Мятежная дочь Рима - Дитрих Уильям - Страница 91

Серые струйки дыма от сигнальных костров, поднимаясь вверх то над одним горным хребтом, то над другим, где они шли, сливались с тучами, посылая весть остальным кланам, что война началась. Кэлин, друид, шел в самой гуще воинов, выражение лица его было настолько мрачно, что он предпочел опустить капюшон на глаза, чтобы не привлекать к себе внимание. На его плечах тяжким грузом лежало то, что ждало их впереди, и ни одному из воинов, украдкой поглядывающих на старого жреца, и в голову бы не пришло завидовать ему — нет уж, с содроганием думали они, куда лучше не знать свою судьбу и жить настоящим. Рядом с ним, подхлестывая своего низкорослого конька, ехала вторая римлянка, та самая, которую бросила ее госпожа, бывшая рабыня Савия. Вид у нее был не менее унылый, чем у ее лошади.

И пока собранный Арденом отряд, извиваясь и петляя, словно коричневато-бурая змея, двигался вниз по склону ущелья, что вело на юг, мало-помалу к нему стали присоединяться другие отряды варваров — так мелкие ручейки вливаются в один, образуя полноводную реку. Сначала на гребне горы появлялась крошечная фигурка — воин, внимательно вглядевшись в движущийся внизу отряд, получал возможность убедиться, что это именно те, кто ему нужен. После чего либо осколком зеркальца посылал сигнал отряду Ардена, либо, если у него не было зеркала, принимался размахивать флагом. Вслед за дозорным появлялись и остальные воины — сначала два, потом шесть, полдюжины или дюжина, — и так до тех пор, пока эти крохотные черные фигурки не усеивали весь горный гребет наподобие муравьев. Раздавались оглушительные приветственные крики, снизу им отвечали не менее громко, радостные вопли смешивались с оскорблениями, поскольку каждый клан искренне считал, что это его воины самые храбрые, их мечи острее, чем у остальных, их женщины затмевают других своей красотой, только их лошади способны обогнать ветер, у их собак самый острый нюх, а их вожди на голову выше всех прочих. Потом новоприбывшие лавиной скатывались вниз к подножию холма, громогласно выкрикивая приветствия. Размахивая мечами, боевыми топорами и копьями, они с хохотом хлопали знакомых по плечам, после чего смешивались с воинами Ардена, и отряд, увеличиваясь с каждым разом, продолжал двигаться туда, где ждал их Адрианов вал. Впрочем, такое происходило не только здесь — нечто подобное можно было наблюдать и в других ущельях, что вели от подножия гор Каледонии в направлении границ Британии. Весь север разом поднялся, и каждый, кто способен был держать в руках копье или меч, сейчас двигался к границе Римской империи. Тут был Кальдо Двойной Топор, его любимые боевые топоры, от которых и пошло его прозвище, сейчас крест-накрест были привязаны сзади к его могучей спине, а за ним двигались двадцать конных и пятьдесят пеших воинов. Появления отряда варваров нетерпеливо дожидались Руфий Бракс и сорок его товарищей, из которых дюжина слыла искусными лучниками. Джайлс Дарен и Сорен Длинный Меч присоединились к отряду вместе со своими кланами, а вслед за ними и Оуэн Копейщик, имевший славу самого сильного борца на всем севере, — как всегда, на плече у него подпрыгивала громадная булава. Женщина-воительница, носившая имя Бригантия Смелая, явилась с великолепным копьем в руках, прекрасная и неукротимая, точно водопад, который незадолго до этого она легко преодолела одним прыжком, прильнув к спине своего коня. Очень скоро численность варваров возросла до тысячи, потом до двух тысяч, и еще около тысячи следовало позади армии. И вся эта людская масса волнами текла вперед, обуреваемая одним желанием и связанная одной целью — сокрушить Адрианов вал, сровнять его с землей и добиться, чтобы их разорванный римлянами надвое остров снова стал единым целым.

— Тут копий больше, чем звезд на небе над Каледонией, ? хвастливо шепнул Лука, обращаясь к Брисе.

И это была только часть армии варваров, которой командовал Арден Каратак. Остальные тоже продвигались к югу, а многочисленные флотилии юрких лодок уже неслись вперед, чтобы нанести удар по южному побережью Британии и берегам Галлии. Долгие месяцы переговоров, угроз и обещаний принесли наконец долгожданные плоды. В первый раз за все время варвары готовились действовать сообща. Еще никогда до этого дня им не приходило в голову воспользоваться своей численностью. И никогда еще они не готовились напасть на римлян одновременно в нескольких местах.

