Рассыпуха - Андреев Павел - Страница 9

В мире нет, наверное, другой такой страны, на огромном пространстве которой происходило бы столько войн, вражеских нашествий и смут. И каждая возникавшая в России очередная «перестройка» немедленно вызывала в людях желание как-нибудь подальше и понадежнее спрятать то, что могло пропасть, быть отнято или сожжено. Уйти – некуда, с собой унести – нельзя. Значит, надо спрятать, а потом, Бог даст, вернуться и откопать. Эффективное во все времена средство. Но Бог был милостив далеко не всегда – по грехам нашим. И чаще всего ценности оставались там, где их положил хозяин. В русской земле всегда есть что искать. И они, двое кладоискателей, стоящие на обочине дороги, вооруженные лопатой, кайлом и металлоискателем, знали это совершенно определенно, и с пустыми руками с этого поля уходить не собирались. Небольшой холмик двадцать на сорок метров, усеянный окопами и воронками, срезанный сбоку бульдозером при расчистке заброшенной полевой дороги, был первым объектом их исследования.

Облегчённо вздохнув, они приступили к поиску. Металлоискатель пищал безостановочно. Уже через пятнадцать минут почти полностью перекопали почти весь холм. Идея найти там серебряный крестик или на худой конец царскую монетку казалась им уже кощунственной. Боги, испытывая их, посылали несметное количество гильз, кусков алюминиевой проволоки и фольги от сигаретных пачек. Вовремя поняв намёк, они разобрали прибор и с достоинством удалились вдоль пашни к окраине деревни.

Там они и нашли клад – давным-давно зарытый, поднятый на поверхность плугом. Со временем лемеха растащили монеты по всему полю. Найти такой клад можно было только с помощью металлоискателя. Увидеть маленькие, облепленные грязью металлические кружочки, было просто невозможно, но прибор находил их безошибочно. Они быстро обнаружили два места, где серебро лежало довольно кучно. Через некоторое время процесс поиска и вынимания их из земли стал довольно привычным, а когда число монет перевалило за сотню, стал вырисовываться некий контур клада. Все найденные монеты были одних лет выпуска – 1921—1927 годов. Было и несколько царских полтинников. В одном месте пришлось выкопать яму с метр глубиной – металлоискатель звенел там снова и снова. На глубине обнаружилась большая металлическая коробка, завернутая в остатки плотной дерюги. На дне коробки, плотно запаянной воском, лежал тяжелый сверток из мешковины, пропитанный машинным маслом. В свертке оказался хорошо сохранившийся пистолет ТТ довоенного года выпуска с полным магазином патронов. Там же, в коробке, под свертком находилась кожаная сумочка, внутри которой было потускневшее от времени зеркальце в аккуратной металлической оправе и бритвенные принадлежности: металлический стаканчик, опасная бритва в футляре с надписью ADOLF KNAPPSTEIN, SOLINGER STAHL. Там же находился и помазок с деревянной ручкой. Ни документов, ни других предметов, указывающих на хозяина клада, в коробке не было. Найденную коробку со всем ее содержимым Тубус вовремя успел спрятать в свой рюкзак. Заинтригованные столь необычным шевелением на поле, к ним стали подтягиваться местные аборигены. Жалкая кучка замученных, одичавших, но еще здоровых людей, с лицами спившихся пророков.

Монеты, выставленные на всеобщее обозрение, вызвали живое обсуждение. В итоге истина выяснилась быстро. Небольшой холмик на окраине деревни, усеянный окопами и воронками, срезанный сбоку бульдозером – это все, что осталось от усадьбы деда Степана. Его хорошо помнили старухи. Человеком Степан был нелюдимым, слыл местным богатеем, хотя, скорее всего, был просто прижимист. К советской власти он относился однозначно – оба его сына погибли в гражданской войне, воюя на стороне белых. В 1930 году старик умер. Его дом и большой яблоневый сад забрали в коллективное пользование, и вскоре они пришли в полное запустение. После войны дом растащили на стройматериалы, сад зачах, а затем его вовсе вырубили, место распахали. Пашня, на которой они сейчас рыскали с металлоискателем, когда-то была садом деда Степана.

