Интимные услуги - Левитина Наталия Станиславовна - Страница 59

Роскошная шуба Орысиного кота не утратила своего шелковистого блеска, но в глазах Джима явственно читалась мука. Он молчаливо страдал от невозможности прижаться к Орысе и вдохнуть родной запах.

– Конфисковал из опечатанной квартиры. А то он умрет с голоду. Не хочешь взять себе? – сказал Андрей. – Но осторожно, он жестоко царапается.

Свидетельства нелегкого характера Джима читались на руках детектива – они были украшены свежими ветвистыми царапинами. Узнав Катерину, кот шустро вынырнул из сумки, в которую был унизительно замурован Андреем, перемахнул через стол и прыгнул на шею девушки.

– Стой! – крикнул сыщик и попытался броситься на защиту Катерины, но прыгучий колор-пойнт уже издавал певучие звуки: наконец-то он нашел хоть какое-то утешение в своем горе. Голубые глаза Джима и синие глаза Кати встретились, и в них была одинаковая боль.

– Бедная моя Орыся! – прошептала Катя, прижимаясь щекой к пушистому боку Джима. Кот горестно вздохнул.

Наручники наконец-то защелкнулись на руках убийцы. Леонида Кочеткова «вычислили» на квартире его друга, который в это время поправлял здоровье в Баден-Бадене.

Был обнаружен и другой «преступник», Макс Колотов, укравший у Андрея фотографии. Андрей собирался жестоко избить Максима, и репортера спасло от неминуемой смерти лишь то, что статья помогла найти свидетеля Надежду Владимировну. В целях экономии (плата за электричество) женщина редко включала телевизор и поэтому могла опознать Ольгу Макину, продавщицу магазина «Изабель», только с помощью газеты «Выстрел в упор».

– Скажи мне спасибо! – кричал Максим, уворачиваясь от кулаков Андрея. – Я тебе помог! Кстати, Эндрю! Нашу краснотрубинскую малышку снова увели. Я не успел вклиниться, а она с новым кавалером.

– Откуда ты знаешь?

– Такой шикарно одетый красавчик с длинными волосами и взглядом, устремленным вдаль. Я записал номер его автомобиля. Пожалуйста, установи личность владельца, я приклею к машине пластиковую мину. И Катерина вновь станет свободной.

Андрей взялся за телефон. Через десять минут было установлено, на чье имя зарегистрирован автомобиль.

– Эх! – воскликнул Макс. – Снова Катерина не оставляет мне никаких шансов. Сначала была фавориткой бизнесмена, который входил в первую десятку официальных московских богачей. Теперь очутилась в объятиях модного композитора.

– Ты его знаешь?

– Кто же его не знает? Имя у всех на устах. Сочинитель нежных песенок и трагических кантат. «Сорванные цветы», «Прости, Жозефина», «Не сегодня и не здесь» и так далее. Сплошные хиты.

– Я слышал передачу по радио. Может быть, Катя просто его знакомая? А сердце вакантно.

– Конечно. Знакомая. Катерина ребенок. В ее взгляде можно прочитать все, что творится в сердце. Увы, я снова ее проворонил. Помнишь, мы видели ее у ресторана «Анна»? Она была вместе с Олегом. С того момента меня не покидает ощущение, что Катя могла бы стать единственной девушкой, которой я предложил бы выйти за меня замуж.

– Нужен ты ей.

– Дай мне свой пистолет, я застрелю знойного композитора.

– Что Кочетков? – спросил полковник Скворцов. – Все никак не желает сознаваться? Ведь улики не просто кричат, они воют дурными голосами! И он имеет наглость все отрицать?

– Эдуард Семеныч, – сказал Андрей, – у меня возникла одна интересная идея. Дайте мне наш «ушастый» автомобиль.

– Что за идея? – живо спросил полковник. – Что ты придумал?

– Я установлю кое-где подслушивающую аппаратуру и постараюсь добыть магнитофонную запись, которой мы припрем его к стене.

– Автомобиль получишь. Но знай, Пряжников, на благодарность руководства ты рассчитывать не можешь. Восемь трупов и пять суток поисков Кочеткова – это слишком.

– Я ничего не жду, – ответил Андрей. – Если убийцу приговорят к высшей мере – это будет достаточным вознаграждением. Хотя я предварительно с удовольствием попинал бы его ногами.