Даже небо, казалось, решилось встать на их сторону. Тяжелые серые тучи угрюмой чередой двинулись на юг, в сторону Адрианова вала. А ледяной дождь и пронизывающий ветер, который они несли с собой, были варварам только на руку.

Глава 35

На этот раз Валерия знала, куда ей ехать. Она достаточно долго прожила в этих местах и научилась распознавать дорогу по солнцу. И поняла, какая из многочисленных тропинок быстрее всего приведет ее домой, к Валу.

Выскользнув из Тиранена задолго до рассвета, она оседлала свою кобылу, спустилась к подножию холма, в долину и отправилась на юг. Сердце ее разрывалось от горя, она то и дело поглядывала назад, и по лицу ее струились слезы. Варвары не могут победить, просто потому, что Рим намного сильнее, она знала это, как знала и то, что Арден допустил роковую ошибку, связавшись с Гальбой. И поэтому ей суждено потерять единственного человека, которого она полюбила, — и она потеряет его, если не сможет ему помешать, если не предупредит римлян о готовящемся нападении, потому что только это может заставить варваров повернуть назад. Она вернется на Вал. Вернется обратно к мужу. К прежней жизни, полной разочарований и тоски. Все будет так, как когда-то сказал Гальба.

Боги были жестоки к ней, а новый бог, в которого верит Савия, оказался так же глух к ее мольбам, как и те боги, в которых Валерия верила с детства.

Чтобы избежать погони, Валерия выбрала тропу, что вела через горный хребет и унылые болота, и за весь этот долгий день и еще более долгую ночь ей не встретилось ни души. На этот раз она оделась потеплее и прихватила с собой достаточно еды, позаботилась даже об овсе для лошади, но страх гнал ее вперед, заставив забыть об отдыхе. Валерию била дрожь. Все вокруг навевало тоску — промерзшие ущелья казались серыми и безрадостными, ледяной ветер пробирал до костей, а пожухлый вереск, сухо потрескивавший под копытами ее лошади, вносил в эту мрачную картину свою лепту. Как-то раз Валерия услышала вдали тоскливый вой волков.

То и дело она оборачивалась назад, ожидая в любую минуту услышать за спиной топот копыт. Но погони не было. Шло время, и мало-помалу напряжение покинуло ее.

На рассвете следующего дня Валерия позволила себе отдохнуть пару часов. Наткнувшись на поваленную березу, она забилась под нее, поплотнее укуталась в теплый плащ и мгновенно провалилась в сон. Проснулась она, когда уже стоял день. Небо было по-прежнему затянуто серыми тучами, но ветер стих. Солнца не было, и Валерии пришлось немало поломать себе голову, чтобы решить, в какую сторону ехать. Впрочем, долгие месяцы, проведенные ею среди кельтов, не прошли для нее даром — теперь она знала достаточно, чтобы не сбиться с дороги. Валерия помнила, что должна ехать, оставив за спиной высокогорье, но была так напугана, что не осмеливалась выбраться на дорогу, а продолжала петлять по болотам. Из-за кружного пути ей придется проехать вдвое больше, но тут уж ничего не поделаешь, решила она.

После полудня пошел слабый снег. Крохотные снежинки, кружась в воздухе, легким поцелуем касались ее щек, на которых еще не успели высохнуть слезы. Это было изумительно красиво, но Валерия слишком устала и слишком измучилась, чтобы полюбоваться зрелищем, о котором ей столько рассказывали, — самой ей еще ни разу в жизни не доводилось видеть, как идет снег. Вскоре плащ у нее промок и отяжелел, и к тому же пелена снега мешала видеть, куда она едет. С унынием Валерия заметила, что ее кобыла оставляет в снегу хорошо заметную цепочку следов — теперь ее преследователи смогли бы отыскать ее без труда. Однако когда наступила ночь, снег перестал, сразу стало светлее, и Валерия немного приободрилась, убедившись, что снова знает, куда ей ехать. Немного подморозило, и это было хорошо и плохо одновременно. Скорее уж плохо, решила Валерия, поскольку холод пробирал до костей, и сейчас она чувствовала себя еще более одинокой и несчастной, чем раньше. У нее было такое ощущение, что она как будто затерялась где-то между двумя мирами.