Сталин и заговор Тухачевского - Лесков Валентин Александрович - Страница 49

(Хорев А. Как судили Тухачевского. — «Красная Звезда». 17.04.1991, с. 4.)

Сам Тухачевский на первом допросе 25 мая отрицал все, и с возмущением. Но после трех очных ставок решил изменить линию поведения. И уже 26 мая (!) пишет своему следователю Ушакову такую записку: «Мне были даны очные ставки с Примаковым, Путна и Фельдманом, которые обвиняют меня как руководителя антисоветского военно-троцкистского заговора. Прошу представить мне еще пару показаний других участников этого заговора, которые также обвиняют меня. Обязуюсь дать чистосердечные показания без малейшего утаивания чего-либо из своей вины в этом деле, а равно и других лиц заговора». 26 же числа он пишет Ушакову показания на 6,5 страницах и заявление Ежову на одной странице. Показания двух свидетелей, Корка и Эйдемана, ему предоставили. И тогда он понял: «Все пропало!»

Наркому НКВД бывший маршал писал: «Будучи арестован 22 мая, прибыв в Москву 24, впервые был допрошен 25-го и сегодня, 26 мая, заявляю, что признаю наличие антисоветского заговора и то, что я был во главе его. Обязуюсь самостоятельно изложить следствию все касающееся заговора, не утаивая никого из его участников, ни одного факта и документа». (Итак, следствие получило от Тухачевского какие-то документы! Вот факт! — В.Л.)

«Основание заговора относится к 1932 году. Участие в нем принимали: Фельдман, Алафузо, Примаков, Путна и другие, о чем я подробно покажу дополнительно».

Эти признания совершенно сокрушили Ворошилова. До сих пор он всеми способами отчаянно боролся за Тухачевского. Но теперь, когда торжествующий Ежов, в присутствии Сталина, Молотова, Кагановича и Калинина, представил ему свой гнусный документ, сопротивляться дальше было невозможно. Приходилось уже бояться за собственную голову и покорно принимать брань коллег за то, что «выдвинул этого сукиного сына и дал ему слишком много воли». В этот же день (26 мая) Воршилов скрепя сердце подписал приказ об увольнении Тухачевского из РККА, что до сих пор тормозил изо всех сил, и, чтобы отключиться от тягостных мыслей, с горя напился.

Удивляться такому обороту событий никак не приходится. Тут имелись свои тонкости, не видные постороннему глазу. Ежов усиленно «копал» под Ворошилова, считая его заклятым врагом: ведь «деревенщина Клим» не хотел ему подчиняться, закулисно оспаривал его решения, защищал своих офицеров и генералов от обвинений НКВД. С ним приходилось серьезно считаться: за ним стояла, по крайней мере, половина армии. Надо было любой ценой сокрушить его, чтобы самому реально стать вторым лицом в государстве. Ежов со своим заместителем Михаилом Фриновским разрабатывал разные варианты хитроумных планов, стараясь «свалить» конкурента. О Ворошилове распускались всякие скверные слухи, должные дискредитировать его. Ежов пытался подвести какую-нибудь «мину» через жену Ворошилова — Екатерину Давидовну Горбман (1887-1959, чл. партии с 1917). Она происходила из многодетной семьи (два брата, три сестры) немецких евреев, где сильны были сионистские настроения. Настоящее ее имя было Голда. Но, перебравшись из своего села Мардаровка в Одессу, там быстро изменила имя. Ходила в школу для взрослых, чтобы поднять уровень своего образования. И там познакомилась с Серафимой Гопнер (1880-1966, чл. партии с 1903), в будущем доктором исторических наук и Героем Социалистического Труда, верной сторонницей Ленина. Она и дала ей «путевку в революцию», а в 1917 г. и рекомендацию в партию.

Екатерина Давидовна рано включилась в революционную борьбу, но сначала пошла не с большевиками. Другие знакомства в тот период оказались сильнее. И она работала в одной из организаций сионистов, а затем Бунда. За революционную деятельность, как член партии эсеров, побывала в ссылке (Архангельская губ., 1906). Ее главным занятием была вербовка молодежи в партию революции.

