Дело гастронома № 1 - Латий Евгений Александрович - Страница 11

Андропов улыбнулся краешками губ.

– «…И все ж опаснее напасть, что чаще люди портят власть…» – вполголоса процитировал свои строки Андропов. Устинов удивился, никак не ожидал этого от Андропова, затем спросил:

– А это ты к чему, я не понял?

– Так, стихи одного знакомого поэта, – отмахнулся Андропов и продолжил: – Медные трубы, Дмитрий Федрыч! И Черненко туда же!.. Собрание сочинений своих издаст, памятник себе в сибирском поселке, где родился, поставит! Да мало ли приятных вещей можно себе позволить?! Взять, к примеру, Леню, собирает машины, золотые монеты и награды! И весьма в том преуспел! – На губах Андропова заиграла саркастическая улыбка.

Устинов заметил эту перемену в лице хозяина кабинета, плеснул себе коньяку, поднес рюмку к губам и спросил, хитро щурясь:

– А тебе власть зачем? – и тут же быстро выпил, словно боясь, что после такого вопроса отберут рюмку.

Андропов сразу посерьезнел. Снял очки, протер салфеткой, снова надел и посмотрел внимательно на маршала, будто прикидывая, поверит тот его словам или нет.

– А вот не поверишь, Дима: хочу всю воровскую нечисть сокрушить! Воровством и взяточничеством заражен каждый второй из наших верхов. Если не каждый первый! Хочу свершить хоть один из подвигов Геракла!

Устинов оторопел от этих слов, хмыкнул.

– В России и при царях воровали да взяточничали!..

– Вот то-то и оно! Должен же кто-то начать крестовый поход! – и Андропов взял дольку лимона и раздавил ее пальцами, чтоб капли попали на красную рыбу.

Устинов крякнул, налил себе еще, быстро выпил одним махом. Закусил рыбкой, потом еще и грибком.

– Кстати, Леня мне пообещал: после майских переедешь на Старую площадь! Так что здесь, Юра, готовь себе замену!

– Спасибо, Дима! Выпей еще! – Андропов понял, что лед тронулся, и улыбнулся с нескрываемой радостью.

6

Зоя сидела в кабинете Анилиной. Было поздно, она уже собралась уходить, достала пудреницу и помаду – привести себя в порядок на дорожку, как вдруг без стука вошел Боков. Зоя отложила пудреницу, бросила на него недоуменный взгляд. Боков достал удостоверение и представился.

– Майор Боков, Московское управление КГБ. Я могу с вами поговорить об Анилиной? Ваше имя Зоя Сергеевна, если не ошибаюсь?

Зоя напряглась. Боков заметил это, взялся за спинку кресла, приветливо улыбнулся.

– Я могу, конечно, вас и повесткой вызвать, если хотите. Но решил, так сказать, без протокола, по-дружески!

Зоя уловила намек, растерянно кивнула, бросила в сумочку пудреницу и тюбик помады. Потом поднялась и сняла плащ.

– Я так понимаю, разговор будет долгий?..

Майор подошел, подхватил плащ и повесил его на вешалку.

– Это зависит от многих обстоятельств.

– Тогда, пожалуй, поставлю чайник, а вы представитесь еще раз. Сами, наверное, знаете, это пугающее красное удостоверение… так что не запомнила.

– Могу еще раз, если надо… Майор Боков, но для вас просто Геннадий Григорьевич. Это мое настоящее имя. Могу еще раз и удостоверение показать.

Зоя отмахнулась.

– Это не обязательно. Верю, верю. Чем могу, помогу, – ответила Зоя и стала доставать из тумбочки стаканы для чая, вазочку с конфетами и печеньем. Потом включила электрический чайник на тумбочке рядом со столом. Каждое ее движение было отмечено неторопливым изяществом. Она знала себе цену, знала, как реагируют мужчины на ее стройную фигуру, красивое лицо с правильными чертами, и никогда не упускала возможности продемонстрировать свои достоинства. – Подзадержалась я сегодня, можно, как говорится, и почаевничать.

Боков, дивясь самообладанию этой привлекательной женщины, внимательно следил за каждым ее жестом, за тем, как она наливает чай в стаканы, как при этом умело и почти незаметно для чужого глаза смахивает салфеткой две капли заварки, упавшие на стол рядом с его подстаканником. Как разворачивает шоколадную конфету наполовину, чтоб обертка осталась в руке. Конфету она протянула ему.

