На улице нашей любви - Янг Саманта - Страница 5

Несомненно, я влюбилась в эту квартиру. И эта влюбленность крепла с каждой минутой.

– Очень красиво.

Я хотела здесь остаться. Плевать на цену. Плевать на болтливую соседку. Я достаточно долго вела аскетическое существование. В конце концов, я живу одна в чужой стране. И заслуживаю немного комфорта.

Что касается Элли, к ней я наверняка привыкну. Конечно, она излишне разговорчива, но у меня она сразу пробудила симпатию. По глазам видно, человек она добрый.

– У меня предложение – выпить по чашечке чаю и попытаться узнать друг друга получше, – улыбнулась Элли.

Через несколько минут я уже сидела в гостиной, ожидая, пока Элли приготовит на кухне чай. Внезапно до меня дошло, что не имеет решающего значения, нравится мне Элли или нет. Главное, чтобы я ей понравилась. Иначе она не пожелает делить со мной эту офигительную квартиру. Я встревожилась. Я не самый общительный человек на свете, а Элли, судя по всему, жаждет общения. Возможно, она решит, что я ей не подхожу.

– Это так трудно, – провозгласила Элли, появляясь в комнате с подносом. – Я имею в виду, найти квартирантку. Выяснилось, что девушек нашего возраста, которые могут позволить себе жить в подобной квартире, до жути мало.

Да, и я отношусь к числу этих избранных. Я унаследовала кучу денег.

– У меня состоятельная семья, – сказала я.

– Да? – переспросила она, подвигая мне чашку с горячим чаем и шоколадный кекс.

Я прочистила горло и, чтобы скрыть дрожь в пальцах, обхватила чашку. Кожа покрылась холодным потом, кровь молотом застучала в ушах. Так всегда бывает перед тем, как мне приходится рассказать кому-то правду о своей жизни.

Мои родители и маленькая сестренка погибли в автомобильной катастрофе, когда мне было четырнадцать. Из родственников остался только дядя, который жил в Австралии. Он плевать на меня хотел, и несколько лет я провела в приемных семьях – сначала в одной, потом в другой. У родителей было много денег. Папин дедушка жил в Луизиане и был там настоящим нефтяным королем. Папе досталось большое наследство, которым он распоряжался весьма осмотрительно.

Когда мне исполнилось восемнадцать, все деньги достались мне. Сердце немного утихомирилось и пальцы перестали трястись, когда я сообразила, что нет надобности выкладывать Элли мою печальную историю.

– С отцовской стороны моя семья происходит из Луизианы, – сообщила я. – В свое время прадедушка сделал на нефти большие деньги.

– О, как интересно! – Восклицание Элли прозвучало на удивление искренне. – Но потом ваша семья перебралась из Луизианы?

– Да, в Виргинию, – кивнула я. – Кстати, предки моей мамы были шотландцами.

– Значит, в твоих жилах течет шотландская кровь! Здорово! – Она загадочно улыбнулась, словно посвящая меня в тайну. – Я тоже шотландка лишь наполовину. Моя мама – француженка, но семья ее перебралась в Шотландию, когда ей было всего пять лет. К стыду своему, я не говорю по-французски.

Элли фыркнула и уставилась на меня, ожидая ответной реплики.

– А твой брат? Он говорит по-французски?

– Нет. Что ты! – Элли даже всплеснула руками, отметая столь нелепое предположение. – Мы с Брэденом – сводные брат и сестра. То есть папа у нас общий, а мамы разные. Они обе живы, а папа умер пять лет назад. Он был довольно известным бизнесменом. Может, ты даже слышала о компании Дугласа Кармайкла? Это едва ли не самое старое агентство по недвижимости в Шотландии. Папа в молодости унаследовал его от своего отца и добился того, что оно стало приносить огромный доход. К тому же ему принадлежало несколько ресторанов и сувенирных магазинов. В общем, настоящая маленькая империя. Когда он умер, все перешло к Брэдену. Теперь проходимцы всех мастей вьются вокруг него стаями, норовят урвать кусок. А так как всем известно, что мы с братом друзья, некоторые пытаются действовать через меня.

Хорошенький ротик Элли изогнулся, придав ее лицу кислое выражение, которое казалось на нем до странности чужеродным.