Сама она работала белошвейкой, общалась с буржуазными кругами и шила платья для всяких состоятельных особ из купечества и дворянства. Общение с этими кругами наложило на нее заметный отпечаток — по части разговора, культуры и умения одеваться. Навыки шитья позже ей очень пригодилось: платья, которые приходилось носить, она шила сама. И после революции одно время обшивала своих близких.

С Ворошиловым Екатерина Давидовна познакомилась еще в дореволюционный период, когда он был простым рабочим-клепальщиком на Луганском паровозостроительном заводе, где был построен первый в России паровоз. Эта молодая дама, прекрасно одетая, хорошо воспитанная, с большой начитанностью, пришлась очень по душе Ворошилову. Их связь укрепилась благодаря общности взглядов и революционной работе, а затем и ходом всей русской революции. Ее начитанность, умение просто растолковывать теоретические вопросы, увлекательно рассказать о работах Маркса и Энгельса, вызывая интерес к ним, — все это оказало на Ворошилова очень большое влияние. Позже он многократно обращался к работам этих революционных классиков и, к удивлению многих, был способен цитировать целые страницы из них наизусть.

По условиям революционного времени Екатерина Давидовна во всех анкетах писала, что происходит «из семьи еврея-бедняка». На самом деле это было совсем не так. Она происходила из древней семьи, очень состоятельной и торговой, где в ряде поколений занимались скупкой и перепродажей хлеба в больших масштабах и еще много чем, в зависимости от обстоятельств. Деревня Мардаровка на реке Кучурган (Одесская губерния), в которой обитала семья, являлась отнюдь не рядовой. Во-первых, она находилась за чертой еврейской оседлости. Во-вторых, деревня имела громадные зарубежные связи, особенно с Турцией, откуда прибыли ее богатые основатели. В-третьих, ее название («Солнце солнц») говорит ясно о том, что она являлась с весьма давних времен еврейской резиденцией какого-то очень знатного лица и местом хранения статуи древнего божества, привезенного сюда из-за моря, после разрушения Вавилона персидскими войсками ( 538 г. до н.э.). Здесь находились самая настоящая крепость и святилище высокочтимого кумира. В Турции и ныне можно найти город Мардин («Место спуска солнца») — торговый центр на пути в город Мосул на реке Тигр, который в течение веков торговал скотом, хлебом, кожами, лесом, фруктами, металлом, оружием, ювелирными изделиями, восточными благовониями, различными рукописями на многих языках, рабами и прекрасными лошадьми. И в соседнем Азербайджане, на берегу Каспийского моря можно найти климатический курорт Мардакяны («Город зимнего солнца»), очень древнее поселение XIII в., и село Мардакерт («Поле бога Солнца»), Прежде и здесь было укрепленное имение какого-то знатного лица, от которого осталась высокая башня XIII в.

Города эти живо напоминают о древневавилонском боге Мардуке («Солнце счастья»), покровителе города и царе местных богов (с XVIII в. до н.э.), боге весеннего солнца. Вавилон являлся крупным городом, ведшим международную торговлю. Там проживало множество евреев-торговцев, среди которых главенствовал торговый дом «Сыновья Эгиби». Эти многочисленные торговцы, в погоне за прибылью, многократно устраивали свои фактории в чужих землях. Поэтому неудивительно, что они добрались и до Северного Причерноморья, где прочно обосновались, по крайней мере, с XIII в., когда в Турции появились и укрепились новые господа. Это было кочевое племя огузов, ставшее вскоре называться «турками-османами».

Все сказанное вполне ясно определяет путь еврейских торговцев (в том числе и предков Екатерины Давидовны): Палестина и Сирия — Турция — Австрия — Чехия — Германия — Польша — Украина и Россия. Были, конечно, и другие пути — через Кавказ и по Волге.

Екатерина Давидовна делала свою карьеру вместе с Ворошиловым в качестве его жены (1912), проходя различные ступени: была членом Женсовета Первой Конной армии, заведовала собесом в Екатеринославле, работала в редакции «Крестьянской газеты», шефствовала над детским домом, заведовала парткабинетом, в конце жизни занимала пост заместителя директора Музея Ленина. Как положено, закончила Коммунистическую академию (так она называлась с 17 апреля 1924 г.; с 1918 г. именовалась Социалистической), где слушала лекции крупнейших работников партии и экономистов.