Первое испытание - Одувалова Анна Сергеевна - Страница 43

– Ну его! – махнула я рукой, мысли о еде вызывали приступы тошноты. – Не хочу кофе. Ты иди, я тебя догоню.

– Ну как хочешь, – пожала плечами Ксюха и, прихватив мешкообразную сумку с тетрадками, выскочила за дверь, а я, словно зомби, поднялась с кровати, провела пятерней по волосам и прямо так, не расчесывая, заплела их в свободную косу. Голова болела, и хотелось реветь. Я, всхлипывая, достала из-под кровати розовый чемодан, но только открыла дверцу шкафа, чтобы вынуть оттуда одежду, входная дверь хлопнула, и пришлось поспешно засунуть чемодан обратно под кровать.

– Алина! – голос Ксюши звучал тревожно. – Ты так и не собралась? Быстро одевайся и бегом в холл!

– Что-то случилось? – лениво отозвалась я, мечтая, чтобы подруга как можно быстрее ушла.

– Ага, кто-то ночью или вечером пробрался в кабинет директора и украл нечто очень ценное. То ли семейную реликвию с бриллиантом, то ли еще какую-то, сравнимую по цене, фигню. Анатолий Григорьевич в гневе, все, кто попался ему с утра на глаза, даже вспоминать не хотят, в каком он был бешенстве. Объявили общее собрание, на которое велено не опаздывать. Директор будет устраивать допрос с пристрастием каждому у себя в кабинете.

– Прямо так и будет каждого расспрашивать? – подозрительно осведомилась я.

– Ну, по громкоговорителю Елена Владленовна сказала именно это. Зная нашего директора, я ничему не удивлюсь. Весь лицей стоит на ушах!

– Значит, и правда пропало что-то ценное.

– Ну, так ты будешь одеваться или пойдешь прямо в пижаме?

– Сейчас оденусь. Не переживай.

– Тогда я побежала. Алин, не опаздывай, его сегодня лучше не злить, как, впрочем, и всегда.

– Как скажешь, – мне было все равно, но я почувствовала себя виноватой за то, что ничего не сказала соседке по комнате. Слишком хорошо помнила свое смятение после исчезновения Маши, хотя мы и не успели подружиться. Сейчас я даже не уверена, пропала она по своей воле или нет. Вполне возможно, последние дни своей жизни соседка провела в клетке со змеями.

Ксюха снова умчалась, а я во второй раз достала чемодан. Так ли важно, кто и что спер у директора? Машу не вернешь и ничего не изменишь. Проблемы лицея меня больше не волновали, правда, немного отрезвила мысль о том, что если я сейчас трусливо сбегу, меня вполне могут счесть воровкой. Я застыла перед раскрытым чемоданом, решая, остаться или нет. Но так и не смогла определиться, тем более мои размышления прервал резкий и требовательный стук в дверь. У нас было не заперто, поэтому пока я шла до двери, гадая, кого еще могло принести к нам с утра пораньше, в комнату влетел встревоженный Влад. В его темных глазах застыл испуг, и с утра парень, похоже, даже не причесался. Ладно хоть рубашку надел.

– Алин, с тобой все нормально? – он кинулся ко мне с порога и, схватив за плечи, толкнул к стене, я возмущенно пискнула, чувствуя его губы на своих. Поцелуй был жадный, но не грубый, словно Влад выплескивал все свое непонятно откуда взявшееся волнение.

– Ты с ума сошел? – оттолкнула я его от себя, пытаясь выровнять дыхание. Я очень хорошо помнила – проводив меня до двери, он отправился к Веронике. – Что это вообще значит?

– Прости, – отступил он в глубь комнаты и плюхнулся на Ксюхину кровать. – Просто я переживал.

– Из-за чего? – удивилась я и присела рядом. Кажется, душевная нестабильность заразна, сегодня более чем странно вел себя Влад.

– Думал, вдруг кто-то видел тебя шныряющей не там, где нужно?

– С чего ты взял? – не поняла я. Но потом до меня постепенно начала доходить суть беспокойства парня. Похоже, директор искал вовсе не вора. И Влад знал об этом и волновался. Интересно, за кого больше, за меня или за себя?

– То есть? – уточнила я. – Пропажа чего-то ценного из кабинета твоего отца – лишь предлог? – руки задрожали. – Они ищут того, кто вчера открыл клетки в подземелье?

– Нет-нет, – совсем неубедительно соврал парень. – Отец и правда ищет вора.

