Санта-Клаус, или Отец на Рождество - Мецгер Барбара - Страница 27

Глава 12

Опасность. Этот мужчина просто излучал опасность. И располагал к себе, что, конечно же, делало его еще более опасным. После ленча Уэр вернулся, чтобы забрать их, на санях, как он пояснил, ради близнецов, но и его собственное лицо сияло от возбуждения. Грейс-Энн не смогла бы придумать лучшего развлечения для снежного рождественского полдня. А Пруденс могла. Она беспокоилась о том, что ее волосы будут растрепаны, а цвет лица пострадает из-за ветра. Но девушка все равно поехала, иначе ей пришлось бы сидеть дома и скучать, когда все ее друзья готовились к приему у сквайра. Кроме того, ни одна из местных красавиц не была приглашена к ее кузену герцогу, так что Пруденс поехала, но особой любезности не выказывала.

Близнецы, напротив, были в восторге, даже несмотря на то, что Герцога оставили на конюшне, «чтобы составить компанию Пози». Сани оказались большими, запряженными двумя дюжими лохматыми фермерскими лошадьми, и повсюду звенели колокольчики. Мальчики пытались не наступать мокрыми ботинками на юбки Пруденс, в самом деле, пытались.

Но даже Пруденс перестала дуться, когда вошла в Большой Холл Уэр-Холла. Конечно же, Грейс-Энн и мальчики уже видели это огромное помещение украшенным к празднику, но не таким образом.

– Я хотел, чтобы это стало сюрпризом, – проговорил Лиланд, гордо выпрямившись на том месте, где полагалось находиться лакеям в ливреях – если бы они внезапно не заболели гриппом как раз в тот момент, когда услышали, кто приедет к чаю. Сюрпризом Лиланда оказалась великолепная ель, по меньшей мере, восемнадцати футов высотой, украшенная от верхушки до самого низа горящими свечами в подставках. Когда его гости вдоволь нагляделись расширенными от изумления глазами на это чудо – а Пруденс даже захлопала в ладоши – герцог объяснил: – Это рождественское дерево. На самом деле, это немецкая традиция, называемая tannenbaum. Принцесса Каролина устраивала себе такое же, и сама идея распространилась по Лондону. Я счел эту традицию настолько очаровательной, что захотел поставить такое дерево у себя в замке.

После этих слов Пруденс хихикнула.

– У папы будет истерика! Не только языческие, но еще и ганноверские обычаи. Я ведь думала, что он упадет в обморок, когда этим утром вы упомянули Санта-Клауса.

Грейс-Энн тоже улыбнулась.

– Это чудесная традиция и это дерево просто… удивительное! Оно великолепно, кузен Лиланд, но вы уверены, что это безопасно? – Она все еще стальной хваткой держала каждого мальчика за руку.

– Конечно, это безопасно. Мильсом не потерпит, чтобы что-то неподобающее произошло в его замке. Посмотрите, в углу стоят ведра с водой. И лакей дежурит рядом с деревом каждый раз, когда зажигают свечи – хотя, черт меня возьми, если я знаю, куда он подевался сейчас. Мильсом заменит его кем-нибудь, я уверен.

– Прекрати портить нам удовольствие, Грейси.

Герцог рассмеялся и подхватил одного из мальчиков на руки.

– Уилли?

– Нет, глупый, я Лесли!

Он пожал плечами и повернулся к матери мальчиков.

– Да, Грейс, не стоит расстраивать наши планы. Сегодня Рождество, время для чудес, а не для беспокойства! Но пойдемте, тетушка Юдора ждет нас в Адамовой гостиной с чашей пунша.

– О, замечательно, – прощебетала Пруденс, что вовсе не успокоило нервы Грейс-Энн.

Гостиная в стиле Адама [21] располагалась в задней части замка, в современном крыле. Эта комната не имела таких же размеров, как Большой Холл, но была достаточно просторной, чтобы вместить всех прихожан из церкви Уэрфилда. Вместо этого здесь находились только старая леди и еще одно рождественское дерево. Эта ель оказалась высотой всего десять или двенадцать футов и была украшена красными бантами вместо свечей.

– Вот видите, совсем не о чем беспокоиться.

Действительно, не о чем – за исключением аксминстерского ковра[22], стульев эпохи королевы Анны, столов в стиле «чиппендейл», картин голландских мастеров и старой леди.

– Не надейся, что я буду играть роль няньки, пока ты флиртуешь с застенчивой дочкой викария, племянничек.

