужно срочно определиться с заменами и пополнениями. Этот вопрос не терпит отлагательства.

— Хорошо, — поддержал Сабина Плавт, который и сам был рад покончить со щекотливым вопросом. — Я уже просмотрел рапорты и определился с распределением пополнения. Самая большая доля придется на Второй легион. — Он успокаивающе кивнул Веспасиану. — Твое подразделение с момента высадки несло самые тяжкие потери.

В конечном счете расклад Плавта оставил огорченным своей участью только командира Двадцатого. Ему не только не дали дополнительных людей, но, хуже того, его легион перевели в стратегический резерв, что, в том, конечно, случае, если завоевательная кампания увенчается успехом, уменьшало причитающуюся ему долю наград и, соответственно, славы.

— И последнее… — Плавт чуть откинулся назад и убедился, что все собравшиеся внимательно его слушают. — Мне доложили, что противник использует римское вооружение: мечи, металлические метательные снаряды, а иногда и чешуйчатые доспехи. Разумеется, если бы речь шла о единичных случаях, я не придал бы этому никакого значения. Нет ничего особенного в том, что вышедший в отставку ветеран продаст свое военное снаряжение первому попавшемуся торговцу, а тот возьмет да и сбудет все это варварам. Но римское оружие попадается у варваров в таких количествах, что это наводит на мысль о регулярных поставках. Разумеется, полное расследование будет проведено по завершении кампании, но сейчас я хочу, чтобы в каждом подразделении был налажен строгий учет вооружения и доспехов — наличных, трофейных, оставшихся после павших. Ну а когда решивший заработать на римской крови изменник будет найден, его ждет распятие.

2

Зама — город к юго-западу от Карфагена, близ которого римляне в 202 году до н. э. одержали победу над Ганнибалом, решившую исход 2-й Пунической войны.