Мужики дивились на находки, старухи охали, вспоминая, что во время последней войны в брошенной избе деда Степана был временный госпиталь легендарной Чапаевской дивизии, которая в ходе наступления наших войск на Воронеж с боями прошла по этим местам. Бойцы, не дождавшись эвакуации раненых, оставили их выздоравливать под присмотром местных жителей. Многие из раненых умерли, и были похоронены в заброшенном саду деда Степана. После войны их останки торжественно перезахоронили в братской могиле, ставшей местным мемориалом.

Собрав основную часть клада, друзья просто побрели с металлоискателем по полю. Тут их ждали очередные находки – обломок нательного креста, упряжные пряжки и кольца, несколько свинцовых артиллерийских картечин, немецкие винтовочные гильзы и тому подобный хлам веков, представляющий большой интерес только для коллекционеров. Пистолет был самой ценной находкой Тубуса в этой экспедиции.

Слушая Тубуса, я пытался представить себе, кто мог закопать оружие и свои личные вещи на бывшем поле боя – заброшенном огороде деда Степана? Кто в покаянии предал земле свои грехи и грехи предков, чтобы жатва смерти прекратилась, чтобы последствия грехов остановились, чтобы дети и внуки были благословенны? От какого искушения спасался человек, закапывая в заброшенном саду добротную немецкую бритву и машинку, безотказно исполняющую смертоносные желания хозяина?

Я чувствовал себя Алладином, владельцем волшебной лампы, освободившим джина, из вечного заключения. ТТ прописался в моей жизни мгновенно – инсталлировался, как plug&play драйвер в операционную систему.Этот черный пистолет не исполнял мои желания – он их создавал!

Кладовка

Патрон 7,62 х 25 мм ТТ. ШУРУП.

Тем, кто не стоял на страже каждого сантиметра и не испытывал неудобств от излишества вещей, понять то, что я увидел, достаточно сложно. Уставшему от узеньких коридоров и вечных перегородок хозяину квартиры хотелось простора и свободы. Минимум распашных дверей, все элементы мебели выдвигаются. При этом движение по горизонтали обуславливается строгой геометрией линий и графичностью по-спартански голых стен.

Несмотря на ограниченную площадь в квартире была достигнута необходимая изолированность помещений. Пустые чистые комнаты смотрели черными дырами незанавешенных окон на типичную улицу плотной городской застройки. Чистое, прозрачное стекло не занавешенных окон, делало опустевшую квартиру не консервативной крепостью хозяина, а микрокосмосом его внутреннего мира – пространственным и свободным, не боящимся чуждых вторжений. Сдержанность, лаконичность пустых комнат были полны внутренней энергии. Поддавшись общему настроению пустой квартиры, меня самого с головой накрыло искушение обойтись минимумом мебели и выбросить максимум ненужных вещей.

Зеркало во весь рост на пустой стене прихожей было осознанной необходимостью. Оно значительно «увеличивало» пустую прихожую и добавляло света. Грязные лужи и следы жестких подошв уличной обуви предъявляли свои требования к покрытию пола в прихожей. Таким издевательствам не подвергается пол ни одного другого помещения в квартире. Хозяин схитрил, подбирая ламинат, точно имитирующий рисунок паркета, постеленного в других комнатах. Сейчас это только подчеркивало общий стиль опустевшей квартиры. Отсутствие следов мебели на полу и обоях создавало иллюзию первозданности этой пустоты.

Единственной мебелью был диван с модным торшером в гостиной. Пронзительная чистота линий и ясность пространства, уравновешенный, гармоничный интерьер из двух предметов – альтернатива безумному темпу современной жизни, когда так естественно возникает желание расширить границы собственного мира. Задача дивана была понятна – обеспечить удобное спальное место, причем не только случайному гостю на одну ночь, но и хозяину дома. Поэтому, после несложной манипуляции с диваном, гостиная легко превращалась в спальню. Присутствие модного торшера, в тон дивану укрытому цветастым пледом, видимо было последствием сложного «мебельного конфликта» в прошлом интерьере комнаты. Сейчас этот «компромиссный» вариант смотрелся даже выигрышно.