Сталин и заговор Тухачевского - Лесков Валентин Александрович - Страница 88

К сказанному следует добавить еще некоторые интересные детали. Их сообщает книга явно сочувствующих и заинтересованных лиц: В. Муратов, Ю. Городецкая. Командарм Лукин. М., 1990. (Второй автор — дочь главного героя книги.) Итак, еще раз повторяем: Лукин — член партии с 1919 г., участник Гражданской войны, служил на Украине у Якира; он являлся командующим Харьковской отдельной дивизией, в Москву уехал в 1935 г. на пост коменданта Москвы. И вот что интересно: Якир, приезжая в столицу по делам, тут же встречался с ним. Уж, конечно, делалось это не ради того, чтобы они, как невинно изображают авторы, вспоминали годы совместной работы. (С. 337.) До того ли было обоим среди бешеных репрессий, связанных с убийством Кирова в Ленинграде?!

Еще интереснее другое: Якир приезжал в столицу и в мае 1937 г., незадолго до собственного ареста. (С. 337.) Лукин чувствовал себя на своем посту очень неважно: одолевали шпионы НКВД, интриги, склоки и аресты. Желая от них избавиться, он стал проситься к бывшему начальнику на Украину. Якир, слишком много знавший, со вздохом махнул рукой: «Э, Михаил Федорович, что об этом говорить».

Это был несомненный отказ, вызванный тем, что оппозиция нуждалась в Лукине именно в Москве, на его посту.

Дальнейшую часть разговора авторы передают очень лицемерно. Собеседники будто бы говорили обо всем, «но не касались главного, что волновало обоих: что же происходит, почему арестовывают и бесследно исчезают люди, которых мы знали как отличных боевых командиров и преданных коммунистов?» (С. 337.) Трудно в это поверить, невозможно! Они слишком хорошо знали друг друга — и поэтому могли говорить откровенно.

Якир вернулся в Киев — и скоро оказался сам арестован. Лукин в разговорах с домашними о своих настроениях отозвался так: «Арест Якира поразил меня как внезапный удар грома среди ясного неба. Разве мог я поверить, что он шпион, враг?!»

«Я любил Якира, — добавлял он, — верил ему и не мог отыскать в его жизни и работе даже малейшего пятнышка». (С. 338.)

Вот так оппозиционная верхушка воспитывала командиров дивизий и корпусов: в духе личной преданности, маскировавшейся громкими фразами и бешеной рекламой в печати и на радио! Эти командиры должны были быть готовы — без всяких уговоров! — буквально на все, по одному слову своих высоких начальников!

Лукин, вполне понятно, притворялся, будто арест Якира явился для него величайшей неожиданностью. На самом деле, благодаря своему положению в Москве и личным связям, он знал больше, чем достаточно! И мог не сомневаться, что если арестуют маршала Тухачевского, то Якир, как его близкий соратник, автоматически последует за ним. Ибо нельзя создавать заговор, не имея верных приспешников. Примеры генерала Франко в Испании, генерала Пиночета в Чили это неоспоримо доказывают!

Так спрашивается: есть ли «идеология» среди бешеной борьбы? Конечно есть! Хорошо сказали два автора:

«Идеология собирает людей, объясняет, как устроен мир, указывает друзей, врагов, путь к благоденствию. Сильная идеология — это не сухое дерево познания, а спичка, поджигающая эмоции».

Оппозиция тоже воспитывала своих людей во вполне определенном духе. И отголоски этого воспитания проскальзывают через всевозможные мемуары. Так генерал А.В. Горбатов в своей книге «Годы и войны» (М., 1989, с. 95) пишет:

«Плоды нашей работы могут в полной мере проявиться только на войне. Исправлять ошибки, устранять недоделки, наверстывать упущенное будет уже поздно: за все придется расплачиваться кровью. Вот почему мы очень много работаем и очень много думаем».

Да уж понятно, как они «думали» в 1937 г. и в предыдущие годы — сторонники Тухачевского, Якира, Уборевича и других из того же лагеря!

Сказанного о Лукине вполне достаточно.