– И что же такого ценного пропало? – я начала злиться.

– Не могу сказать, – пожал плечами Влад и повернулся ко мне. Теперь он был совсем близко. – Тебе не о чем переживать, – провел он ладонью по моей щеке. – Ты ни в чем не виновата, – прошептал он, заглядывая мне в глаза. – Ты ни о чем не знала. Ты не виновата.

Я пыталась отстраниться, так как понимала, его завораживающий, низкий голос снова меня гипнотизирует, но ничего не могла поделать. Лишь покорно слушала и верила его словам.

– Это ты сейчас кого убеждаешь, меня или себя? – огрызнулась я от бессилия и заметила, сегодня глаза Влада опять были не черные, а янтарные. Интересно, что это значит?

– Не знаю кого, – улыбнулся молодой человек и порывисто меня обнял, крепко прижимая к себе. – Может быть, нас обоих?

Я сначала упиралась руками в его грудь, пытаясь отвоевать себе хоть чуть-чуть пространства и чувствуя горячую кожу под тонкой тканью рубашки, но потом смирилась и прильнула ближе, слушая его медленно и ритмично бьющееся сердце. Звук успокаивал, и я расслабилась. Влад, уткнувшись подбородком в мою макушку, гладил меня по волосам и нежно шептал утешающие глупости. Я не вслушивалась в слова, наслаждалась теплом его рук и спокойной уверенностью, которая передавалась мне. Этому вселяющему надежду чувству не хотелось противиться, и я окончательно смирилась.

Влад поднялся с кровати и отступил к двери так же неожиданно, как появился в комнате. Поспешно и невразумительно попрощавшись, он выскочил в коридор, а я осталась стоять в центре комнаты, пытаясь понять, чем заслужила столь неожиданный визит. Губы еще покалывало от поцелуя, а на коже остался его запах. Пряная корица и далекий морской бриз. После общения с Владом я вдруг заметила, что чувствую себя значительно лучше, прошла усталость, исчезла сонливость, и отступила депрессия. Похоже, тут дело не только в банальном гипнозе, но и еще в чем-то. Поражаясь удивительным переменам, я пошла умываться. Теперь жизнь не казалась такой беспросветно унылой. Я даже забыла про вытащенный в центр комнаты чемодан, и стремление уехать отсюда немедленно отпустило. Я решила задержаться еще на день, в первую очередь для того, чтобы не навлечь на себя необоснованные подозрения.

Правда, когда я дошла до холла, уверенности поубавилось. Там стояла удивительная тишина. Лицеисты жались к стенам, словно перед самым сложным экзаменом в семестре, и молчали, испуганно косясь на дверь директорского кабинета.

– Он – монстр, – констатировала факт Ксюша, подбежав ко мне сзади и испугав почти до икоты.

– Ты зачем подкрадываешься? – пискнула я, отскакивая к стене. Ксюха нервно ерошила короткие темные волосы и допивала кофе, судя по лихорадочному блеску ее глаз, стаканчик был далеко не первым.

– Да вроде нормально подошла. Не кралась, – прожевала остатки пирога подруга и вытерла руки о короткую клетчатую юбку.

– Я не сильно опоздала?

– Ну, как тебе сказать? – покосилась Ксюша на дверь кабинета директора. – Если ты, конечно, хотела послушать выразительный ор Анатолия Григорьевича, то в этом случае пропустила самую занимательную часть. А так, ровным счетом ничего. Нас всех построили в прямом и переносном смысле, сказали, что думают о наших умственных способностях, моральных качествах, и велели сидеть и бояться. Мы этим и занимаемся.

– А он не заметил мое отсутствие? – озабоченно поинтересовалась я. Картина вырисовывалась неприятная.

– Какое там! Он был занят тем, что кричал на нас и обещал всевозможные кары на голову того, кто посмел посягнуть на святое.

– На святое? – уточнила я.

– Ага, именно так и сказал. Я аж сама опешила. Но «святое», видимо, Анатолию Григорьевичу сильно дорого, раз он так разошелся. Его таким раньше никогда не видели.

– Да ладно, – махнула рукой я. – Он вроде бы вообще не отличается мягким характером. Вечно ходит чем-то недовольный.

– Все верно, но обычно не в таком бешенстве. Он уже опросил несколько человек. Видела бы ты, в каком состоянии они от него вышли! В слезах, даже парни, и пошатываясь! Теперь все боятся идти. Елена Владленовна вызывает строго по списку, как на казнь.