Полагая, что это она будет объектом предполагаемого флирта и восхищенная таким предположением, Пру ответила за герцога:

– О, я вовсе не застенчивая, леди Юдора. И вам не нужно беспокоиться о детях. Грейси почти никогда не доверяет мне присматривать за ними, так что она не позволит старой мегере… то есть, сестра вовсе не ожидает, что кто-то станет следить за ее сорванцами.

Грейс-Энн не знала, куда спрятать глаза, а Лиланд замаскировал смешок кашлем. Леди Юдора несколько раз ударила тростью о пол, а затем заявила:

– По крайней мере, у этой есть хоть какой-то характер. Ты играешь, девушка?

– Играю? На пианино? Очень неважно, миледи. Грейси обычно играет, а я – пою. – Пру захлопала глазами в направлении герцога. – Мне говорили, что у меня красивый голос. – Ей говорили и о том, что она поет как ангел и выглядит божественно в свете свечей, стоящих на инструменте. – Вы хотите, чтобы я исполнила что-нибудь?

– Тьфу, – ответила тетя Юдора. – Каждая жеманная девица в Лондоне выводит рулады и барабанит по клавишам на пианино. Я имела в виду, ты играешь в карты?

У Пру вытянулось лицо. Ей и в самом деле хотелось произвести впечатление на герцога.

– Наш отец никогда бы не позволил играть в азартные игры, – напомнила Грейс-Энн старой леди, которая с отвращением заковыляла обратно к чаше с пуншем.

– Но я всегда хотела научиться! – практически прокричала Пру, чтобы Уэр не счел ее какой-нибудь сельской простушкой, которой, конечно же, она и являлась.

Юдора обернулась.

– Это другое дело. Ты подойдешь, девушка. Как, ты сказала, тебя зовут? – И она потянула Пруденс прочь – к карточному столу, установленному в противоположном конце комнаты.

Пру беспомощно обернулась назад.

– Но я думала, что его светлость…

– Мой племянничек решил поиграть в патриарха. Одного взгляда на него достаточно, чтобы вызвать разлитие желчи. Пойдем. И прихвати две чашки этого эля с пряностями.

– Только не на деньги, тетя Юдора, – крикнул им вслед Лиланд, когда Грейс-Энн прошептала: – О Боже, и вы говорили, что она жульничает.

– Что, ты боишься, что я заставлю твою сестру обворовать кружку для сбора в пользу бедных, как это делает твой скупой папаша? – Леди Юдора повернулась обратно к Пруденс. – Не беспокойся, девушка. Я сделаю ставку за тебя. Игра станет намного интереснее, если мы будем играть хотя бы на пенни, знаешь ли.

– И я смогу оставить себе то, что выиграю?

– О Боже, – снова проговорила Грейс-Энн, на этот раз громче.

Лиланд засмеялся и взял ее за руку.

– Думаю, что мисс Пруденс сможет постоять за себя. – Герцог повел ее к инкрустированному столику, где стояла чаша с пуншем. Мальчики уже нашли поднос с засахаренными фруктами, расположенный по соседству. Грейс-Энн не могла знать, сколько сладостей было на блюде, но подозревала, что прислуга Уэра не могла принести полупустой поднос. Ну что ж, сегодня Рождество.

– Тост, – произнес Лиланд, протягивая чашку с подогретым пуншем. Когда Грейс-Энн взяла ее, он налил другую и поднял ее. – За Рождество. За радость и доброжелательность.

– За мир, – добавила Грейс-Энн, делая осторожный глоток. Пунш оказался восхитительной смесью эля и специй. Она отпила еще немного. Герцог между тем предложил каждому из мальчиков попробовать пунш из его чашки. – Не думаю, что им стоит…

– Совсем немного им не повредит, просто чтобы отметить праздник. Кроме того, им нужно выходить в свет, приобретать опыт, больший чем тот, которого они смогут набраться в доме викария.

О, ну что ж, подумала Грейс-Энн, это ведь Рождество.

Лиланд повел мальчиков через комнату к украшенной елке.

– Вы знаете, я думаю, что в этом году Санта-Клаус сделал ошибку.

– Дедуля говорит, что его не существует, Колли.

[21] Ро?берт А?дам – шотландский архитектор из династии палладианцев Адамов, крупнейший представитель британского классицизма XVIII века. Разработал Адамов стиль – воздушную, легкую и непринуждённую версию раннего классицизма с упором на изящный дизайн интерьеров. Оказал большое влияние на вкусы современников в отношении мебели (в частности, на Чиппендейла).

[22] Аксминстерский ковер – род бархатного ковра с большими вытисненными цветами.