Пришедший на смену Урицкому в Московский военный округ Буденный пользовался громадной славой и авторитетом. Удивляться тому не приходится! Он действительно был легендарным и непобедимым командармом, необыкновенно одаренным полководцем, имевшим славу человека, «заговоренного от пуль» (хотя и имел несколько ран!), лучшего рубаки в Первой конной армии. Его выдающиеся успехи опирались на замечательные личные качества: феноменальную память, железное здоровье (его он поддерживал регулярными спортивными занятиями и верховой ездой), громадную работоспособность и трудолюбие, высокую организованность и скрупулезную аккуратность в работе. Он очень любил книгу, много читал и являлся прилежным посетителем обширной библиотеки генерал-лейтенанта царской армии Снесарева, перешедшего на службу в Красную Армию. И собственную библиотеку Буденный с большой любовью собирал многие годы. По различным отраслям знаний. Склонность к ежедневному чтению маршалу привила жена Ворошилова, которая читала им обоим в Гражданскую войну разные интересные книги.

Привычка к общению с громадным множеством людей, каждого из которых следовало правильно понять и оценить, развила у Буденного необыкновенную проницательность и умение распознавать способности людей. К людям он вообще испытывал большой и жадный интерес, помогал каждому, кто к нему обращался. Вместе со своим другом Ворошиловым он являлся почетным председателем землячества Первой конной армии, созданного в 1929 г.

Свою семью и детей Буденный очень любил и всегда заботился о воспитании молодежи. Собственных детей учил иностранным языкам с пяти лет, придавая этому большое значение. Вообще, его воспитательное искусство стояло на значительной высоте, и соратники справедливо говорили о «школе Буденного».

Влияние командарма опиралось на безупречный моральный авторитет. А тот базировался на тонком и проницательном уме, на склонности к оригинальным решениям, умении верно выбирать людей, блестящем знании дела и выдающейся личной храбрости. О последней лучше всего говорил такой факт: из окопов Первой мировой войны он вынес четыре Георгиевских креста и четыре медали, то есть имел полный бант Георгиевских наград, дававшихся в царской России нижним чинам за военные подвиги. (А что имел Тухачевский?!)

Соответственно таким своим качествам он выбирал себе и соратников. Трусливых и болтливых, ленивых и нерадивых он не выносил и сразу же изгонял. Железное правило его при приеме новых людей было таково:

— Нам нужны только герои, а трусам нет места в наших рядах. (Страницы большой жизни. Сб. М., 1983, с. 42.)

Чтобы не случалось «осечек», он с первых же боев к каждому новичку прикреплял негласно опытных бойцов, которые следили за поведением вновь прибывшего в бою и давали ему аттестацию. Дисциплину он воспринимал как святая святых и придавал ей большое значение. Будучи в делах службы человеком суровым, жестким и требовательным, в повседневной жизни он показывал себя человеком добрым, заботливым и чутким, настроенным всегда оптимистически, склонным к юмору и шутке. Он был мастером играть на гармони, любил песню и пляски, славился как замечательный рассказчик, был душой общества. Люди тянулись к нему, верили его слову, знали, что командующий никогда не подведет. Он показал себя страстным и наблюдательным охотником, большим ценителем лошадей. В.И. Ленин держался о Буденном самого высокого мнения. Кларе Цеткин в 1920 г. он говорил так:

«Наш Буденный сейчас, наверно, должен считаться самым блестящим кавалерийским начальником в мире. Вы, конечно, знаете, что он крестьянский парень. Как и солдаты французской революции, он нес маршальский жезл в своем ранце, в данном случае — в сумке своего седла. Он обладает замечательным стратегическим инстинктом. Он отважен до сумасбродства, до безумной дерзости. Он разделяет со своими кавалеристами самые жестокие лишения и самые тяжелые опасности. За него они готовы дать разрубить себя на части».

В таком отзыве нет преувеличений. Маршал К.С. Москаленко, дважды Герой Советского Союза, с 18 лет воевал в рядах Первой конной армии и прошел в ее рядах путь от рядового бойца до начальника штаба полка знаменитой 6-й Чонгарской кавалерийской дивизии. Вспоминая прошлое, он так выразил общее мнение: