На улице нашей любви - Янг Саманта - Страница 7

Может, зонтик сгодится? У него металлический наконечник. Можно нанести упреждающий удар.

Я услышала сдавленный смех и снова взглянула в лицо незваного гостя. И тут же внизу живота поднялась горячая волна, предательская и незваная. Он опять смотрел так, как тогда, в машине. В точности тот же взгляд, темный и возбуждающий. Мысленно я послала своему вероломному телу тысячу проклятий. Как оно посмело отвечать на призыв какого-то проходимца, очень может быть, серийного убийцы.

– Отвернитесь! – завопила я, отчаянно пытаясь скрыть смущение и испуг.

Костюм послушно вскинул руки, словно сдаваясь, и медленно повернулся ко мне спиной. Я заметила, что плечи у него трясутся. Чертов мерзавец потешался надо мной.

С бешено колотящимся сердцем я метнулась в спальню, рассчитывая схватить какую-нибудь одежду… и, если повезет, бейсбольную биту. Тут взгляд мой скользнул по доске с фотографиями, стоявшей у стены. И упал как раз на фотку, где Элли и Костюм красовались рядышком.

Мать твою!

Почему я не заметила эту фотографию раньше? Потому что вообще не люблю разглядывать чужие фотки. Это ведет к лишним вопросам. Но все же я всегда считала себя наблюдательной. Это качество необходимо любому писателю. Похоже, я обольщалась на свой счет. Обернувшись через плечо, я убедилась, что Костюм по-прежнему стоит ко мне спиной. Вот за это спасибо.

Низкий раскатистый голос нагнал меня уже в комнате:

– Кажется, я забыл представиться. Брэден Кармайкл, брат Элли.

Догадалась, не дура, беззвучно пробурчала я, вытерлась насухо, натянула шорты и майку. Ноги и руки по-прежнему дрожали – не то от пережитого страха, не то от досады.

Кое-как заколов на затылке свои темно-пепельные волосы, я набрала в грудь побольше воздуха и вышла в холл.

Брэден позволил себе повернуться; взгляд его скользнул по моей фигуре, уголки губ дрогнули. Тот факт, что теперь я была одета, ничего не изменил. Паршивец с легкостью раздевал меня глазами. В этом можно было не сомневаться.

Я с видом оскорбленного достоинства уперлась руками в бока и вопросила:

– Что вы себе позволяете? Почему вы вошли, не позвонив?

Удивленный подобным тоном, он вскинул бровь и процедил:

– К вашему сведению, это моя квартира.

– Это обстоятельство не освобождает вас от необходимости соблюдать правила приличия, – парировала я.

В ответ он только пожал плечами и огладил ляжки в безупречных серых брюках. Сегодня он был без пиджака, рукава белой рубашки закатаны до локтя, выставляя на всеобщее обозрение мускулистые руки в голубых прожилках вен.

При виде этих сексуальных рук внутри у меня что-то моментально напряглось.

Полная засада.

Я не должна этому поддаваться.

– Вы не хотите извиниться? – спросила я, чувствуя, как кровь начинает медленно закипать.

Брэден одарил меня до невозможности наглой и самодовольной улыбкой.

– Я никогда не извиняюсь, если не чувствую себя виноватым, – сообщил он. – А сейчас мне не в чем себя винить. Более того, я ничуть не сожалею о случившемся. Сегодняшнее происшествие наверняка станет самым приятным событием недели. А может, и целого года.

Усмешка, игравшая на его губах, манила улыбнуться в ответ. Но я строго-настрого запретила себе идти у него на поводу.

Брэден – брат Элли. А у брата Элли, как известно, есть девушка.

И он слишком сильно меня возбуждает, чтобы проигнорировать этот факт.

– Представляю, какую скучную и однообразную жизнь вы ведете, – насмешливо бросила я и неуверенно двинулась к дверям в гостиную.

После того как я продемонстрировала все свои женские прелести почти незнакомому парню, у меня оставался один выход – блеснуть перед ним остроумием. Стоило мне уловить изысканный запах его туалетной воды, в животе запорхали бабочки. По крайней мере, ощущение было именно такое. Не смей обращать внимание на эти происки, приказала я себе. Надо поставить нахала на место.