– Сочувствую твоему брату, – сказала я без всякой иронии.

Богатым наследникам приходится нелегко, это мне пришлось узнать на собственной шкуре. Кстати, это одна из причин, по которой я перебралась из Виргинии в Шотландию.

Почувствовав, что я не кривлю душой, Элли расслабилась. Я никогда не могла понять, какого черта некоторые люди выкладывают о себе всю подноготную не то что друзьям, но даже первым встречным. Но, как ни странно, откровенность Элли меня не слишком пугала. Наверное, она рассчитывает, что я буду с ней не менее откровенна. Но когда она узнает меня получше, наверняка поймет, что ее ожидания напрасны.

К моему удивлению, молчать в обществе Элли оказалось очень даже комфортно. Наверное, Элли тоже это ощутила. Она улыбнулась и спросила:

– А чем ты занимаешься в Эдинбурге?

– Живу. У меня двойное гражданство. Я чувствую себя здесь дома.

Мой ответ ей, похоже, понравился.

– Учишься в университете?

– Только что закончила, – покачала головой я. – В четверг и пятницу работаю по вечерам в «Клубе 39» на Джордж-стрит. И пытаюсь писать книгу.

Мое признание привело Элли в восторг.

– С ума сойти! Мне всегда ужасно хотелось познакомиться с настоящим писателем. И какая ты молодец – решила заниматься тем, чего действительно хочешь. Мой брат вечно твердит, что степень доктора философии – самая ненужная вещь на свете и сейчас я впустую трачу время. Говорит, лучше бы работала в его компании. Но мне нравится учиться. В университете я работаю на кафедре, читаю лекции и то… В общем, я совершенно счастлива. Знаешь, я из тех смешных людей, которые готовы заниматься любимым делом чуть ли не даром. Живу на папины деньги. Звучит ужасно, правда?

Она сморщила точеный носик.

Я не из тех, кто склонен к обличениям, особенно в подобных ситуациях.

– Почему, Элли? Тебе просто повезло. Я не вижу ничего ужасного в том, что ты пользуешься деньгами, которые оставил тебе отец.

В старших классах я ходила к психотерапевту, и теперь ее насморочный голос зазвучал у меня в голове: «Почему ты не можешь рассуждать так же разумно, когда речь идет о тебе, Джосс? Если ты воспользуешься доставшимся тебе наследством, в этом не будет ничего ужасного. Именно этого хотели твои родители».

С четырнадцати до восемнадцати лет я сменила две приемные семьи. Обе жили в моем родном городе в Виргинии и обе не относились к числу зажиточных. Мне пришлось оставить наш большой красивый дом, позабыть о дорогой еде и модных шмотках, перейти на спагетти и сосиски, а одежду носить попеременно с младшей приемной сестрой, с которой мы были одного роста. Когда мне стало приближаться к восемнадцати, весть о том, что меня ждет значительное наследство, получила огласку. Тут меня сразу начали активно обхаживать всякого рода сомнительные бизнесмены. Каждый рассчитывал на мою наивность, которую надеялся использовать к собственной выгоде. Одноклассники тоже стали проявлять ко мне повышенный интерес, предлагая вложить деньги в их идиотские веб-сайты и прочую хренотень. В общем, если говорить о причинах, по которым у меня нет желания пользоваться родительским наследством, их две: во-первых, в подростковом возрасте я научилась ограничивать свои потребности; во-вторых, я поняла, как это противно – служить приманкой для людей, которых интересуют исключительно твои деньги.

Теперь, когда выяснилось, что Элли тоже богатая наследница и тоже мучается чувством вины, хотя и другого рода, я ощутила к ней острый приступ симпатии.

– Эта комната – твоя, – провозгласила Элли.

Заявление было сделано так внезапно, что я расплылась в улыбке.

– Ты уже решила.

– Просто мне подсказала интуиция – ты именно та соседка, которая мне нужна, – посерьезнев, призналась Элли.

Моя интуиция подсказала мне в точности то же самое, мысленно призналась я, а вслух произнесла:

– Буду готовиться к переезду.

Глава 2

Неделю спустя я переехала в роскошную квартиру на Дублинской улице.