– Что тебя останавливает? – пожал плечами Эдуард Семенович.

Липкая грязь коварно прыгала на Катины сапоги, полы свингера хлопали девушку по бедрам, словно паруса, подгоняемые пронзительно-холодным ветром.

В упадническом настроении, которое не оставляло Катерину после смерти Орыси, она шла домой.

Сегодня в «Шелтер» заглянул Андрей и вручил Кате коробку с новым костюмом. Он сказал, что выпрыгнет с десятого этажа, если Катюша откажется принять подарок. И добавил: раз пойман убийца, красное снова должно войти в моду. Странная, непонятная фраза.

Катя в эти дни была как подстреленный лебедь и отличалась вялыми реакциями. Поэтому она не брыкалась и не протестовала, а молча взяла коробку с карминно-красным нарядом.

Сейчас она шла домой, понурая, унылая, мрачная, ее не радовали ни весна, обрушившаяся на город шквалом новых звуков и запахов, ни новый костюм, ни открытие, что сыщик, очевидно, влюбился в нее. Катя только ощущала свое одиночество и потерянность. Сапоги уже были забрызганы до краев голенищ, холод проникал под легкую одежду, уши ломило, в носу и горле жгло предчувствием простуды, а сердце изнемогало под тяжестью знания: «Орыси больше нет». От Орыси остался только голубоглазый Джим. «Я хочу домой, к маме…» – застонала Катя, но тут же перед глазами возник пейзаж краснотрубинского вокзала, и она вздрогнула от омерзения. «Нет, только не это! В Краснотрубинске я задохнусь от тоски. А в Москве мне нет места. Где же мне жить?»

– Здесь, Катерина…

Катя обернулась. И увидела Ника Пламенского. Он был в новом, незнакомом Кате плаще, красив, живописен и основательно подморожен. Длинные волосы развевались на ветру.

– Я говорю, я уже два часа околачиваюсь здесь, Катерина, жду тебя.

«И даже его появление меня не радует, – мрачно констатировала Катя. – Поздно. Он сам все испортил».

– Катюшка, ты куда? – удивился Ник, не замечая в девушке желания броситься к нему в объятия. – Ты разве не рада меня видеть?

Катя грустно покачала головой и собралась идти дальше. Ник заволновался и схватил ее за руку. Он рассчитывал, что дирижировать оркестром будет он, а оркестр вел себя непонятным образом. По всем правилам обольщения девушка, вымоченная в уксусе долгой разлуки, должна была радовать соблазнителя своей мягкостью и уступчивостью, с благодарным визгом болтаться у него на шее, словно колье, и осыпать жаркими поцелуями. Ничего этого не было. Катерина перла по улице, как БТР, и не обращала на композитора никакого внимания.

Удивленный завоеватель предпринял контрудар: он властно остановил Катю, развернул ее к себе лицом и прижал к груди.

И вновь результат оказался неожиданным. Слезы брызнули из глаз Катюши, она начала всхлипывать. Сообразительный музыкант увлек девушку в первое попавшееся кафе, усадил ее за столик и заказал кофе.

– Говори! – решительно сказал он, достал из кармана пиджака носовой платок и начал работать над Катиной внешностью.

– Что говорить?! – сквозь слезы прохлюпала Катя. – Твой друг Кочетков оказался маньяком. Он задушил Орысю!

– Как? Ленька?!

– Да! Он в тюрьме. А Орыси больше нет!

– Это та хорошенькая блондинка, которую я видел в приемной?

Катя положила руки на стол, уткнула в них лицо и зарыдала.

Официантка принесла кофе и выразительно посмотрела на Ника. У нее была своя версия происходящего: он сказал, что уходит навсегда, она бьется в истерике. Или: она призналась, что беременна, он отказывается жениться.

– Не плачь. Скажи мне, он еще кого-то убил? Катюша, милая, давай поговорим. Тебе станет легче.

– Ты бросил меня! – подняла голову Катя. – А мне было так тяжело в эти дни!

– Прости. – Ник покаянно опустил голову, одновременно пододвигая Катерине чашечку кофе. – Выпей. Холодно. Пойми, я не мог приехать. Я работал. Но я постоянно думал о тебе. С нежностью, любовью, надеждой. Я знал, ты сможешь простить мне очередное исчезновение…

– Трудно было поднять трубку и позвонить!

Ник вздохнул.