Брэден, оставив мое язвительное замечание без ответа, вслед за мной вошел в гостиную. Спиной я чувствовала тепло, исходившее от его тела.

Его пиджак был перекинут через ручку кресла, на столике стояла недопитая чашка кофе, рядом валялась газета. Пока я отмокала в ванной, наглец расположился здесь, как дома.

Я обернулась, чтобы метнуть в него сердитый взгляд. Взгляд, который он отбил открытой мальчишеской улыбкой, пронзившей мне грудь. Я поискала глазами, где бы сесть, и притулилась на подлокотнике дивана. Брэден без церемоний плюхнулся в кресло. Он по-прежнему улыбался, но теперь улыбка была вовсе не мальчишеской. То была ухмылка мужчины, который вспомнил неприличную шутку. Или представил голую женщину. Например, меня.

Очаровывать этого типа не входило в мои планы. Но то, что воспоминание о моей наготе вызывает у него насмешливую ухмылку, меня совершенно не устраивало.

– Значит, вы Джоселин Батлер.

– Джосс, – автоматически поправила я.

Он кивнул и откинулся на спинку кресла, расслабленно свесив руки. Руки у него были что надо. Изящные, но в то же время мужские. Крупные. Сильные. Против воли я представила, как руки эти гладят мои бедра.

Этого еще не хватало.

Я оторвала взгляд от его рук и перевела на лицо. Судя по выражению этого лица, его владелец не ведал, что такое смущение. В любой ситуации ощущал себя на высоте. Внезапно до меня дошло, что этот тот самый Брэден, о котором Элли мне все уши прожужжала. Брэден, взваливший на себя груз ответственности за отцовскую компанию.

Брэден, у которого куча денег, вульгарная, алчная подружка и младшая сестра, которой он покровительствует.

– Вы очень понравились Элли.

Элли меня совсем не знает, мысленно сказала я, а вслух произнесла:

– Элли мне тоже понравилась. Не уверена, что могу сказать то же самое про ее брата. Не люблю хамоватых парней, а он, кажется, принадлежит к их числу.

Брэден улыбнулся, сверкнув белыми, слегка неровными зубами:

– Честно говоря, брат Элли тоже от вас не в восторге.

Его глаза говорили о другом.

– Вот как?

– Мне не очень-то нравится, что моя маленькая сестричка живет в одной квартире с эксгибиционисткой.

Мне ужасно хотелось показать ему язык, но я сдержалась и вместо этого состроила гримасу. Почему-то рядом с ним я ощущала себя девчонкой, школьницей, а не выпускницей университета.

– Эксгибиционисты разгуливают в чем мать родила на публике, – заявила я. – А я и думать не думала, что вы проникли в квартиру. В ванной не оказалось полотенца, и я…

– Господи, благодарю Тебя за то, что Ты иногда посылаешь мне маленькие радости, – возвел очи к небу Брэден.

Он снова принялся за свое. Поедал меня взглядом… Он что, не понимает, что это неприлично?

– Если говорить серьезно, – продолжал он, пялясь на мою грудь, – вам следовало бы разгуливать нагишом все время.

Дерзкий комплимент мне польстил, и я ничего не могла с этим поделать. Губы мои против воли тронула улыбка. Но я укоризненно покачала головой, словно передо мной стоял обнаглевший школьник.

Брэден, довольный произведенным эффектом, негромко рассмеялся. От этого смеха в животе у меня началось что-то вроде щекотки, удивительно приятной. Но я понимала: притяжение, внезапно возникшее между нами, необходимо порвать. Никогда прежде со мной ничего подобного не происходило. И мне это не нужно.

– Я сразу поняла, что вы законченный хам, – заявила я.

Брэден выпрямился в кресле и фыркнул.

– Обычно женщины упрекают меня в хамстве после того, как я вызываю им такси. Предварительно хорошенько оттрахав.

Услышав это слово, я растерянно заморгала. Такого я не ожидала даже от него. Мы едва знакомы, а он уже позволяет себе подобные вольности!

Он заметил мою растерянность.

– Только не говорите, что слово «трахать» вас шокирует.

Нет, просто такие слова надо употреблять в подходящий момент, мысленно возразила я, а вслух сказала:

– По-моему, мы с вами недостаточно близко знакомы, чтобы обсуждать вашу сексуальную жизнь.