Боков поблагодарил и стал расспрашивать, как и когда Зоя познакомилась с Анилиной, как им работалось вместе, что за человек Вера Петровна. Он искренне удивился, услышав, что Анилина собиралась разводиться с мужем.

– Одного не пойму! Если Вера Петровна была на грани развода, почему же хранила его валюту у себя в рабочем сейфе?

– Я и сама не понимаю! – огорченно воскликнула Зоя. – Да мы все здесь в шоке. Может, она вообще не знала про эти деньги? – попыталась оправдать она Анилину.

– Ага, как же, не знала! Не вяжется, знаете ли! То, что прятала, – факт доказанный! А раз прятала, значит, считала часть денег своими, так получается? Закон диалектики!

Зоя пожала красивыми покатыми плечами:

– Ну уж не знаю, при чем тут диалектика и как все это объяснить…

– Мы поэтому и беседуем с вами, чтоб все стало ясно, чтоб все по закону. А закон… насчет валюты, сами знаете… строгий.

– Известно, что строгий… Впрочем, мы с Верой никогда на эту тему не говорили!

Понимая, что дальше нет смысла напрямую говорить о валюте, Боков решил сменить тему и как бы невзначай спросил:

– Вы были знакомы с ее мужем?

Тут Зоя выпрямилась и даже немножко повысила голос.

– Еще бы! Нахал и бабник! Я была, ну, скажем так, подругой Веры, работали вместе, праздники вместе отмечали, как бывает на работе. А он, гад, упорно хотел затащить меня в постель. Даже квартиру снял и передал мне ключ! – выпалила Зоя и покраснела, отчего стала еще краше.

Неудивительно, что в постель хотел затащить, подумал Боков, я бы и сам… но тут же отмахнулся от этой мысли.

– А вы что?

– Что я?! Перестала с ним разговаривать, пригрозила, что обо всем расскажу Вере. Только после этого немного угомонился! – сказала Зоя и после этих слов сразу успокоилась, даже облегченно выдохнула, словно сбросила с себя какой-то грех.

Боков заметил это, улыбнулся и задал следующий вопрос:

– И Вера Петровна ни о чем не догадывалась?

– Да все она знала! Детей было жалко. Мальчик третий класс заканчивает, старшенькая – шестой. Вера так трудно их рожала! И вот на тебе! Я думаю, у них уже давно шло к разводу. Только она не жаловалась, никогда об этом не говорила, даже с близкими подругами!

– Почему? – удивился Боков.

– Гордая она! Из старинного рода. Правда, от него только она одна и осталась!

Зоя вздохнула и отвернулась. Затем встала, сказав, что сильно разболелась голова, достала из аптечки упаковку таблеток, выложила на ладонь две, бросила в рот и запила чаем.

Боков сразу сообразил: таким образом Зоя дает понять, что больше не готова отвечать на вопросы, и решил подыграть ей. Он встал, снял с вешалки ее плащ и предложил проводить ее до дома. Зоя согласилась.

Павел Сергеич ужинал у себя дома на кухне, с аппетитом поглощал котлеты с картошкой. Маша сидела напротив, рассеянно ковыряла ложкой в тарелке с творогом и вареньем, грустно улыбалась. С женой что-то происходит, понял Скачко. Он отодвинул от себя почти пустую тарелку и спросил:

– А знаешь что? Давай-ка в это воскресенье поедем на машине в лес, отдохнем, погуляем на природе?! Сто лет не выбирались!

Маша так и застыла с ложкой у рта. Затем вернула ее в тарелку, так ничего и не съев.

– Но сейчас в лесу еще грязно, даже снег до конца не растаял! К тому же в это воскресенье я собралась на выставку в Музей Пушкина.

Скачко немного удивился:

– Пушкина? А что, здорово. Чего ж меня не зовешь?

Вместо ответа Маша нервно принялась за еду. Творог в тарелке быстро закончился, на дне остались только цветные разводы от клубничного варенья, а она все продолжала ложкой набирать пустоту, пока Павел не поймал ее за руку и не остановил это бессмысленное занятие.

– Тихо, тихо… Успокойся.

Она вырвала руку и выпалила:

– У тебя же никогда нет времени на меня! Тебе же некогда! Всегда некогда! Сколько раз я предлагала сходить в театр, в кино, даже билеты покупала! До сих пор удивляюсь, как это ты на нашу свадьбу выкроил время?!